Дверная ручка спальни медленно повернулась.

Эдит приподнялась на локте и посмотрела на нее. Он продолжала поворачиваться, как будто за дверью стоял человек с занятыми руками, который не мог распахнуть ее.

Девушка встала с кровати скорее с любопытством, чем со страхом.

– Папа? – позвала она. – Ты что, что-то забыл?

Ей никто не ответил. Сильно дрожащая ручка продолжала поворачиваться. Потом, неожиданно, дверь распахнулась.

Эдит даже подпрыгнула. За дверью никого не было. Подозрительная и запутавшаяся в старых воспоминаниях, которые она, казалось бы, давно забыла и которые сейчас вновь заполнили голову, девушка направилась по холлу в сторону лестничной площадки, убеждая себя, что ей совсем не страшно и что мурашки, бегущие у нее по спине, не имеют никакого отношения к тому, что произошло с ней четырнадцать лет назад.

Когда ее мама….

Сжав руки в кулаки, девушка продолжала двигаться по холлу.

На полпути она неожиданно замерла. Эдит увидела тень: в этой тени она смогла разглядеть женщину – мертвую женщину в черном. Существо, состоящее из костей, праха и могильной грязи….

Нет, я ее не вижу. Я не хочу ничего этого видеть. Я сплю, и во сне мне снится Макбет.

Но она бодрствовала, и хотя в холле было очень темно, она действительно что-то видела….

Задыхаясь, Эдит развернулась и бросилась назад, к себе в комнату. Она захлопнула дверь и вцепилась в дверную ручку. Ее всю трясло, зубы выбивали чечетку, а она отчаянно пыталась взять себя в руки, не паниковать и попытаться понять, что же она все-таки увидела. Ее первой, инстинктивной реакцией была реакция отрицания.

Я ничего не видела. Это все мое воображение, как и тогда, четырнадцать лет назад. Это просто….

Ее сердце отчаянно колотилось. Снаружи на ручку никто не давил. В коридоре не было слышно ни звука. Она прислушалась повнимательнее, на этот раз приложив ухо к двери.

И она услышала шелест шелка….

А потом… Потом ручка двери стала вновь поворачиваться, хотя она и держала ее изо всех сил.

Дрожь пробежала у нее по спине, и она двумя руками вцепилась в ручку, стараясь не дать двери открыться. Потому что если она откроется….

Если она увидит….

– Кто там? – закричала Эдит. – Что вам надо?

И в это время прямо через дверное дерево в комнату проникли две иссохшие руки, которые крепко схватили ее за плечи. Они были невероятно сильными и холодными, как две ледышки. А потом сквозь дверные филенки проглянула кошмарная почерневшая голова, только-только поднявшаяся из могилы. Лицо на ней было полностью разрушено и превратилось в какие-то ошметки.

Нет, не так; оно было покрыто рябью, как водная поверхность под дождем.

И голос, под который она несчетное количество раз безмятежно засыпала в детстве, голос, который теперь издавали давно сгнившие легкие, был тоже вибрирующим и изменившимся почти до неузнаваемости.

– Берегись Багрового пика!

Эдит упала на спину и отползла в сторону. Комната сначала встала на дыбы, а потом закружилась. Эдит не могла дышать и только беспомощно открывала рот. На этот раз не было никаких сомнений: это была ее мама, давно умершая и похороненная мама.

А потом лицо и руки исчезли. Дверь оказалась целой и невредимой. Эдит услышала свое сбивчивое дыхание.

Ручка вновь повернулась, и Эдит уже была готова закричать, но в комнату заглянула горничная Анни.

Онемевшая от ужаса, Эдит уставилась на девушку.

– С вами все в порядке, мисс? Что здесь случилось? – полюбопытствовала девушка.

– Со мной все в порядке. Просто ты меня напугала, вот и все.

Боже мой, я видела призрак. Или я сошла с ума.

– У дверей стоит некто сэр Томас Шарп, – сказала Анни. – Он промок до нитки и требует, чтобы его впустили.

Служанка решила не мучить хозяйку дальнейшими расспросами.

