Олег натянул 'футболку' на себя. В плечах было тесновато, а рукава явно коротки, ну ладно, сойдёт. Вероника встала с полатей и двинулась, было за Антониной, но остановилась около занавесок и вернулась в горницу.

– Хорошо, что ты осталась – Олег попробовал свести руки, тонкая льняная ткань жалобно затрещала – представляешь: возвращается муж с работы, а в избе незнакомый мужик в его … – Олег не смог вспомнить, как эта одежда называлась – футболке.

– В исподнем – в глазах Вероники заплясали весёлые чёртики

– Тем более. А что это было?

– Что? – чёртики запрыгали ещё веселей

– Клятва ваша и это … – Олег не смог подобрать слова – ну, то, что здесь было.

– Ты смог убрать эволо родовой клятвы – чёртики в глазах Вероники остановились и задумались.

– Какого такого вола? – удивился Олег.

– Эволо – сделав ударение на 'Э', сказала Вероника – я очень прошу тебя: никому и никогда не рассказывая о том, что сейчас увидел и услышал.

– А если расскажу? – Олег вплотную подошёл к Веронике, окунувшись в лавандовое облако её духов. Она запрокинула голову и посмотрела ему в глаза. Чертики в её глазах снова начали свой весёлый танец.

– Заколдуешь? – он обнял её за талию. Вероника, хитро улыбаясь, ещё более запрокинула голову.

– В жабу превратишь? – она привстала на цыпочки, обняла Олега за шею и закрыла глаза. В лавандовый запах вплелась новая нота, заставляя учащённо биться сердце.

   Поцеловаться они не успели – по крыльцу затопали шаги, уже знакомые лёгкие Полины и более тяжелые – её отца. Вероника выскользнула из объятий Олега и пай-девочкой уселась на лавку, сложив руки на сомкнутых коленях. Олег так и остался стоять у печного угла, когда в горницу буквально ворвались отец с дочерью.

   Фёдор Кузьмич оказался худощавым светлым шатеном на полголовы ниже Олега. Типичная славянская физиономия с прямым небольшим носом и серыми глазами. Довоенная железнодорожная форма сидела на нём как влитая .'Не мускулистый, а какой-то жилистый' – подумал Олег, когда они поздоровались.

– Это Вероника – представил Олег свою спутницу. В родственные связи до возвращения Антонины он углубляться не рискнул. Пускай сами разбираются.

– Полина мне пыталась рассказать, но я так ничего не понял – осторожно сказал Фёдор, поглядывая то на Олега, то на спящих, на печке деток – какие-то марсиане на машине времени лучами смерти сломали нашу железную дорогу. Может, Вы мне объясните? Только побыстрее – через сорок минут нашу станцию пройдёт поезд 'Москва-Харьков'.

   По лицу Фёдора было видно, что в дочерин рассказ он не особо верит, а вот присутствие в доме ранним утром незнакомых людей в странной одежде его сильно напрягает. Тем более, когда один из них – мужик – натянул на себя его верхнее исподнее, которое того и гляди, на спине лопнет!

– Остановите поезд! Он до Харькова не доедет, за вашей станцией рельсы … – Олег запнулся, стараясь подобрать сравнение попроще – разошлись!

– Что-то Вы бредите – Фёдор не на шутку рассердился – три часа назад пути обходили, всё в порядке было! Два эшелона только что на Белгород прошли! Кто мне МОСКОВСКИЙ – он интонацией выделил это слово – поезд остановить позволит?

– А что с Вами НКВД сделает, когда на ВАШЕМ – Олег также подчеркнул – перегоне московский поезд с рельс сойдёт? Не только Вы пострадаете.

– Да быть этого не может! – воскликнул Фёдор

   'Ну, блин, дедуля, сейчас ты в осадок выпадешь!'– подумал Олег, доставая сотовый телефон. Фёдор без любопытства посмотрел на блестящий прямоугольник со стеклом и кнопками. После московского съезда ударников НКПС, где товарищ Каганович лично наградил его вот этими наручными часами и последующей многочасовой экскурсией по Москве, Фёдор считал, что прогрессом его больше не удивить. Не такое видали!

– Полярное сияние ночью, в стороне Харькова, было? – спросил Олег, заходя в 'Галерею'.

   Фёдор кивнул.

