Бесо привез деньги.
Квачи почти все отсчитал крупье.
Через неделю:
— Бесо, поезжай в Биарриц и продай мою виллу!
— Ты подарил ее леди Харвей,— напомнил Бесо.
— Отыграюсь и верну...
Через две недели опять призвал Бесо.
— Бесо. Сегодня же езжай в Париж и продай особняк. Ладно, ладно... Сам знаю, что гибну, но другого пути нету... Не робей, пока ты обернешься, я обстряпаю тут дельце...
В ту пору из Лондона приехал в Ниццу брат леди Харвей — лорд Броукстоун, богатый бонвиван и денди.
Квачи и лорд по достоинству оценили друг друга. Две недели их имена не сходили с уст у всей Ниццы. Они поразили старожилов размахом и роскошью, немного выиграли, в сто крат больше проиграли и без счета выпили. Наконец лорд сказал Квачи:
— Пренс, будьте моим гостем в Лондоне.
— Олрайт!..
По пути в Лондон заехали в Париж. Квачи пригласил брата с сестрой в свой особняк, уже не принадлежавший ему, но еще не освобожденный для нового владельца. Он еще разок тряхнул мошной, вернее тем, что в ней осталось, восхитив гостей своим домом.
Перед отъездом дал Лади Чикинджиладзе секретные инструкции, Бесо с багажом заблаговременно отправил вперед, сам же отбыл с леди Харвей и лордом Броукстоуном.
В Лондоне стараниями Бесо его ждали апартаменты в "Астории", ландо с гербом, автомобили и куча репортеров.
На следующий день газеты опубликовали сообщение:
"В Лондон прибыл кавказский принц царского происхождения. Большой друг Англии... Сторонник русско-английского сближения. Принц, личный друг лорда Броукстоуна, остановился в "Астории"".
Лорд Броукстоун и леди Харвей повезли Квачи показывать Лондон: Трафальгар, Черинг-кросс, Сен-Джеймс, Тауэр...
В Вестминстере Квачи встретил спикер палаты, в Бритиш-музеуме — главный директор, в Адмиралтействе — адмирал флота.
Вечером Броукстоун дал в фамильном дворце большой обед в честь Квачи: на следующий день Квачи пригласили в яхт-клуб и затем приглашали нарасхват, буквально не давая роздыха.
Через две недели Квачи отблагодарил всех: устроил такое сказочное пиршество, что гости по сей день вспоминают его. Присутствовали более трехсот гостей, высшее лондонское общество: люди либо чрезвычайно родовитые, либо столь же преуспевшие и богатые. Играл оркестр, пели лучшие певцы Европы: Карузо, Батистини, Нелли Мельба и Тито Руфо, Зал украшали экзотические цветы и тропические растения, выписанные с Ривьеры.
Целую неделю весь Лондон говорил об этом приеме.
Квачи того и добивался.
Вскоре по прибытии сюда он получил перечисленные телеграфом из Парижа десять тысяч фунтов стерлингов. В тот же день Бесо переслал их назад в Париж Чикинджиладзе. На другой и на третий день эти же деньги опять перечислялись из Парижа в Лондон и из Лондона возвращались в Париж.
Опытный Бесо сообщал о поступлении денег в самое неподходящее время — зачитывал телеграмму князю Багратиону как раз тогда, когда у него были гости. Квачи извинялся:
— Простите, господа, должно быть, срочная депеша...
Затем отдавал распоряжения:
— Немедленно получите эти десять тысяч фунтов. Сорок тысяч срочно отправьте главному управляющему в Тбилиси... Сообщите моему банкиру в Париже, чтобы выдавал моему парижскому секретарю князю Трубецкому ежемесячно миллион франков, а в Петербург, в нашу главную контору, телеграфируйте, чтобы решали все на месте и впредь не беспокоили меня...
— Яхта вашего сиятельства на пути в Лондон.
— Прекрасно.
— Тбилисская контора запрашивает, сколько им позволено расходовать ежемесячно на благотворительные цели?
— Триста тысяч.
— Еще одна телеграмма: граф Орлов согласен за предложенную вами цену — три миллиона — уступить золотые копи в Сибири.
— И слава Богу! Уведомите об этом главную контору. Остальное — после... Еще раз прошу извинить, друзья...
