Погладив кота, Рик уже собирался спускаться вниз -
инвентаризацию чердака он решил отложить на завтра, -
когда окно со свистом открылось вновь. Причем произошло
это так внезапно, что юноша едва не упал на колени,
прикрыв голову руками, будто на него обрушился потолок.
Только потом Рик понял, что с ним приключилось. На его
голову посыпалась стеклянная крошка, а перед глазами
возникла смеющаяся рожа мистера Сквали, который на этот
раз предстал в образе ужасного великана раскачивающего
стены собственного дома.
В один миг наступила кромешная темнота. Свечки
закатились под груду коробок, и Рик едва разглядел их
восковой бок среди кучи старого хлама. Пытаясь нащупать
подсвечник, он лишь нашел небольшой круглый предмет,
шероховатый, словно камень. Машинально сунув его в
карман, Рик дополз до лестницы и спустился вниз. С
изучением чердака на сегодня было покончено.
Огонь в камине горел бойко, приятно потрескивая и
выпуская наружу настоящий сонм крохотный искр.
Избавившись от осколков, жадно впившихся в руку, юноша
прижег смолой-живицей многочисленные порезы и только
сейчас вспомнил о странной находке.
Ладонь нашла в кармане небольшую вещичку. Кулак
разжался и Рик уставился на камень обернутый ветхой
тканью, перехваченной толстой колкой нитью.
«Что бы это могло быть?» – юноша покосился на Тита,
который гордо восседал на подлокотнике одного из кресел.
Вылизывая лапы и грудь, кот не стал отвечать, всем своим
видом показывая: его мало интересуют подобные находки.
Не спеша расправиться с нитью, Рик покрутил камень в
руке, а затем осторожно приблизил ветошь к носу. Запах
цветов и камина перебил резкий дух горького табака, а еще
крепкого рома. Юноша поморщился, отстранившись от
находки и покрутив ее в руках, все-таки решился: потянув
за нить, развернул ткань. На развороте, прямо посредине
грязно-белой поверхности красовался символ - сажевое
пятно, напоминающее крылатое надгробие. От послания
веяло ненавистью. Откинув ветошь в сторону, Рик стал
резко тереть ладонь, но на руке продолжала виднеться
бледная смоляная полоса.
- Святой боже! Что же это такое?! – взмолился юноша, не в
силах избавиться от грязного знака на своей руке.
Подскочив к тазу с водой, он начал усиленно намыливать
отпечатавшийся символ. Но все старания оказались тщетны:
клеймо оставалось на своем месте, еще сильнее въевшись
под кожу.
Огромные напольные часы пробили девять. Вжавшись в
стул, Рик отвлекся от созерцания огня и, поглаживая
перемотанную ладонь, покосился на дверь. Клер никогда не
опаздывала: частенько возвращалась из лавки раньше, но
позже, после последнего боя часов, никогда. Механизм
замолчал. Воцарилась тишина. Дверь никто не открыл и
звонок над входом продолжал молчать.
Размотав повязку, Рик едва заметил край угольной полосы.
К горлу подступил неприятный ком внезапного отчаянья.
Казалось, все вокруг шипело и гудело, стараясь побольнее
укусить бедного юношу. Рука начала ужасно чесаться,
будто волдырь от ожога. Закусив губу, Рик почувствовал
выступившую испарину.
В голове возникла череда пугающих мыслей. Странная
находка - оставившая отпечаток на руке, который никак не
хотел смываться, неприятные симптомы, внезапное
волнение – все это просто не могло быть обычной
случайностью.
Рик боялся. Безумно боялся всего вокруг. Страх,
связанный из тысячи узелков противоречий и догадок
плетью стегал его, как великого мученика, бросая то в жар,
то в холод. А несерьезные вещи, внезапно обретали статус
невероятной важности.
Вначале Рик решил, что он многое надумал, и странная
метка на руке ничего не значит. Но от пугающих
предположений было не так легко избавиться. И когда
юноша услышал звон часов, в голове окончательно
поселилась уверенность, что его наградили неизвестным
проклятием, которое вскоре поработит юную душу, и не
будет ему спасения, нигде и никогда.