– Смотри – Олег запустил на воспроизведение последний видеофайл. Повернул телефон экраном к Фёдору. На экране мелькнул асфальт, какая-то насыпь, зазвучали голоса, говорившие по-русски, но совершенно непонятно. Фёдор смотрел фильм на явно заграничной кинокамере и думал, как сдать этого шпиона-беляка-провокатора в НКВД.

– Хорошо, я Вам верю – он постарался сказать это как можно убедительней – пойдёмте на станцию, там разберёмся.

   'Там пускай с тобой уполномоченный разбирается' – на самом деле подумал Фёдор.

– Поехали – Олег обрадовался, что предок так легко согласился. Вот что технический прогресс с человеком делает!

– Вы на машине времени поедете? А меня возьмёте? – Полина вскочила с лавки, где сидела рядышком с Вероникой.

– Не лезь поперёк батьки! – осадил дочь Фёдор.

– Что за машина? – удивлённо спросил он Олега.

– А разве Вы её не видели? – в свою очередь, удивился он.

– Мы огородами бежали – снова влезла Полина, но под взглядом отца замолчала и вернулась на лавку.

– Да вот она, перед домом стоит. Пойдёмте – Олег обошёл неподвижно стоявшего Фёдора и вышел во двор. Антонины всё ещё не было. Олег не стал её дожидаться, вышел со двора на дорогу, на ходу разблокировал двери 'Логана'.

   Уже сев за руль, Олег увидел, как вышедший вслед за ним Фёдор всё ещё стоит у ворот.

– Садись – сказал ему Олег, закрыл дверь.

   Фёдор вздрогнул и медленно пошёл к машине, обходя её со стороны дома. Абсолютно незнакомая модель, ни в одной черте не напоминающая виденные им в Москве 'ЗиСы' и 'Паккарды'. Крылья заподлицо с дверьми, огромные треугольные фары, вдавленные внутрь передка, такие же огромные, по сравнению со всем им виденным, цельные гнутые стёкла, сзади почему-то чёрные. На дверях, как бы составляющих часть кузова, не видно выступающих петель. Машина напоминала светло-серый слиток, в котором неведомый мастер легко прорезал линии дверей, капота и багажника. Наружу торчали только какие-то чёрные уши из передних дверей и наклоненный назад чёрный штырь из начала крыши, над сильно скошенным на самолётный манер ветровым стеклом.

– Садись – повторил Олег, открыв изнутри переднюю пассажирскую дверь.

   Фёдор осторожно вдвинулся вовнутрь, уселся.

– Дверь закрой – сказал Олег – вот на двери выступ, потяни за него на себя.

  Дёрнув за указанную деталь машины, Фёдор захлопнул дверь. Олег поморщился 'как в полуторке хлопнул', вслух же спросил.

– Как на станцию проехать?

   Фёдор не сразу оторвался от разглядывания убранства салона. Слова Полины он уже воспринимал совершенно по-другому.

– Прямо, через переезд и налево, – ответил он, продолжая крутить головой. Чёрные уши скрывали в себе зеркала заднего вида. Удобное высокое сиденье плотно охватило тело, впереди было нечто тёмно-серое напоминающее 'торпедо' 'ЗиСа', но размерами гораздо больше и сделанное из совершенно непонятного материала, как и светло-серые накладки дверей и стоек кузова. В этом 'торпедо' прямо перед Федором была небольшая выемка, внизу же что-то похожее на ящик с утопленной в него ручкой. Справа от выемки, у стекла, был чёрный кругляш размером с пол-ладони, с торчащими из него под углом двумя полукруглыми пластинами. Два таких же кругляша размещались по центру и ещё один со стороны водителя, так же у стекла. Под центральными кругляшами был небольшой блестящий прямоугольный выступ, почти полностью прорезанный сверху. По периметру он был усеян маленькими кнопочками. Под прорезью бликовало стекло, слева от него выступала блестящая шайба. Ниже этого выступа, по краям разделяющего ноги водителя и пассажира светло– серого продолжения 'торпедо' вниз, было пять чёрных прямоугольников с непонятными значками. Четыре прямоугольника попарно по краям и один, больше размером, в центре. Ещё ниже расположенные треугольником чёрные ручки, слева от верхней ручки небольшая чёрная кнопка. Совсем в низу прорезь с маленьким выступом слева.

   Из выступа пола между ними, закрытого серой накладкой, сразу за двумя круглыми выемками, вертикально торчал короткий рычаг с набалдашником, за ним, в глубине между сиденьями торчал под углом другой короткий рычаг.