Примерно такой диалог затевали Квачи с Бесо в присутствии влиятельных лордов и могущественных банкиров.
Квачи понимал, что деловые разговоры в присутствии гостей здесь, в Европе, "шокинг", но знал он и то, что гости не осудят его строго, а лишь скажут с улыбкой:
— Вуаля ан пренс этранже э-э... экзотик!
А его друг лорд Броукстоун примерно так заступится за него:
— У каждого народа свои особенности...
А вот к чему Квачи вел дело, никто не знал...
Прошло две недели после нашумевшего и по сей день не забытого ужина "у князя Багратиона-Мухранского".
Квачи просматривал утренние газеты. Вдруг ему на глаза попалось сообщение, набранное крупным шрифтом: в Париже началась забастовка работников почты... Он выпустил газету из рук и задумался. Наконец подсел к столу, набросал что-то карандашом на листке бумаги и кликнул Бесо:
— Это список моих лондонских друзей. Направь всем письмо вот такого содержания. Желательно ответ получить в один день... Смекаешь?
Бесо улыбнулся:
— Еще бы! — отрезал коротко и вышел.
План был простой и ясный.
На следующий день около шестидесяти лордов, банкиров и промышленников получили письмо следующего содержания:
"Высокочтимый лорд (или мистер, или сэр!). Позвольте довести до Вашего сведения некоторые обстоятельства.
Завтра мне необходимо перечислить в мою главную контору в Петербурге изрядную сумму для немедленного покрытия срочных расходов. Большей частью необходимой суммы я располагаю, недостающую же велел выслать из Парижа моему парижскому управляющему.
Однако из сегодняшних газет я узнал крайне неприятную для меня новость: французская почта и телеграф не работают по причине забастовки почтовых служащих. Это обстоятельство спутало мои планы и задержало ход обычных финансовых операций.
Это бы полбеды. Но, как мне стало известно, в ближайшие дни собирается объявить забастовку английская почта.
Вышеозначенные обстоятельства вынудили меня, высокочтимый лорд (мистер, или сэр), воспользоваться Вашим щедрым гостеприимством и дружеским расположением. Пять тысяч фунтов стерлингов (некоторым он написал три тысячи, некоторым две и даже одну) избавили бы меня от временных затруднений. На всякий случай высылаю вексель сроком на десять дней. Нынче же отправлю в Париж одного из моих секретарей за деньгами, поскольку существует опасность затягивания забастовки.
Отныне жду возможности достойно оценить доброту Вашего сердца и широкое гостеприимство.
Заранее шлю Вам, высокочтимый лорд (мистер или сэр), сердечную благодарность и мои сожаления по поводу того, что пришлось Вас побеспокоить.
Примите мой сердечный привет и заверения в глубочайшем к Вам уважении.
Ираклий Багратион Мухран-батойи Князь и флигель-адъютант Императора Всероссийского"
Расчет Квачи оправдался сполна. С десяток адресатов не удалось нигде застать, остальным же письма были вручены и почти от всех получены деньги. Лорд Броукстоун лично посетил Квачи и вручил сумму вдвое больше запрашиваемой.
Леди Харвей тоже прознала о затруднениях Квачи: она заложила подаренные им жемчуга и фамильные драгоценности, по телефону пригласила его к себе и насильно вручила деньги, сопроводив их жаркими ласками. Могла ли бедняжка знать, что это был последний приступ умопомрачительной любовной горячки!
В тот вечер Квачи с Бесо два часа, не поднимая головы, считали деньги. Затем спешно собрали чемоданы и вызвали автомобиль.
Бесо объявил директору отеля:
— Их сиятельство отправляется в Бирмингем, посмотреть новейшие устройства на заводах — на предмет приобретения. Послезавтра вернемся. Апартаменты оставляем за собой...
Попетляли узкими лондонскими улицами, выехали к речному порту и вниз по Темзе ринулись к морю.
Через день вместо Бирмингема они были в Антверпене.
А теперь сказ о драгоценных камнях, сумасшедшем доме, дуэли, кинокартине и прочих деяниях
С тех пор Квачи Квачантирадзе колесит под разными фамилиями по белу свету: то он князь Багратион, то наследник афганского эмира, то граф Тышкевич, то иранский принц Каджар. Кто сосчитает все его подвиги, кто опишет разнообразные трюки, их изящество и остроумие!