– Здравствуйте – поздоровался Олег, подойдя к ним. Он с удивлением отметил, что оказался среди них самым высоким и широкоплечим. Предки были как минимум на полголовы ниже и более худощавыми, что ли.

– Вот – Фёдор с видимым облегчением указал на Олега – кто предупредил о аварии. Свидетель, так сказать.

   'Ну, спасибо, дедуля! Уже в дело вставил!' – Олег, проигнорировав дёрнувшегося к нему чекиста, повернулся к старшему железнодорожнику:

– Пути разрушены через две тысячи двести метров от границы станции. Восстановить их пока не могут. Нужен аварийный поезд из Белгорода.

   Высказав просьбу Сергея, Олег посмотрел на чекиста. Специально для него пояснил

– Произошло непонятное явление – рельсы и насыпь разрезало, как ножницами. Пути смещены, проехать вы не сможете.

   Олег хотел добавить 'да и ехать вам там дальше некуда', но сдержался. Чекист, почуяв паузу, буквально выстрелил в Олега:

– Кто Вы такой?

– Олег Александрович Реутов – он немного замялся, 'переводя' своё положение с 'капиталистического' на 'советский', – директор предприятия.

– А Вы кто? – остановил он, было набравшего полную грудь воздуха чекиста – разве Вы не обязаны представляться гражданам?

   Чекист с усилием сдержался и сухо выговорил:

– Сержант госбезопасности Шубин Михаил Фёдорович, Курское управление НКВД на транспорте.

– Начальник поезда Сергиенко Дмитрий Потапович – представился пожилой железнодорожник.

   Олег обернулся назад, но машиниста с Фёдором там уже не было – они уже заходили в станционное здание.

– Можно поподробнее? – спросил Сергиенко Олега, – каков характер разрушений?

   Олег повторил всё, что узнал от Сергея, добавив от себя, что в этом месте наблюдалось полярное сияние.

– Да, мы видели – подтвердил Дмитрий Потапович – из Белгорода. Зарево от горизонта до горизонта. Как стена. Что с Вами?

   Олег почувствовал лёгкий приступ дурноты – 'от горизонта до горизонта! Значит, не только здесь дороги порезало. Верно, граница по полю уходила к горизонту. Значит …' истинных масштабов случившегося события он себе представить не смог, но то, что дело не ограничится парой дорог и деревень, он уже понял.

– Необходимо осмотреть место происшествия и произвести первоначальные следственные действия – чекист явно хотел свести всё к диверсии и саботажу.

– Да, надо всё зафиксировать в акте – частично согласился с ним начальник поезда.

– Пошли – сказал Олег, – до разрыва отсюда два километра.

   Топать пешком по шпалам предкам явно не улыбалось, поэтому Сергиенко, дождавшись машиниста, отдал ему какое-то распоряжение и в течении пяти минут от состава был отцеплен первый вагон с паровозом.

– Прошу – начальник поезда сделал Олегу пригласительный жест в сторону вагона. Чекист уже зашёл вовнутрь.

   Забравшись в тамбур, Олег с удивлением закрутил головой. По фильмам он представлял себе довоенные вагоны чем-то вроде ухудшенных предтеч советского подвижного состава. В детстве Олег с мамой пару раз ездил в Крым, в санаторий, и впечатления об этих поездах у него остались не самые лучшие. Что уж было ожидать от их довоенных предков. Даже внешне вагон по сравнению с привычными Олегу был меньше, окна уже, дверь утоплена вовнутрь и вообще, выглядел как после долгого голодания – везде торчали какие-то угловатые элементы и выступающие наружу соединители деталей конструкции. Но здесь, внутри!

   Везде сияла до блеска начищенная латунь и бронза, полированные деревянные панели закрывали стены, на полу лежал красный ковёр! 'Вот это да!' думал Олег, разглядывая витиевато украшенный бронзовый плафон 'если здесь такая лепота, то, что в купе делается!' Он заглянул в коридор, полюбовался идеально вычищенным ковром и со вздохом закрыл дверь.

– Не доводилось первым классом ездить? – понимающе спросил его Сергиенко, оставшийся в узком тамбуре покурить.

– Да, я пару раз в плацкарте ездил, купе слишком дорого было, – ответил Олег.

   Сергиенко кивнул и сделал первую затяжку.

– Не курите? – спросил он Олега.

– Нет. В детстве пробовал пару раз, не понравилось.