* * *
Погода не заладилась с самого утра. Пронизывающий
ветер, хлесткие мелкие капли, нежданно накатившие тучи, и
ко всему прочему, невыносимая промозглость окончательно
разогнала и без того немногочисленных посетителей.
Наблюдая за спешащими в теплые домишки горожанами
Клер ловила себя на мысли, что как только среди домов,
словно черт из табакерки всплывает огромный силуэт в
парусиновом плаще и огромной широкополой шляпе, она
невольно вздрагивает и пытается скрыться среди цветущей
рассады.
Ближе к вечеру, когда мистер Бишеп засобирался
закрывать лавку, Клер упросила его оставить магазинчик
открытым и клятвенно пообещала, что пересадит еще пару
розалий, а двери запрет сама. Когда хозяин скрылся за
поворотом, девушка защелкнула запор и продолжила
наблюдать.
Пустынная улица быстро окрасилась в бледные тона, и
даже расторопные фонарщики слегка осветив мостовую, не
смогли исправить положение - мрачный город не засиял
теплыми оттенками умиротворенности. Серость кряжистых
портовых домов змеей поползла по широким мостовым и
узким проулкам.
Тревожно вглядываясь в полумрак, Клер так и не смогла
разглядеть причину своего волнения. Мистер Сквидли так и
не появился. Его не было ни за острыми углами зданий, ни в
тени высоких фонарей - он прятался гораздо дальше, в
самом сознании девушки. В ее потаенных кошмарах.
Пересилив себя, Клер все-таки решалась покинуть
временное убежище.
Ее каблучки быстро цокали о мостовую, а город безмолвно
наблюдал за напуганной девицей, которая больше всего
насвете хотела поскорее оказаться дома. Морозный
холодок, вырываясь изо рта, мгновенно растворялся в
темноте. Фонари кое-где уже погасли, а те, что еще
источали крохотный свет, рождали на кирпичных стенах
пугающие тени. И в этот мерцающий такт, раздавалось
мерное пение скрипучих вывесок, которые, раскачиваясь на
ржавых цепях, словно надгробные плиты несли на себе
сухие послания. «Пекарня - вкуснее не найдете», «Лучшие
подковы во всем Прентвиле», « Заботы погребения – мы с
радостью возьмем их на себя».
Внезапно Клер остановилась. Оглянулась затаив дыхание.
Всего пару секунд, всего пару ударов сердца. Но ей хватило
и этого. Не став ждать пока страх нагонит ее и ударит в
спину, девушка ускорила шаг, а через пару секунд перешла
на бег.
Выскочив на улицу Скромности, которую совсем недавно
местные переименовали в Приют разврата, Клер в одно
мгновение оказалась возле подвыпившей толпы
завсегдатаев одной из местных забегаловок. Развеселые
моряки, солдаты его Величества и пара высокородных
эсквайров, распивали весьма пошлые песни. На заднем
фоне им вторили откровенного вида девицы.
- Ох, какая!
- Давай к нам.
- Не жмись, мы не обидим.
- Эй, красотки, а мы вам подружку нашли.
Оторопев, Клер едва не провалилась под землю от стыда, а
потом, быстро сориентировавшись, ловко оттолкнула
самого заносчивого моряка и кинулась в конец улицы.
Продравшись через толпу пьяных музыкантов и распутных
танцовщиц Клер уже решила, что вырвалась из порочного
круга, когда ее запястье схватила чья-то костлявая рука.
Повернувшись, она приготовилась влепить наглецу
звонкую пощечину, но никого не увидела. Человек
попытавшийся пленить ее был ниже ростом почти на три
фута. Опустив взгляд, Клер уткнулась в грязное смуглое
лицо пожилого бродяги, лишенного обеих ног. Облаченный
в выцветший, превратившийся в лохмотья жакет, инвалид
продолжал цепко держать ее запястье, выставив другую
