Прогулка по коридорам подземного бункера – то еще удовольствие. Почти как по камере где-нибудь в Бутырке, только слегка приятнее. Впрочем, в Бутырке – там вообще все плохо, здесь же: воздух свеж (нагоняется мощной приточно-вытяжной установкой), и расстояние, которое можно пройти до поворота и обратно – довольно приличное. И самое главное – из жилых блоков время от времени выходят люди (и военные, и гражданские), с ними даже можно поздороваться – и даже иногда поговорить.

Последние дней пять своего «заточения» в блоке Кирилл не на шутку тосковал о свободе передвижения, и поэтому он воспринял поблажку от генерал-полковника в неизвестной черной форме как подарок судьбы. И как, оказывается, мало надо человеку, чтобы воспринимать себя счастливым!

Первые десять кругов по коридору он сделал в рекордно короткое время – мышцы ног, рук и спины соскучились по движению и требовали ускоренной, быстрой, стремительной ходьбы – чтобы опять почувствовать себя нужными, востребованными и в тонусе.

Следующие десять кругов завершились в среднем темпе, ну а последние пять – уже в темпе полностью расслабленного и томного танго. Кирилл улыбался – организм вновь вспомнил вкус жизни, и возможно уже скоро – возвращение домой и домашние пирожки, и встреча (честно говоря, очень волнующая) с Машей.

Кирилл прислонился к дверному косяку, чувствуя в ногах приятную усталость. Внезапно дверь напротив отворилась, и из-за двери показался тот самый «столовский полковник» – тот, который назвал Кирилла «чьим-то сыном».

– Какая встреча! – череда эмоций со скоростью звука промелькнула на лице полковника и в итоге сформировалась в мрачную угрюмость. – А ты-то что здесь делаешь?

– Стою! – Кирилл пожал плечами. – А что, нельзя?

– Ах ты ж, щенок! – полковник мгновенно окрысился, побледнел и пошел красными пятнами по всем открытым участкам кожи (примерное, как тогда – в столовой). – Вот был бы ты в моем подчинении!..

– Да – Вы уже говорили! – Кирилл не дал тому продолжить, и полковник осекся на полуслове – судя по всему, пребывая в полном ступоре от такого неуважительного к себе отношения. Кирилл вызывающе посмотрел на него, потом махнул рукой и скрылся в блоке – от греха, как говорится, подальше.

Кирилл сел на стул на кухоньке, чувствуя, как буквально сочится довольством – воистину, секретный военный объект (ах, если бы еще получить возможность передвигаться свободно!) ему начинал нравиться – в особенности возможность позлить этого дурака-полковника. Кстати, а почему он живет напротив? Разве бывают такие совпадения?

– Сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним. – Кирилл быстро настроился на полковника и даже зааплодировал. – Вот тебе и на! – полковник оказался чистой воды «подставной уткой», назначенной наблюдать за Кириллом. Это – профессиональный психолог при погонах, к тому же филигранно владеющий актерским мастерством. И в звании настоящего полковника, и похоже – из военной разведки.

– И почему бы мне раньше не взглянуть на него правильным зрением? – Кирилл удрученно стукнул себя по коленям, но потом чуть-чуть подумал и вновь рассмеялся в голос. – Хотя, а что бы это изменило? Ничего. В следующий раз просто скажу ему, что я его раскусил, да и все дела!..

Возможность уязвить полковника, впрочем, Кириллу так и не представилась. Что, конечно, было к лучшему – зачем лишний раз раззадоривать человека, пусть хоть он и профессионал, и его работа – корчить из себя тупого бешеного служаку. Все должно быть в меру, и количество негатива между людьми – тоже.

На следующее утро Кирилл был разбужен ни свет, ни заря. Вездесущий экран на стене ожил и пробурчал громким недовольным голосом, что всем нужно собраться на минус восьмом этаже. Форма одежды – парадная. Сбор – через полтора часа. Голос повторил свое сообщение четыре раза, и Кирилл так и не понял: это специально для него столько раз повторять? Или для всех – чтобы со сна не напутали место и время?

– Парадная форма! – Кирилл сорвался с кровати и помчался в ванную, пытаясь вспомнить, взял он с собой что-нибудь парадное или нет. В голове мелькали картинки шмотья, что он укладывал в сумку, и кажется, среди них был костюм, который он не хотел брать, но отец настоял.

