- Кряхтун трухлявый, - взъерепенился молодой.

- Меня Гришей зовут, но чаще всего Белым кличут. Почему? Я думаю, сам понимаешь.

Якорь оделся и начал складывать свои вещи назад в рюкзак.

- Якорь.

Он поднял взгляд на Белого и добавил:

- Это потому что Якорев моя фамилия.

- Ну, Якорь так Якорь. Что на обмен принёс?

За Женю ответил молодой.

- Семян у него много. По пакетикам расфасованы.

Якорь кивнул. В Дубово отличные огородники жили, только им семена уже без надобности.

- Это хорошо, - зевнул Белый. - С цветочками и росточками тебе к Будяку надо. Это наш типа агроном. Дом его по этой стороне речушки крайний самый.

- Я ещё человека одного ищу, - сказал Якорь и достал из кармана фотографию. - Женщину.

Он протянул снимок Сене.

- Фото старое, ещё до Снегопада сделанное, но вдруг узнаете, - говорил Якорь и сам уже не верил, что это возможно.

- Красивая диваха. На Маринку похожа, - сказал молодой.

Белый перегнулся через стол и выхватил снимок.

- Так это же её мамаша, Ирка-Сивуха, - огорошил он Женю. - Только килограмм на сто моложе. На кой она тебе? Подруга из той жизни что-ли?

Столько лет искал. Уже надежда почти растаяла, и вот она... Неужели нашёл? А дальше то что?

- Ага, подруга.

Забросил рюкзак на плечо и впёрся взглядом в Белого, а тот сразу понял, что от него требуется.

Бородатый приподнял часть крышки стола и ногой сдвинул заднюю стенку, позволяя пройти Якорю к ведущей в посёлок двери, и проговорил:

- Направо по дорожке. Во втором доме она живёт. Только бузить не вздумай. По посёлку патрули гуляют, тоже со стволами.

Якорь стремительно ринулся к выходу и, не прощаясь, вывалился наружу.

- Бо-о-ольшущий его облом ждёт, - заржал Белый, подмигнул Сене и завалился спать на стоящую за столом кушетку.

Якорь практически бегом миновал один дом и остановился возле двери второго. Дёрнул за ручку. Незаперто. Он медленно открыл дверь и переступил порог.

Женя включил фонарь, осветил комнату и скривился. Неужели здесь живёт та, которую он искал? Это же халупа - одним словом. Обои ободраны, стены обшарпаны. Гнилые доски на полу при каждом шаге скрипят и прогибаются, вот вот и в подвал провалишься.

На столе в центре комнаты навалены бутылки, скомканные бумаги, объедки. В общем - помойка. А рядом на старом рыхлом диване лежит нечто огромное.

Якорь приблизился к дивану. Нечто закряхтело и перевернулось.

Женщина... Это всё одна женщина!

Ошарашенный Женя смотрел, как та поднимается. Ноги колонны грохнули по полу, толстенные руки ухватились за спинку дивана и начали подтягивать тело.

Якорь посвятил ей в лицо. Шестнадцать лет срок не малый, и Ира за это время должна была измениться, но он никак не предполагал, что перемены будут столь разительными.

Кожа красная да вся то ли в укусах, то ли в волдырях. Волосы путанный торчат во все стороны, от грязи и жира даже укладываться не хотят. Под заплывшими глазами синяки. Левый и вовсе куда-то в сторону смотрит. Лишь только губы остались прежними. Пухленькие, бантиком и на верхней тоненький шрамик.

И как же от неё воняет!

- Убдри... Убрви... Убери свет, - прошипела пьяным голосам Ира. - Сенька, ты что-ли? А Маринка занята, Дим-мочка у неё.

Протянула последние слова и визгливо засмеялась.

"Как свинья", - содрогнулся Якорь.

Поставил фонарь на стол да так чтобы и его лицо видно было.

Ира даже немного отшатнулась, поняв что перед ней не Сеня, а потом медленно потянулась вперёд и ошарашено отдёрнулась.

- Ты...

- Привет, Ир.

- Мать твою! Жен-ничка! - завизжала Ирка. - Явился! Где же ты, гнида, пропадал?!

- Тебя искал.

- Меня искал?

Ирка засмеялась. Уж лучше бы в лицо плюнула. Сразу захотелось сжечь фотографию и желательно вместе с воспоминаниями.

- И-скал он. Ну, чё? Нашёл?

- Нашёл. Вот только не знаю зачем. Что с тобой случилось?

Ирка-Сивуха - теперь Женя понял, почему Белый её так назвал - пошарила дрожащей рукой в горе мусора на столе, отыскала столь желанную бутылку и сделала два больших глотка.