– А я всё бросить не могу – пожаловался Дмитрий Потапович – врачи в нашей больнице мне постоянно об этом напоминают. Гублю, мол, здоровье.

   Проехали они за этим разговором минуты четыре, как паровоз неожиданно протяжно загудел.

– Что такое? – Сергиенко открыл дверь вагона и выглянул наружу по ходу движения – Что это там? – растерянно сказал видевший многое железнодорожник, узрев что-то совсем ему неизвестное.

– Где? – Олег посмотрел вперёд поверх его головы – а, путейцы руками машут.

   Действительно, навстречу паровозу прямо по рельсам бежал человек в оранжевом жилете поверх спецовки, отчаянно размахивая над головой руками. Паровоз начал медленно тормозить, с шипением выбрасывая пар.

   Олег спустился на насыпь, пошёл навстречу к перешедшему на быстрый шаг железнодорожнику. Они встретились метрах в десяти от паровоза.

– Пути разрушены, дальше не проедете, а паровоз, откуда? – единым порывом выдохнул молодой парень

– Из Белгорода – не став пока объяснять случившееся, ответил Олег – сами не восстановите?

– Нет – путеец мотнул головой – нужен путеукладчик и надо насыпь отсюда поднять. Сейчас профиль промеряем. А это кто такие? – спросил он, указывая на подошедших к ним начальника поезда и чекиста.

– Кино про войну, что ли, снимаете? – он попытался разумно объяснить присутствие на месте аварии людей в довоенной форме и пыхтящего за ними краснозвёздного паровоза.

– Какую войну? – вскинулся чекист

– Великую Отечественную, какую же ещё! – ответил парень. Чекист удивлённо замолчал, Сергиенко смотрел куда-то дальше, в сторону стоящей метрах в тридцати на путях небольшой дрезины с выдвинутым вбок краном.

– Как у вас всё здорово выглядит. Форма, паровоз настоящий, не симуляция компьютерная. Бондарчук, наверное, снимает? – заинтересовался путеец, поднимая лежащую поперёк пути линейку нивелира.

– Ага, 'Железнодорожный штрафбат' – ответил Олег, внимательно наблюдая за предками. 'Как бы их футурошок не хватил' забеспокоился он 'аж замолчали, болезные. А этот куда рванул?' Олег пошел вслед за двинувшим к дрезине чекистом.

   Они дошли до места разрыва и остановились. Чекист, как давеча Сергей, присел на корточки и задумчиво провёл ладонью по блестящему срезу. Пути со стороны Октябрьского были выше сантиметров на пятнадцать и немного сдвинуты в сторону. Срез рельса блестел как полированный. 'Действительно, как ножницами разрезано' подумал Олег, осмотрев место разрыва 'пути практически стык в стык идут, без зазора'.

– Откуда там контактная сеть? – прозвучал сзади Олега вопрос Сергиенко – с этой стороны её нет.

   Действительно, перед ними на рельсах лежало полпролёта контактной сети, обрезанной прямо на весу. 'Коротнуло здесь знатно' подумал Олег, увидев оплавленный конец контактного провода. 'Может, поэтому связь и выбило' пришёл он к такому выводу, увидев валяющиеся на земле телефонные провода с линии, идущей парралельно рельсам метрах в семи слева от насыпи. С одной стороны столбы этой линии были деревянные, с другой бетонные. Точно так же, как на автодороге, от горизонта до горизонта шла, слегка загибаясь, разделительная черта, пересекая насыпь, телеграфную линию, лениво текущую в поодаль речку. Далее черта по склону поднималась на поле и исчезала из виду. На самой границе, со стороны Октябрьского, между рельсами был закреплён лазерный нивелир.

   Чекист поднялся и ошеломлённо молчал, обводя взглядом окрестности.

– Что здесь случилось? – спросил начальник поезда, доставая пачку папирос. Вопрос был явно адресован Олегу.

– Вот там – Олег махнул рукой в сторону дрезины – две тысячи восьмой год. А вот там – взмах в сторону Долбино – тысяча девятьсот сороковой. Здесь – он указал на разделительную черту – граница времён.

   Чекист вдруг подобрался и начал внимательно наблюдать за кем-то, скрытым от взгляда Олега дрезиной. Через минуту из-за неё показался и быстрым шагом направился в сторону линии раздела самый обычный российский милиционер лет тридцати в летней форме одежды, правда с накинутым на плечо ремнём автомата. Подойдя к стоявшим тесной группой предкам и Олегу, окинул их цепким взглядом, профессионально задержавшись на Шубине, и представился.