– Возьми, возьми! – сказал он. – Весит немного, а пригодиться может. Я знаю этих военных (или к кому ты там едешь?). Они страсть как не любят джинсы и свободные штаны, вот и будешь ходить в костюме – если что. Ты меня еще добрым словом вспомнишь.

– Спасибо, папа, вспоминаю тебя добрым словом! – Кирилл быстро закончил с водными процедурами и метнулся на кухню: завтракать остатками от вчерашнего дня. – Все-таки, житейский опыт – его не пропьешь, и он часто оказывается полезным – факт.

Кирилл наскоро перекусил, выудил из сумки костюм – тот успел уже сильно помяться – и включил утюг (утюг изначально находился в блоке и предполагал, что никто в коридор неглаженным не выйдет). Совместно с утюгом в комплекте шла гладильная доска и даже марля – военные изначально позаботились обо всем. Оно и понятно: мятых в армии – сразу на кол!

Через полчаса Кирилл был готов на выход – отутюжен, строен, подтянут и почти совсем не голоден. Он пристально осмотрел себя в зеркале и остался доволен – в его арсенале оказалась даже белая рубашка (и когда мама успела подкинуть?), так что Кирилл смотрелся тульским самоваром: блестящим и надутым.

Запас по времени еще был, так что он рассеянно прошелся по комнате, а потом вдруг подумал: «А почему бы не предстать перед обществом со всеми регалиями – при ордене и медали? Зря что ли он их сюда тащил? Да и Щербень на что-то такое намекал, вроде? Может, он заранее знал?»

Секунду подумав, Кирилл согласно кивнул головой и принялся аккуратно пришпиливать награды к пиджаку. Опыта у него не было совсем (он даже не знал, на какой стороне их нужно носить), но – судя по фильмам и официальной хронике – они должны быть слева. Орден – выше, медаль – ниже. Или рядом, но орден – впереди. В итоге Кирилл так и сделал – поместил награды рядом: орден плюс медаль.

– Не ахти, конечно, какой наградной ряд, но хоть он, ряд, есть – и то хлеб. – По привычке Кирилл критически улыбнулся, но тут же себя одернул. И одна награда, и другая – очень весомые, люди за них кровь проливают и работают, не покладая рук, всю жизнь, а он здесь юродствует! Постыдился бы!

На стене вспыхнул зануда-экран и торжественно прокрякал: «Всем отправляться на минус восьмой уровень! Всем отправляться на минус восьмой уровень!», и Кирилл с удовольствием исполнил приказ электронного попки-дурака. У него было предчувствие, что скоро его пребывание на этом стратегическом объекте закончится. А предчувствие – вещь хоть и нематериальная, но весьма правдивая.

Кирилл вышел в коридор и увидел спины шагающих к лифту военных и гражданских. Их было много – все (даже со спины) выглядели нарядно и торжественно, и Кирилл порадовался: что тоже нарядный и торжественный. В джинсах и в спортивной курточке «Nike» в такой компании делать нечего.

Кирилл бодро промаршировал к лифту, загрузился в него в гордом одиночестве – так получилось – и нажал клавишу «– 8». Лифт рванул вверх очень быстро – Кирилл даже ощутил перегрузку: буквально несколько секунд, и двери распахнулись. Из лифта Кирилл двинулся прямо вперед и вышел в огромный общий зал – огромностью напоминающий плац под открытым небом – и остановился. Он понятия не имел о том, что делать дальше и в какой строй вставать – и стоит ли вставать вообще.

Строёв, между тем, было много. Вернее, не строёв, а подразделений (взводов или рот?), которые располагались рядом и состояли из военнослужащих разных званий. И, кстати, можно ли называть офицерский строй взводом или ротой? Все-таки, офицеры и рядовые – для них в армии порядок особый. Впрочем, неважно (для Кирилла было неважно).

– Ну и? – Кирилл задумчиво почесал затылок, а потом отправился к разношерстным гражданским. Мужчинам и женщинам в цивильных костюмах и строгих платьях отвели примерное четверть плаца: и эта территория – в отличие от «территории цвета хаки» – чувствовала себя очень свободно и вела себя очень громко.