Мили в километры я перевести в уме не мог — вечно забывал, но на эту деталь решил не обращать внимания. И так понятно, что не особо быстро.

— К моменту, когда на нас напали, у нас были и электрические лампы в богатых кварталах, и самоходные кареты, как именовали автомобили, у наиболее богатых людей. Но что касается оружия — все до сих пор решалось клинком и арбалетом, а с некоторых пор и магией.

Стоило ей появиться — технический прогресс практически замер. С тех пор, как две силы ворвались в мир, ведущие умы стали их изучать, и за какие-то десять лет маги стали пользоваться спросом уже как специалисты, а не только как шарлатаны. И если с первой силой все понятно, то о существовании второй никто не подозревал. Впервые об этом заговорили, когда один серийный убийца каким-то образом доставил ведущим специалистам трех университетов, в которых уже к тому времени был уж минимум один факультет, занимавшийся магией, свой труд «Практика жертвоприношений». В нем он убеждал, что силу убиенного человека можно использовать.

— Маньяк или гений? — спросил я

— И то и другое. Что характерно, труд попал на столы профессоров сразу на следующий день после казни маньяка. Труд не был принят научным сообществом, так как описанное в нем было слишком кроваво. Некоторые экземпляры уничтожили, а некоторые остались, и желавшие подчинить себе силы ценой чужих жизней копировали их. Так или иначе, труд этот был запретным и подлежал уничтожению.

— Запретный плод сладок, несмотря на то, что сладкое портит фигуру — хмынул Джим

— Но через некоторое время появился человек. Мезмер, как звали этого деятеля, был дворянином, дальним родственником правящей династии, и не без амбиций. И труд этот он раздобыл. Он был отличным фехтовальщиком, сильным магом, но, как свидетельствуют книги, он еще был и редкостным садистом, ни во что не ставившим человеческую жизнь. Свое имение недалеко от столицы он превратил в настоящий военный лагерь. Но, имея некоторые амбиции, он боялся в том числе и за свою жизнь. И тогда он взял на воспитание, как свидетельствуют исторические источники, двадцать четыре ребенка: двенадцать девочек и двенадцать мальчиков, которым не исполнилось и года. Им он с детства давал какие-то свои эликсиры, обучал навыкам боя и превращал в идеальных, как он считал, солдат. Когда дети достигли возраста семнадцати лет, он начал создавать им оружие. Ранние браки — это нормально для моего мира. Крестьяне — так вообще едва ли не в тринадцать лет женят своих отпрысков.

— Ну, смотря какая у вас там продолжительность года.

— Одна целая, тринадцать сотых земного, я посчитала.

Тринадцатью сотых пренебрегаем или нет? Ну, хорошо, в четырнадцать выходит. Все равно рановато. Я и в двадцать пять об этом еще и не задумывался даже.

— Нда.

— В общем, к девятнадцати годам у всех них были годовалые дети, которых Мезмер принес в жертву создавая оружие. Вторая сила, которая ворвалась в наш мир, очень плохо изучена даже в Альянсе. Она оплетает отпечаток и делает его сильнее, придает ему какие-то свойства, но она бесполезна для демонов. Но эту силу Мезмер нашел как использовать. Всего для создания оружия, как свидетельствуют исторические сводки, было убито больше семидесяти младенцев, причем все — дети тех двадцати четырех.

— Интересно, как матери так просто отдали их этому Мезмеру?

— Они боготворили его и были преданы всецело ему. Так или иначе, это позволило создать оружие. Парные клинки, как у тебя, назывались шипами Ниримы, а еще были пальцы Кинариды, и месяцы Остарка.

— Названия ничего мне не говорят — признес я.

— И мне тоже — встрял Джим

— Пальцы Кинариды — это такие стальные перчатки на обе руки до локтя с тремя лезвиями, которые закреплены примерно как пальцы латной перчатки, то есть положение их меняется пальцами. Указательный и средний двигают одно лезвие, безымянный и мизинец второе, а большой палец третье. Длина лезвий около тридцати сантиметров. Очень экзотическое оружие, требующее длительной тренировки, так как нетренированные пальцы сломаются в такой штуке в бою очень быстро. А полумесяц Остарка — это полумесяц, закрепленный с двух сторон на метровом древке, которое можно к тому же разъединить в центре. Владение этими видами оружия приписывают трем древнейшим богам, о которых в нашем мире есть легенды. Этим Мезмер хотел, как замечают историки, показать, что он — это земной наместник всех трех.

