- Да,- кивнула я, чувствуя себя виноватой во всех смертных грехах.
- Кхем...а он проснётся?
- Моргот сказал, что проснётся.
- Морготу верить нельзя,- пробурчал Сигрид, обхватывая голову руками,- Что же мне с троном-то делать? Сыновьям оставлять нельзя – они болваны, а других родственников у меня нет. Ладно, придумаю что-нибудь...Можно хотя бы посмотреть на Сиона? Ну...напоследок.
Почему бы и нет? Прошли в дальнее крыло дворца, прошли в комнату. Силиврен оторвался от книги и грустно посмотрел на вошедшего Сигрида. За полгода он заметно побледнел и словно повзрослел на несколько человеческих лет. За последние несколько месяцев он лишь один раз покинул крыло – когда Куруфин позвал его на обед в зале.
- Здравствуйте,- нашёл в себе силы улыбнуться сын и снова опустил взгляд. Сион лежал на кровати, величественный и неподвижный. Ну, вроде бы. Если приглядеться, можно увидеть, что диафрагма медленно поднимается-опускается. А в остальном – восковая статуя.
Сигрид сел рядом с Силивреном и положил руку на лоб Сиона. Я и так знаю, что он – комнатной температуры, теперь и Сигрид знает. Король людей вздохнул – его план передать трон Сиону начал рушиться.
- Моргот, случаем, не сказал, сколько Сион будет спать?- поинтересовался Сигрид у меня, но ответил Силиврен.
- Сто лет.
- М-да...хм, хотя...- Сигрид почесал голову и просиял,- А ведь есть способ...скажите, мы можем заключить договор с эльфами?
- Смотря какой,- я подобралась,- Что вы хотите?
- Я составлю завещание так, что Сион по любому получит трон, когда проснётся. А эльфов прошу заверить бумагу и хранить оригинал у себя. Пройдёмте, надо обсудить. Но сначала...- Сигрид наклонился к Силиврену и зашептал на ухо (как он полагал – тихо),- Я упомяну тебя в завещании, если ты пообещаешь никогда-никогда не оставлять Сиона и помочь ему стать королём. Согласен? Кивни.
Силиврен быстро кивнул – впервые за долгое время на его лице проявились хоть какие-то эмоции. Пусть даже и удивление. А Сигрид поднялся и, попрощавшись с Силивреном, пошёл со мной.
- Скажите, а кто будет управлять страной, пока Сион спит?
- Я создам Совет, включу в него кого надо и сыновей. Лет на сто сохранить государство хватит, но потом...потом Сиону всё же придётся стать королём. Либо у людей и эльфов возникнут большие проблемы...
- А что так?- не поняла я.
- Вы помните мою жену? Она из племени Вараса, мы поженились по расчёту. И люди её племени недолюбливают эльфов. Они не считают Моргота своим врагом.
- Действительно, очень плохо,- кивнула я, тоже мрачнея. Проблемы с людьми нолдор не нужны. Люди – наш барьер и союзник в борьбе с Морготом. Кроме того, я всё-таки раньше была человеком, и продолжаю испытывать к ним родственные чувства. Зря, наверное.
Сигриду я обязана. Не подбери он меня в тот день – не стало бы у Маэдроса ни жены, ни сына. Впрочем, я вернула долг – усыновила Сиона, его племянника. Так что союз эльфов с людьми крепок: мой приёмный сын стал гарантом мира и дружбы рас. Но после смерти Сигрида его потомки могут решить, что не собираются из-за какого-то полумифического Сиона терять трон. Идея с Советом – лучшая из отвратительных.
А эльфы – заинтересованная сторона. Ясное дело, нам выгоднее иметь людей в союзниках, чем в противниках. Людишки...бррр, среди них встречаются хорошие личности вроде Сигрида, но куда чаще встречаются те, для кого союз с Морготом – хороший вариант решения всех проблем. И почему я их ещё жалею?
Комментарий к Часть двенадцатая, драконья. “В горе и в радости” – Otto Dix. Неспроста эта песня здесь...
====== Часть тринадцатая, в которой Маэдрос узнаёт нечто неожиданное о своей жене. ======
Быстро летело время, и вот Маэдрос стал отцом в седьмой раз: и стало у него всего шесть дочерей и сын. Завидовали ему все эльдар, поскольку дочери его были милы и здоровы, а старшие показывали унаследованную от матери красоту.