– Томас Шарп? – Эдит постаралась взять себя в руки. – В такое время? Вы сказали ему, что папы нет дома?

– Я сказала ему это, мисс, – кивнула Анни. – Но он не уходит. Говорит, что хочет поговорить с вами.

Эдит была поражена.

– Это исключено, Анни, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. Помимо того, что правила приличия не позволяли встречаться с мужчиной, будучи одетой в домашнее платье и в отсутствие старших членов семьи, Эдит была едва жива, ведь она только что видела призрак.

Или нет?

– Скажите ему, чтобы он уходил.

– Уже сказала.

– Ну, и?

– Он не уходит.

Ошеломленная, Эдит как в тумане спустилась по лестнице.

Ситуация была просто неприемлема.

Я видела призрак. Это была она.

Но никаких доказательств у нее не было. Дверь была не повреждена. Надо признаться, она слишком много работала в последнее время над рукописью – оценивала ее строже и жестче после того, как сэр Томас дал ей свои комментарии. А уставшему человеку иногда приходят в голову страшные образы и жуткие воспоминания. Она сама читала, до чего только не доходил ее собрат по перу Эдгар Аллан По, стараясь найти в рутинной и скучной жизни журнального редактора, которую он вел, хоть что-то напоминающее те фантасмагории и гротеск, которые он описывал в своих произведениях. А Самюэль Тэйлор Колридж[13] вообще курил опиум, когда пытался вызвать к жизни столь глубоко запрятанный у него в душе образ Старого Морехода[14].

Так, может быть, это значит, что я копаюсь слишком глубоко в своем «я», пытаясь, как я уже говорила мистеру Огилви, найти метафоры для своей собственной потери? А может быть, это происходит потому, что я сама меняюсь? Я ведь думала о том, чтобы никогда не покидать отца, не оставлять его в одиночестве. И верила в то, что муж мне не нужен. Я ведь решила, что буду рада ухаживать за отцом, пока он будет жив.

Может быть, это все из-за того, что я боюсь, что в один прекрасный момент отца может не оказаться рядом? Скоро его день рождения, и он не становится моложе, хотя и всячески старается скрыть это. И у меня действительно литературный талант. Это просто глупо отрицать. Значит, мне надо наслаждаться теми образами, которые ко мне являются. Это просто дар Божий.

И тем не менее она была потрясена до глубины души. Однако хорошее воспитание взяло верх над ее переживаниями, когда она увидела в холле сэра Томаса. Его длинные волнистые волосы были насквозь мокрыми. Одет он был в темное пальто великолепного покроя, фрак и галстук. Из-под брюк выглядывали до блеска отполированные танцевальные туфли. За всю жизнь Эдит порог усадьбы Кушингов не пересекал более элегантный человек, чем тот, который сейчас стоял перед ней. Даже ее отец не мог с ним сравниться. Эдит была сбита с толку.

Он занят, напомнила она себе. Ну, или почти занят.

– Мисс Кушинг, с вами все в порядке? Вы очень бледны, – его глубоко посаженные голубые глаза выражали искреннее беспокойство.

Если бы я набралась храбрости и рассказала ему о том, что только что произошло, он наверняка принял бы меня за истеричку или сумасшедшую.

– Мне жаль, но я не очень хорошо себя чувствую, сэр Томас. А папы нет дома, – она говорила отрывисто, пытаясь сохранять спокойствие.

– Я знаю. Видел, как он уехал, – англичанин помолчал, а потом добавил: – Я ждал под дождем, пока он уедет.

Несмотря на стресс от пережитого, шокированная Эдит поняла, что пришел он именно к ней.

– Вот как, – с трудом произнесла она.

– Я знал, что он должен уехать на прием к Макмайклам, – продолжил сэр Томас. – Я тоже должен быть там.

Она опять перестала что-либо понимать. Ей понадобилось напрячь все силы, чтобы сконцентрироваться. Слишком много произошло и происходило.

– Но прием проходит на Сидвелл Парквэй, сэр. А здесь Мастер-парк. Так что вы здорово заблудились.

– Тут вы правы, – согласился молодой человек. – И мне отчаянно нужна ваша помощь.