Замок поддался даже без применения отмычки, и едва заметная фигура прошмыгнула в квартиру. Дверь чуть скрипнула и пружина захлопнула ее, но Ахмеду этого уже не суждено было услышать. Он оказался в переулке, который ярко освещали звезды, причем многие «звезды» оказались размером едва ли не с половину луны. Мысль о том, что он может быть где-то, где у планеты несколько спутников, в голову вору-домушнику не пришла. От увиденного перехватило дыхание, и пару минут он просто стоял на месте, смотря на звезды, а потом решил в срочном порядке покинуть жуткую квартиру… И вот тут пришла паника: сзади была всего лишь каменная стена маленького двухэтажного домика с покатой крышей и никакой двери.
Ахмед обследовал стену, постучал по камням, не веря своим глазам, потом начал исследовать пыльную дорогу у стены, изучая каждый сантиметр и честно сражаясь с подступившей паникой.
— О! Машами ари авалия — игривым тоном протянули откуда-то слева.
— Манари — согласился второй голос.
Увидев двух людей, Ахмед сначала испугался, что его сейчас сдадут в милицию, потом этому факту обрадовался, а потом понял, что милиция ему будет теперь только сниться… Двое были выряжены в розовые юбки до колен, длинные локоны лишь своей неподатливостью выдавали пол их владельцев, а уж улыбка накрашенных губ на их лицах окончательно выдавала в них представителей тех, кого Ахмед считал ошибкой природы и меньшинством…
***
Квартира в прошлом моего одноклассника не радовала глаз: старая мебель, скрипящие стулья, обои, местами отходящие от стены и обнажающие газетные заголовки, спешащие сообщить об успехах в строительстве коммунизма. Ремонтом здесь и не пахло. Если я по привычке поддерживаю порядок, как в записях так и вокруг себя, то Виктор человек хаотичный во всем, не обращающий внимание на такие мелочи, как порядок, внешний вид или эстетичность. Неудивительно, что он давно уже ест исключительно из пластиковой разовой посуды самую простую в приготовлении еду.
В каком-то плане мне было жалко его, потому как от него веяло таким одиночеством, что становилось не по себе даже мне. А еще у Виктора был талант, о котором знали немногие — он был художником. Рисовал он не часто, и его рисунки никогда не видели даже его родители, заставившие его переехать в квартиру покойной бабки, когда им надоел разводимый им бардак. Мне же его картины нравились всегда, особенно теперь. Чаще всего на них ты видел что-то сквозь грязное окно, или стекло. Создавалось впечатление, что там, за стеклом, светло и хорошо, а здесь, откуда ты смотришь — сыро и одиноко. В какой-то степени картины отражали состояние их автора.
Виктор внимательно выслушал меня, с интересом посмотрел демонстрацию моих магических способностей, которую непременно потребовал, повертел в руках мой медальон и, выслушав мою просьбу, кивнул. Увидев пару иллюзий в моем исполнении, он не выказал даже тени удивления — словно видел подобное каждый день.
В каком-то плане он похож на меня былого — тоже до безобразия формалист в некоторых вещах, неприветливый, редко шутит, причем шутки у него весьма странные. Он всегда наплевательски относился к образованию, изучал только то, что считал нужным, но в тех областях, что он изучал, он был «богом».
Популярностью у женщин он никогда не пользовался — большей частью потому, что говорил всегда то, что думает, не делая скидки на пол и возраст. А уж какой женщине понравится, когда на вопрос о том, идут ли ей, к примеру, туфли на высоком каблуке, он ответит: «Да как в этой фигне ходить можно? Оно же неудобное!»?
А еще мне нравилась его неразговорчивость и немецкая пунктуальность.
— Сделаем в наилучшем виде — кивнул он, выслушав меня — За те деньги, что ты мне предлагаешь, пробный экземпляр можешь забирать уже через недельку… может даже раньше.
Приняв от меня аванс за работу, он потребовал, чтобы я взял с него расписку о том, что он получил от меня деньги и отматерил меня, когда я от нее хотел отмахнуться.
Помощь его требовалась от меня в одном — мне нужен был не просто обычный, пусть даже дорогой, коммуникатор, а некий прибор, в котором была бы небольшая база данных по известным Альянсу мирам и кучка прикладных программ, которые могли бы потребоваться мне. В принципе, подобные приборы в том или ином виде встречались на рынке Альянса, но ни один из них не сочетал в себе то, что было нужно мне. Теперь же эту проблему можно было считать решенной.
