паруса; если заканчивал там, то помогал тут; если обед
был сготовлен, то начищал до блеска чужие пряхи и
ремешки. Даже в абсолютном отдалении от земли, каперы
желали выглядеть презентабельно, а для этого у них был
маленький слуга, который не способен ответить - нет.
Наверное, на других кораблях юнгам тоже жилось не
сладко, но в тот момент я считал, что только мне выпала
столь тяжелая участь и моя судьба уже давно разыграна
в орлянку без права выкупа.
Капитана я видел редко. Бероуз предпочитал коротать
бесконечные морские дни в своей каюте, куда меня,
безусловно, не допускали ни под каким предлогом.
Первая стоянка случилась через пару недель, которые на
тот момент показались мне вечностью. Команда
высыпала на берег, словно термиты из горящего пня, а я с
завистью глядел им вслед, продолжая наводить лоск на
«Бродяге». Мои мечты о славном будущем капера рушились
как карточный домик. Я стал рабом собственных иллюзий.
Меня взяли в поход навроде подручного средства, верного и
послушного слуги, коим я оставался все эти годы.
Подхватив ведро, я уже собирался спуститься вниз, когда
столкнулся взглядом с мистером Лиджебаем. Да-да, не
удивляйтесь мисс Джейсон, ваш отец был единственным,
кто не нагружал меня работой, молча взирая на
бесконечный труд измученного юнги. В то время ему было
не больше двадцати, и он представлял своим
присутствием королевский флот его Величества.
Финансируя и отправляя джентльменов удачи в дальнее
и опасное путешествие, король не мог всецело положиться
на их честное слово, которому цена - от силы суон. Вот и
приходилось
юным
вассалам
короля
переквалифицироваться в Наблюдателей и сопровождать
каперов в их дальних странствиях, фиксируя все в свои
толстые судовые журналы. По окончанию компании
отчет ложился на стол всевозможным бюрократам и
канцелярским крысам, а все сокровища добытые каперами
проходили тщательную инвентаризацию. Именно по этой
причине Наблюдатели редко заканчивали путешествия в
добром здравии: зачастую, их ждала достаточно
печальная участь. Всецело подчиняясь слуге короля на
берегу, каперы дожидались свободных законов открытого
моря. Там начиналась их вотчина.
Наблюдатели тонули, гибли от случайной пули,
оставались на маленьких островках, но чаще умирали на
рее под палящим солнцем. Данные обстоятельства
значительно усложняли составлять отчеты о морском
походе, но изменить ситуацию никто был не в силах.
Лиджебай показался мне слишком пугливым и
замкнутым человеком, что не могло не радовать
капитана. Королевский прихвостень не желавший лесть в
чужие дела и державшийся подальше от команды – это
лучший выбор среди прочих крючконосых проныр,
строящих из себя властных бургомистров.
Мистер Джейсон оказался другим. Говорил разве что по
великой необходимости, сильно смущался и явно
чувствовал себя не в своей тарелке. Среди команды ходили
слухи, будто Бероуз ценой невероятных усилий выбил для
своего значимого плаванья самого безобидного
Наблюдателя, который только-только слез со студиозной
парты и ни черта не смыслит в морском деле.
Прогуливаясь по шканцам, Лиджебай поклонился,
поприветствовав меня и облокотившись о борт, с грустью
проводил хромого Лута, самого старого путушественника
в нашей команде.
- Разве вам не интересен Ротваль? – осторожно спросил
я, пытаясь хоть как-то скоротать время между старой и
новой работенкой.
Наблюдатель тяжело вздохнул:
- Вероятно для кого-то и да, но только не для меня. Что
там смотреть? Прорву забегаловок и борделей на любой
вкус, ну уж нет, увольте. Не таких впечатлений я ждал от
этого путешествия.
Меня немного удивил ответ Лиджебая, но с другой
стороны, кто я такой, чтобы осуждать королевского
служащего.
- А чего же вы ожидали, если не секрет?
Наблюдатель одарил меня равнодушным взглядом:
- Скажи, юнга, ты обучен грамоте?
Я кивнул, понимая, что бессовестно вру.
- Тогда возможно ты поймешь меня. Здесь, - он показал на
судовой журнал, - труд всей мой жизни. Мои наблюдения,
замечания, пометки. Настоящая морская история,
которая не дает мне покоя с самого детства, с того дня
когда я впервые вдохнул соленый аромат большой воды...
Потом он стал рассказывать о своей мечте, объяснять
мне тонкости писательского мастерства, расписывать
прелести делать заметки с натуры, когда сам
переживаешь трудности главного героя. Я осторожно
кивал, абсолютно ничего не понимая. Для меня мир казался
гораздо меньше, чем для этого невероятного мечтателя.
Слава морским богам! - в последующий месяц наш
разговор не нашел продолжения. Выговорившись,
Лиджебай стал вести себя еще тише. Частенько, будто
заговоренный, ночи напролет он сиживал на палубе,
устремив свой взор в звездное небо. Что-то записывал,
нервно покусывая гусиное перо. В короткие промежутки
между работой, я невольно наблюдал за его худощавой
фигурой, которая для всей команды стала сродни
призрачной тени, бессмысленно слоняющейся по палубе
«Бродяги».
Прежде чем мы достигли желаемой цели, нас ждала
целая череда тяжких приключений. Сражение с
конкурентами, из которого мы вышли абсолютными
победителями; шторм, унесший жизнь немого Торстена -
лучшего рулевого за всю историю компании; шесть дней
штиля, сводившего с ума не хуже тарлейнского безумия.
Но ни разу, слышите, ни разу никто не усомнился в
правильности поступков сэра Бероуза. Капитан был не
приклонен в своем выборе как скала и не собирался
сворачивать с намеченного курса.
Остров Грез, или как назвали его пираты - Туресса Бис, -
тянул нас к себе с невероятной силой. И даже сейчас,
когда я мысленно произношу эти слова, кровь стынет в
жилах, и сердце замирает в томительном предвкушении.
Когда мы услышали о приближении земли, никто не мог
остаться равнодушным. Каждый ликовал по-своему, но
всеобщая радость придала нам дополнительные силы,
которые к тому времени надо заметить были уже на
исходе.
Первые две шлюпки вместили в себя лишь дюжину
моряков, в счастливое число которых попал и я. Но, не
потому что вытянул счастливую карту, а по причине
того, что переносить тяжелое снаряжение входило в мои
прямые обязанности.
Сев в шлюпку я оказался рядом с мистером Джейсоном.
За долгие месяцы путешествия, Наблюдатель впервые
приободрился, и как мне показалось, чувствовал себя
