глотку этому хищному существу.
- А с чего ты вообще решил, что его можно уничтожить?
- Опусти пистолет и дай мне немного времени. Я расскажу
тебе как каперам с «Бродяги» удалось выжить, - настойчиво
сказал Скиталец.
Рик усмехнулся:
- Я уже давно не верю в сказки…
Вытянув вперед руки и показав ужасные следы от
стальных оков, Сейл посмотрел ему прямо в глаза:
- Придется поверить. Еще пару часов назад я корчился от
боли в самом сердце узницы форта Шат-ле. А теперь вот
стою перед тобой…
Пистолет опустился. В комнате повисла тишина.
- Я рассказал твоей сестре…
- Не надо повторяться, я слышал эту историю во сне. Клер
до последней минуты была рядом со мной, - подавлено
сказал Рик и, всхлипнув, опустил голову.
- Но ты не поверил ей. Посчитал ее визиты обманом.
Происками Призрака…
Короткий кивок в ответ.
- Тогда дослушай мой рассказ, и у тебя больше не останется
вопросов, на которые ты не нашел ответа, - тяжело вздохнул
Скиталец…
На «Бродягу» мы вернулись порознь. Лиджебай чуть
раньше меня. И когда я перемахнул через борт, он уже
сидел в углу и, накрывшись пледом, пил ароматный грог.
Каперы обступили его со всех сторон. Вопросы не умолкали
ни на секунду. Твой отец, напротив, говорил немного, в
основном отмалчивался и растерянно пожимал плечами.
Я скромно присел у грот-мачты и продолжил наблюдать
за победителем. Ему удалось обмануть даже капитана,
смерть которого для матросов стала настоящим шоком.
Многие не верили, называя Лиджебая лжецом, другие –
мирились с дурной вестью, не проронив ни слова.
Помню, как одноногий Лив Тессон подошел ко мне и
поинтересовался: не водит ли нас за нос королевский
выкормыш. Я ответил, что рассказ Лиджебая истинная
правда. Хотя не знал об этом ровным счетом ничего.
Позже, я выяснил от вахтенных, что твой отец поведал
команде о жуткой эпидемии, которая настигла нас на
острове. Он объяснил смерть каперов внезапным
помешательством и объявил всем, что ему удалось
избежать ужасной участи только благодаря
непрекращающимся молитвам, которые он выучил еще в
приходской школе. Что же касаемо меня, Лиджебай
ответил коротко: фортуна улыбнулась этому
пострыленышу. Я не возражал с такой формулировкой,
желая, как можно скорее, забыть об острове Грез.
Да и кто поверил бы моей правде? Правде обычного
безпризорного юнги.
Ближе к вечеру, команда приняла решение отправляться в
обратный путь с восходом солнца. Видимо они все еще
питали призрачную надежду увидеть Бероуза.
Именно та ночь и стала для нас роковой. А началась она
с приятной новости. Третий выживший в нашей опасной
экспедиции, вернулся ровно в полночь.
Дежуривший на мостике Филл Рипкинс узрел в туманной
дымке едва горящий огонь. Сквозь сон он даже услышал
знакомый голос, взывающий о помощи, а когда
окончательно прогнал дрему, разглядел рядом с костром,
одинокую фигуру. Это бы старпом: мистер Дудли Са Фон
известный тебе как Терси ли Джейскоба. Еще один
счастливчик, кому позволил сбежать мыс Туресса.
Я долго приглядывался к убийце капитана, пытаясь
обнаружить какой-нибудь подвох. От спасшегося веяло
настоящей смертью, словно он продал душу дьяволу, лишь
бы попасть обратно на «Бродягу». Мое подозрение стало
первым тревожным звоночком, которому я не придал
значения, однако все двигалось именно в таком
направление.
Команда получила нового лидера, а ваш отец - долгий
разговор в капитанской каюте. Мне удалось услышать
только обрывки фраз. Как ни странно, но старпом не
нападал, а напротив, оборонялся от вашего отца. И в
правду говорят - победителей не судят.
В ответ на мольбы о прощении, Лиджебай даже не повел
бровью. Сейчас он чувствовал свое превосходство, власть,
бурлящее в крови преимущество. И хотя для меня его
победа казалась такой же призрачной, как диск огромной
желтой луны над головой, старпом явно чего-то опасался.
Позже я осознал, что эта была последняя спокойная ночь в
нашей жизни.
Оба заговорщика договорились, что их разговор не
покинет предела этих стен. Для всех остальных было
решено объявить одно: последний поход «Бродяги»
окончился неудачей. И точка!
Я же не стал для них особой проблемой. Даже при
желании излить душу какому-нибудь каперу, я, вряд ли
снискал бы доверие со стороны морских волков. Разве что
святой отец Рудбис, отличавшийся полнейшей глухотой,
исповедав меня, принял бы слова юнца за чистую монету и
отпустил бы все грехи.
Добавив масла в сигнальные фонари, каперы улеглись
спать.
Ночью произошло нападение.
Я редко видел настоящую бойню,( если не считать
сожжения моей речной деревушки) и жутко испугался,
забившись в самый темный угол под лестницей, ведущей на
капитанский мостик. Моряки, застигнутые врасплох,
погибали на месте, даже не успев обнажить оружие.
Проклятый остров преподнес нам очередной сюрприз.
Хозяева «Бродяги» в мгновение ока стали робами на своем
собственном корабле. А возле штурвала, гордо выставив
вперед грудь и возвещая о победе в колокол, стоял капитан
Бероуз.
Трупы побросали за борт, а тем, кто выжил, надели
кандалы. Ходячий мертвец властно осмотрел палубу и
спешно свистал всех наверх. Его верные слуги, те, чьи лица
покрывали рубцы свежих ран, кинулись готовить корабль к
отплытию. Капитан спешил. Но мы тогда и подумать не
могли, что причиной этому станет таинственный мистер
Сквидли, спасенный нами у самых берегов Сторога.
Следующий день был полон еще более жутких
открытий. Раннее солнце не принесло душевного покоя,
усилив тревогу и страх. Взглянув на капитана при свете, я
понял, что тот лишь бездушная оболочка Бероуза,
имевшая плоть, но лишенная всяких человеческих качеств.
Он явно был марионеткой в руках неведомого мастера.
Это явилось моим первым откровением. А вторым, стала
команда. Те, кто отправился с нами в пеший переход,
теперь находились рядом с капитаном, и в них тоже не
осталось ничего живого. Абсолютные рабы чужих
желаний и приказов. В какой-то миг я даже решил, что
это Лиджебай призвал их обратно, желая спасти
загубленные жизни. Но мой вывод оказался ошибочным.
Ваш отец все это время не выходил из капитанской
каюты, увлеченный своим любимым делом: он неотрывно
писал, не уставая макать чернила в старую облупившуюся
чашу.
Я видел это собственными глазами, когда приносил ему
еду.
Однажды поставив поднос на стол, я заставил его
отвлечься. Закрыв кожаную книгу, прошитую красной
тесьмой, он тяжело вздохнул, словно проделал адскую