По пути в офис, уже к вечеру, я вспомнил о том, что сегодня, оказывается, знаменательный для меня день. По моим личным часам мне сегодня должно было исполниться сорок лет. Я усмехнулся. На вид мне можно дать максимум тридцать — первородная энергия продлевает жизнь, да и от Инвил я получил, как мне казалось, далеко не только свое проклятие. Если я прав, то я таким буду весь остаток жизни и только последние недели перед смертью быстро состарюсь, как и все «лесные».
В офисе меня помимо Алимы ждали Арта и Джим. Алима уже обеспечила их кофе, и они теперь дожидались меня, мирно беседуя о мелочах.
— Алькор, у нас для тебя новость. Плохая или хорошая — решай сам.
— Беркариусу на голову упал кирпич, зашиб бедолагу насмерть, а отпечаток вобрал в себя?
— Нет, извини. Но ребята в Альянсе отследили твоих старых друзей. Семь демонов-некромантов сейчас заперлись в одном мире и там вовсю веселятся.
— Семь? Их было девять!
Я нажал на скрытые в стене клавиши, и открылся тайник, откуда я извлек клинки, кинжал и дежурный комплект вещей, которые обычно брал с собой в миры, где все решается мечем и магией.
— Притормози, старина. Туда нам пока не попасть. Мир закрывает такая же штукенция, которую ты у них реквизировал прошлый раз.
— И что теперь? Насколько я знаю, если мир закрыт — нам туда не попасть. Никак.
— Ключ достал один из наших. Вот только схлопотал пулю в голову и раньше, чем через полгода его не соберут. Сейчас в больнице в мире с самой лучшей медициной, о которой только знают.
— А ты уверен, что за это время ключ не сменят, и он его вспомнит?
— Там наверху Илона в этом уверена, поэтому просила меня это довести до твоего сведения. По какой-то причине связаться с тобой у нее не получилось.
— Наверное, меня не было в этом мире.
— В общем, несколько наших еще заперты там, и они держат нас в курсе дела. Они придумали хитрый способ передавать сообщения.
— Это как?
— Когда открывают врата, та штукенция их не сразу закрывает, а через пару секунд, за которые точку можно увидеть в другом мире. Короткое мигание и длинное, азбука морзе.
— Молодцы ребята!
— Не то слово. Илоне можно дать телефон этого офиса, если ей потребуется с тобой связаться или передать сообщение?
— Да, конечно.
— Игорь! Откуда у тебя эти клинки? — спросила Арта, до этого пристально рассматривавшая их.
— Из мира, куда меня забросило в самом начале. А тебе что-то известно о них?
— Узор на них. Интересно, как их занесло туда… — похоже Арта была в состоянии глубочайшего шока. Клинки после перековки сохранили свой первоначальный узор, он лишь стал менее заметен и разрывался в нескольких местах.
— Я сам не знаю толком про них. Мне их всучил какой-то старикан, которого я не запомнил. Тогда я еще толком не разобрался, чего в том мире можно ожидать. Теперь подозреваю, что он если не забросил меня туда, то наверняка имеет отношение к тем, кто это сделал.
— Скажи, эти клинки пьют жизнь тех, кого убивают? Они могут направлять твою руку?
— Да, именно так…
— Тогда это точно они — Арта коснулась пальцем рукояти клинка, но потом отдернула руку, словно испугавшись.
— Арточка, давай уже трави байку, хватит нас тут пугать — произнес Джим и звонко чмокнул ее в щеку — Арта на это никак не отреагировала, только отхлебнула кофе, все еще смотря на клинки и начала рассказ.
— Это было около двух сотен лет назад, по времени моего мира — начала рассказ Арта — Прошло всего сорок с небольшим лет с тех пор, как в наш мир, до этого не видавший магии, ворвались сразу две силы. Известная тебе, которой ты пользуешься, и еще одна. Пожалуй, скажу пару слов о моем мире. Наше техническое развитие тогда было на уровне Вашего конца девятнадцатого века, разве что огнестрельного оружия не было. Но лампочки уже были, а позже появились и автомобили, хотя они так и не разгонялись быстрее десяти миль в час.