- Жизнь со мной случилась. Вот что.

Она повернула голову и заверещала:

- Марина! Марина! Сюда иди!

Якорь бросил взгляд на стену. Там был завешанный покрывалом проход в соседнюю комнату. А ведь сразу и не заметил.

- Марина! - вновь позвала Ира.

- Хватит орать, - прозвучал в ответ раздражённый мужской голос.

Заскрипел пол. Полог покрывала сдвинулся, и в комнату вошли двое: мужичок, с обвисшим брюхом, и растрёпанная молодая девчонка, сразу было видно платье она натягивала в спешке.

- Сивуха, чего орёшь? - взъерепенился брюхатый.

А девчонка подошла ближе к Ире, вышла на свет и лишь тогда остановилась.

Сердце Якоря замерло. Вот она, та которую искал.

"Дочка Иркина, - понял он. - И как похожа!"

Захотелось достать фотографию и сравнить. Угол бровей, разрез глаз, губы, ушки, родинки...

- Ну, чего кричишь, мам?

И даже голос как у Ирки в молодости.

- А это кто такой? - кивнула она на Женю.

- Так это, Марина, папаня твой, - сказала Ира. - Явился, вот.

Якорь затаил дыхание.

"Дочка? Это моя дочь? Вот те раз!"

- Ты чего несёшь? - отпрянула Марина. - Бухать меньше надо.

Она сделал шаг назад, к своими хахалю. Испуганная. Глаза бегают то на мать, то на Женю.

- Папаша, папаша, - закивала Ирка. - Я с ним в последнюю нашу встречу хорошо покувыркалась...

Толстуха захихикала.

- Вот ты и получилась.

И тут в разговор вклинился брюхатый.

- Слушайте, где чей папаша будете завтра разбираться.

Он схватил Марину за руку и подтянул к себе.

- Я мамане твоей две литрушки дал и пожрать. Так что, пошли. Ещё не всё ты отработала.

А Якорь уже знал, что будет делать дальше. И пока мужичок говорил, он незаметно вынул из браслета одну ампулу и зажал её в левой руке, а правой - достал нож.

Якорь задержал дыхания и рванул через диван к парочке. Мимоходом резанул Иру по горлу, а ампулу швырнул Марине под ноги.

Девчонку природа одарила не одной лишь красотой, но и хорошей реакцией. Только первые пары яда добрались до её милого носика, а Якорь вонзил нож брюхатому в сердце, она стремительно рванула к выходу. На половине пути ноги подкосились, а уже возле двери Марина осела на пол.

Мужичок был мёртв, а вот Ира ещё трепыхалась и хрипела, пыталась рукой зажать разрез на шее. Хотя нет. Это уже давно не Ира, а некое отвратительное существо. Пусть умирает, туда ему и дорога.

Якорь вытер нож о штаны и в два шага оказался возле Марины. Нужно выносить её быстрее. Она пока только сознание потеряла, но без свежего воздуха вскоре богу душу отдаст.

Женя приоткрыл дверь и выглянул наружу. Невидно не зги и тишина вокруг. Он забросил дочку на плечо - а ведь похожа, глаза и нос прямо как у него - и вышел из дома. Теперь главное выбраться из посёлка.

Слава беспечности человеческой - до ворот Якорь добрался не встретив ни одного патрульного. Осталось пройти мимо Сени и Белого, а с таким грузом его не выпустят, а пришьют сразу. Значит, нужно действовать стремительно и нагло.

И вновь гибельная небрежность - дверь в сторожку оказалась не заперта. Якорь толкнул её плечом и влетел внутрь.

Завидев пришлого с Мариной на руках, Сеня стал столбом, а вот опытный Белый, даже полностью не раскрыв глаза, схватился за дробовик.

- Девку в отключке за вашей хатой нашёл, - с порога затараторил Якорь. - Кто у вас в посёлке за врача будет?

Он положил Марину на стол.

Белый снял палец со спускового крючка, а Сеня шагнул к двери.

- Бабу Глашу звать? - Молодой посмотрел на старика.

Тот кивнул и, выронив ружьё, начал заваливаться на спину. Это Якорь одним длинным движением вначале вспорол Белому запястья, а потом и горло.

Якорь ещё не успел развернуться, а Сеня уже, пытаясь сбежать, напирал на дверь. Вот только та открывалась внутрь, а не наружу, и пока молодой сообразил, почему выйти то не получается, стало поздно. С глубокой дырой в груди мёртвый Сеня сполз по стене на пол.