Пятая его дочь, Санса, родилась с белоснежной кожей и светлыми, почти белыми волосами, кожа её не выносила солнца, а глаза слезились на свету. Печален был Маэдрос, но велел растить дочь в полумраке, а выходила из дворца она лишь после заката.
И, наконец, шестая дочь, Ненар, единственная унаследовала пепельные волосы матери, и на ней приостановили Маэдрос и Толэдгват Дни Любви, пусть и не по своему желанию: в то время Моргот собрал свою армию и сам пошёл на эльфов и людей, желая заглушить боль от разлуки...
- Ты уверена, что хочешь поехать со мной на войну?- спросил меня Маэдрос. Я ничего ему не ответила, только потуже завязала волосы в пучок – чтобы не мешал в бою. Моё оружие – кистень,- уже было на Глаурунге. На нём я и собиралась поехать.
Нет, я не бросаю своих детей одних: они уже готовятся перебраться в Белегост к Гвирит, там они будут в безопасности. А мне...а мне нужно поехать с Маэдросом.
Синхронизация с памятью Саурона достигла ста процентов, и я точно знаю: если кто и может нанести более-менее серьёзный урон вала, то только майа и Эру. Прочие расы – лишь с благословения Эру. Он, кстати, нормальный такой мужчина оказался, только совершенно не разбирается в психологии. Дал силу, власть и знания Мелькору, дал ему свободу воли, а потом запретил всем этим пользоваться – и ещё удивляется, почему вала восстал. Я бы тоже восстала. Собственно, Майрон поступил так же – Моргот пришёл, обрисовал свою позицию, и Саурон очень быстро перешёл на сторону Тьмы. Но Мелькор умеет быть очень убедительным...
Именно поэтому я и должна быть там. Кроме того, у меня начались проблемы со сном. Нет, засыпаю я быстро, сплю долго и высыпаюсь нормально, но вот во сне мне кажется, что я – Саурон, что я в ловушке и очень хочу обратно в Утумно, в кузницу, в пыточную камеру, в свою комнату, на псарню...Бежать варгом по лесам, лететь летучей мышью над землёй, или просто пойти к Морготу и попросить разрешения устроить внеплановые казни...После таких снов мне всё труднее отличить свою память от памяти Саурона – сны похожи на реальность, они в чём-то прекрасны, а, главное, в них я имею безграничные силы...
Нет. Те же силы у меня теперь тоже есть: по мере пробуждения памяти Саурона я получала всё больше сил, в том числе магических. Теперь я и сама могу оборачиваться варгом и летучей мышью, могу ковать ничуть не хуже, изменяю мир по своему усмотрению, даже вижу вещие сны (не сказать, что это мне нравится, но тоже неплохо). Но я всё равно на стороне Света! Хотя бы потому, что для них я – королева нолдор, прекрасная эльфийка, а не мерзкий прислужник Моргота.
- Тиндлох, я всё-таки думаю, что тебе не стоит ехать в бой,- постарался остановить меня Маэдрос,- Что, если Моргот узнает тебя?
- И что?- не поняла я.
- Ты ведь была его прислужницей, он...может ещё иметь над тобой власть.
- Не бойся,- я улыбнулась и поддела мифриловую кольчугу под одежду,- Добро сильнее зла, когда поддерживается любовью. А Моргот не знает любви, он ослаб. На одной ярости далеко не выедешь. Кроме того, он наверняка уже забыл обо мне.
Ага, как же. Он никогда меня не видел в облике эльфийки. Только Сауроном. Но может узнать по феа...тут уж ничего не поделаешь. Может, успею врезать до того, как он сообщит это Маэдросу. Или нет. На случай полномасштабного песца я взяла с собой свои главные ценности и карту – если будет совсем плохо, всегда можно уехать в Нарготронд. Финрод добрый, он не поверит глупостям о том, что я – Саурон.
- И всё же я боюсь за тебя, Тиндлох,- предпринял очередную попытку Маэдрос,- Ты ещё не отошла от родов, тебе может стать плохо...
- Маэдрос, что за глупости ты несёшь? Я полна сил как никогда прежде!- и это правда. После каждых родов я и открывала в себе новые способности. Наверное, из-за стресса тело вспоминает навыки. Так, вроде я готова, сажусь на дракона (отъелся на казённых-то харчах, чешуя лоснится, бока в дверях застревают) и выезжаю со двора.
Моргот. Ух ты, а он реально большой! Как Силиврен рассказывал. Метров сорок – пятьдесят, не меньше. Странно, а мне казалось, что в нём не больше двух с половиной...надо же, как я уменьшилась за двести лет! Или он вырос?
