великолепно. На его лице забрезжила таинственная

улыбка, а в глазах блистали лучики невероятного

воодушевления. Хотя возможно я ошибался, и Лиджебай

испытывал более скромные чувства, чем могло показаться

со стороны.

Песок, лучезарно поблескивающий на жарком солнце,

стал не самым сложным препятствием, которое нам

предстояло преодолеть на пути к сокровенному водопаду.

Мунате дэ Муренья - так капитан называл то место, куда

мы направились. И как мне вспоминается, он всегда

произносил его шепотом или почти беззвучно, словно

боялся разбудить неведомого хранителя сокровищ. Но уже

тогда, наша скромная судьба была предрешена и

бессмысленные потуги стали лишним тому

доказательством.

Джунгли, представшие перед нами изумрудной стеной,

податливо расступились под острыми лезвиями мачете,

которыми самозабвенно орудовал наш неутомимый

старпом. Путаясь в лианах и густой траве, мы сделали

первый привал ближе к полудню, когда солнце забралось в

самый центр неба, и готово было обрушиться на наши

бедные головы невыносимой жарой. Немного перекусив и

утолив жажду, мы незамедлительно продолжили путь.

Как мне вспоминается: никто из нас не хотел сидеть на

месте. Но мы и предположить не могли, что подобное

слепое стремление - это усилившийся зов сокровища. Даже

немногословный капитан, всегда державшийся поодаль,

стал с нами одним целым. Подбадривая нас, он не уставал

повторять, что как только мы заполучим ключ к мечте,

нам будут нипочем все беды и невзгоды смертного мира.

Святой Гипси, как он ошибался!

Но тогда, мы беспрекословно верили каждому его слову.

Он рассказывал о карте и обозначенной на ней точке, где

находится колыбель наших грез. Желание, которое

осуществится лишь единожды, но навсегда останется с

нами бессменой удачей. Мы кивали, весело перемигивались,

стирая с лица пот. А капитан продолжал методично

подливать масла в огонь нашего нетерпения, - увидеть

самое великое и удивительно сокровище на земле, это ли не

истинное чудо?!

Наиболее активным из нас, как не странно, оказался

Лиджебай. Прилипнув к капитану, будто Сальская пиявка,

он засыпал Бероуза кучей вопросов. Тот охотно отвечал не

чувствуя в том никакого подвоха. Наблюдатель был для

него всего лишь пешкой в этой причудливой игре с судьбой.

Сокровище должно принадлежать только добытчику и

никому иному. Никакие королевские половины, четверти,

трети не способны поделить мечту на составные части.

Капитан понимал это как никто другой, а потому и

чувствовал себя довольно раскованно.

Тогда Бероуз виделся мне настоящим благодетелем и

величайшим меценатом всех времен.

Он позволит нам загадать по одному желанию, даст

шанс прикоснуться к мечте и обрести смысл в жизни.

Каждый из нас, мысленно, уже представлял и лелеял свою

сокровенную мечту. Кто-то воображал пышногрудых

девиц, кто-то несметные сокровища, и только я

погребенный под невероятным грузом снаряжения видел

свою старую речную деревушку, где началось, и так

внезапно оборвалось мое короткое детство.

Только зря я без оглядки верил в благородство капитана –

он был совсем непрост, как считал каждый из нас.

Позже выяснилось - желание может быть лишь одно. И

не делится на десять, двадцать, тридцать или сотню

человек. Только единственный из нас, обладая секретом

слова, мог претендовать на удачу. И должен был он не

просто произнести его вслух, а написать на песке, у

подножья горы Тулта, которая являлась самым центром

магического места Мунате дэ Муренья. Именно для этой

цели капитану и был необходим образованный

Наблюдатель. В его хитроумном плане ваш отец должен

был стать неким проводником в страну несбывшейся

капитанской мечты. И случилось это в самый разгар

похода.

Отстранив Джейсона в сторону, Бероуз впервые в жизни

доверился еще совсем зеленому юнцу, передав тому

небольшой клочок бумаги. Как я узнал позже, это был

алфавит: уж не знаю, какими неведомыми богами он был

составлен, но именно этим буквам суждено было быть

начертанами у подножия Тулты.

Клянусь морскими Луриями, только в тот миг я смог

рассмотреть во взгляде капитана семя алчности, которое

давно дало опасные ростки. И именно оно удержало

Бероуза от необдуманных решений. Ведь посторонняя

помощь в таком деле была сродни провалу.

Так и не освоив хитроумное умение складывать буквы в

слова, а слова в велеречивые предложения, капитан

рассудил, что чем меньше времени будет у переводчика

составить его заветное желание, тем меньше глупостей

тот сможет натворить.

Как я не старался, а так и не смог расслышать мечту

сэра Бероуза. Шепнув на ухо мистеру Лиджибаю несколько

фраз, капитан подкрепил свои слова несколькими угрозами.

Ваш отец вначале побледнел, а затем попытался что-то

возразить. Попытка не увенчалась успехом. Спорить с

предводителем каперов, все равно что махать красной

тряпкой перед быком.

Уговоры длились недолго. И вскоре загадочный алфавит

перекочевал в руки мистера Джейсона. Низко

поклонившись, капитан отошел в сторону, не оставив

молодому служителю короны иного выбора. Здесь на

острове существовала единственная власть. И

сосредоточилась она в сухих костлявых руках одноглазого

Бероуза – беспринципного и коварного пирата.

Пока мы достигли первой каменной возвышенности

Асунга дэ Тера, прошла еще одна бесконечная ночь, за

время которой ваш отец должен был разгадать послание

неведомых богов. Капитан был уверен, что Лиджебаю

хватит знаний, но на всякий случай, ни на секунду не

спускал с него глаз.

Чужой мир вокруг нас продолжал наблюдать за горсткой

отчаянных храбрецов спешащих навстречу собственной

смерти. Сотни горящих огнем буркал следили за нами из

пустоты кромешного мрака. Звездные ориентиры тонули в

иссиня-черной глубине утреннего неба, а я, обхватив себя

руками, все ближе двигался к спасительному костру.

Леденящие кровь звуки не отпускали нас ни на минуту. Не

сомкнув глаз, я готовился к нападению, чувствуя, как

опасные твари ходят вокруг незащищенного лагеря,

выжидая удобного момента для атаки.

С восходом солнца страх слегка отступил, но

окончательно не исчез. Мы продолжили поход, постоянно

оглядываясь по сторонам в ожидании засады. Постепенно,

избавившись от пугающих предположений, я стал

прислушиваться к разговору каперов.

Сначала заговорил двупалый Трикли. Обращаясь к

здоровяку Брикли, он отчего-то завел беседу о том, как