— Три в одном по специальной цене — хмыкнул Джим.

— Нда уж. Амбиции зашкаливают — согласился я.

— Помимо основного оружия, его элитные воины получили по перстню и по кинжалу. И при создании перстня, как и при создании кинжала, также убивали годовалого младенца.

— Ужас какой — произнес Джим.

Надо отметить, что Арта рассказывала так захватывающе, словно сама это пережила, что все описанное живо представлялось в мыслях, и мурашки иногда пробегали по спине даже у меня, некроманта со стажем.

— Помимо этого Мезмер нашел способ продлевать свою жизнь, пуская под нож других. Сначала скот, потом людей из окрестных имений. Помимо этого, с возрастом он делался все более и более агрессивным, и в конце концов против него бросили пятитысячное войско, когда он отказался явиться на суд за злодейства и перебил жандармов. И тогда двадцать четыре воина элитной гвардии Мезмера положили больше двух тысяч тренированных солдат регулярной армии, которых прикрывали маги.

— Ух ни хрена себе — не выдержал я. Звучало слишком фантастично. Я-то со своими клинками считал, что один я против трех обычных бандитов, даже с моей подготовкой — это неравный бой, и его лучше избежать по возможности. Это, конечно, не мешало мне воспользоваться магией или втихаря подсыпать чего-нибудь в бочки с вином или ручей, из которого брали воду бандиты, и придти, когда те будут ловить розовых слоников. Но чтобы так, в открытом бою…

— Они были быстры настолько, что могли отбивать град стрел, и при этом параллельно блокировать своей силой магов. Раны затягивались, стоило им убить кого-то.

— Знакомое ощущение — я поморщился — эйфория и раны затягиваются мгновенно, мир словно замедляется, звуки растягиваются, и клинки едва ли не сами направляют твою руку. Они спасали меня не раз таким образом.

— А теперь представь двадцать четыре человека с таким оружием, способные обмениваться мыслями, когда рядом. Это была настоящая бойня. В то время у нас уже умели делать фотографии, и в некоторых исторических книгах есть фотографии той горы трупов.

— Как же их повязали?

— Мезмер не учел одного — его воины убили слишком многих прежде, чем те даже подумали об отступлении, и переполнили себя. Вобрали в себя, как пишут, слишком много чужой силы, и от этого им стало… «нехорошо». Некоторые умерли на месте, а некоторые жили еще несколько лет ничего не соображающими детьми, с детской непосредственностью отвечающими на все вопросы. Вытащенная из них информация и позволила столь точно определить, как создавалось оружие. Сам Мезмер совершил самоубийство, не желая сдаваться. Отдал силу своей жизни на то, чтобы «проклясть», как он сказал, земли. Теперь в радиусе нескольких десятков километров от его имения все кишит тварями, а сами земли могут свести с ума слабых духом. После победы над Мезмером оружие собрали, но оказалось, что большую часть в суматохе кто-то стащил. Осталось только две пары клинков, одна пара месяцев Остарка, кинжал и несколько перстней. Толку от оружия людям было мало, так как они упорно никого не хотели признавать. Должно быть, только родственников тех, кто был первыми их носителями, но это теория.

— Погоди. Когда я встретился с Джанной, я видел у нее почти такие же клинки. Только… Не знаю… Они словно ненавидели мои клинки, и большую часть боя мы с ней были только тем, что держало клинки.

— Мезмер делил своих элитных воинов на две части. Закатная и рассветная. И они одновременно «любили и ненавидели» друг друга. И рассветная и закатная части содержали поровну юношей и девушек, но пара каждому была из противоположной части. Таким образом вместе они становились сильнее. Точно никто не знает, это только предположение. Они как противоположные полюсы магнита, как кто-то писал, хотя сходство неполное.