Я вздохнул и взял лежавшую на тумбочку книгу, чтобы хоть немного успокоится. Первые же прочитанные строчки переместили меня в засушливую пустыню бедуинов, которые одиноко пересекали Халдею в поисках новых завоеваний. Я любил читать исторические книги, и особенно почему-то находил зарубежных авторов. К примеру, это моя книга была неизвестного мне, но достаточно сведущего русского историка.

Мое чтение было прервано скрипом открывающейся двери. И спустя мгновение я уже был в комнате не один.

— Вы здесь прячетесь? — раздался приглушённый женский голос.

Я оторвал глаза от книги и взглянул поверх нее.

— Я всего-то решил почитать до обеда, — ответил я чуть более резким тоном, чем рассчитывал.

— В этом Вы похожи с отцом, он тоже, когда зол, то берет в руки или книги или начинает что-то писать.

— Я совершенно не зол, — отрезал я и снова уткнулся в книгу, надеясь, что она поймет мой намек не продолжать разговор.

Но В. совершенно не собиралась уходить.

— Я слышала ваш спор, — начала она. И замолчала, надеясь, что я что-то отвечу. Но я продолжал не смотреть на нее. — Вы не правы, Микаэль, — добавила она.

— Что, простите? Вас подговорил сэр М.? — Во мне снова начала просыпаться ещё не утихшая злость. И я только и хотел, чтобы она ушла, и я снова остался один. — Но спор у нас вышел с ним, а не с вами. Да и какое вы имеете представление о медицине? Думаю, ваш отец не зря не привлекает Вас к своим делам. Идите заниматься своими обычными женскими делами, мисс В.

— Вы выступаете против закупки трубочного аппарата Рентгена с икс-излучением. Может Вы считаете, что нам стоит вернуться в те времена, когда проводили операции наживую без усыпления эфиром? Ведь операция без понимания, в каком именно участке тела нужно вмешательство, это то же самое, что делать надрезы на живом в сознании человеке! — заявила она.

— Я не отказываюсь от современных открытий. Но Вы и Ваш отец должны понимать, что угнаться за наукой невозможно!

В. пересекла комнату и остановилась напротив меня. Она выхватила из моих рук книгу, и, прочитав название « История Халдеи с отдаленнейших времён до возвышения Ассирии», показала мне на него и с вызовом проговорила:

— Даже в древние времена люди думали не только о себе, но и о том, что их решения влияют на множество людей и они ответственны не только перед собой.

— Меня волнуют не остальные люди, а прежде всего успешность задуманного с вашим отцом дела.

— Тогда Вы, просто навсего, мелочный человек! — обвинила она меня.

Я вскочил и оказался лицом к лицу с мисс В.

— Не смейте меня осуждать! Вы сами далеко ли ушли от примитивного образа жизни. Вы же абсолютно недалекая девушка, которая только и думает о красивых платьях, изысканной еде и балах! И Вы говорите со всеми, наверняка, лишь об этом. Ах, да и о Ваших романтических грезах! Вам повезло, что А. задумал жениться на Вас, потому что это хоть как-то обеспечит Ваше будущее! — выпалил я, не успев себя остановить.

На лице В. застыло сначала выражение удивления, которое сменилось яростью и презрением. Тяжело дыша, мы стояли и смотрели друг на друга, испытывая взаимную ненависть. Она влепила мне пощечину и перед тем как выйти, хлопнула за собой дверью. Как я и хотел, теперь я остался один.

Прошла неделя. В. не разговаривала со мной. С сэром М. у нас получилось договориться, и конфликт был исчерпан. Но сколько бы я ни пытался обратиться к В., она неизменно игнорировала все мои попытки, либо просто не отвечала, либо уходила оттуда, где я появлялся. Даже на прогулках мне не удавалось с ней остаться наедине, она неизменно гуляла в сопровождении своего отца или служанки.

Не придумав ничего другого, я решил застать девушку в ее спальне. Я знал, что это было не совсем правильно, но я же должен был перед ней извиниться. Я сразу же пожалел тогда о сказанных словах. Конечно, я и считал, что был прав на ее счёт, но говорить такое в лицо молодой девушки было не самым благовидным поступком.

Зайдя внутрь, я удивился царящему там беспорядку. Всевозможные книги, исписанные тетрадки, поломанные перья и вырезанные из разных журналов анатомические изображения животных и схематические рисунки растений. Подавшись любопытству, я заглянул в одну из тетрадок. Там все было исписано мелким аккуратным почерком. «Систематика животных имеет целью описание многообразия видов, систематизацию их по признакам сходства и различия, установление иерархии таксонов, построение естественных систем, отображающих пути исторического развития животного мира» — прочитал я первую попавшуюся строчку. Остальные страницы содержали похожие конспекты. Оказывается, я был не прав, считая ее такой уж глупой и необразованной. В наше время было не принято давать образование дочерям, но видимо, В. нашла способ, как заняться самообразованием, используя для этого книги ее отца.

— Что Вы здесь делаете? — холодно спросила В., лишь появившись в проёме.

— Жду Вас, мисс В. Я хотел поговорить, — ответил я, кладя тетрадку на место.

— Это не означает, что Вы имеете права приходить в мою комнату и копаться в моих вещах, — заметила она.

— Я не знал, что Вы интересуетесь естественными науками. Это делает Вам честь, — попытался я перевести разговор в более благожелательное русло.

— Конечно, Вы же не ожидали этого от недалёкой девушки! Я не интересная, слишком прямолинейна, и как это, лишена обычного женского очарования. Скажите же, что я не права, — ответила она и, добавив, указала мне на дверь. — Уходите.

— Мисс В., я искренне сожалею, что тогда обидел Вас, — начал извиняться я.

— Отчего же? Вот Вы, наконец, и сказали, что на самом деле обо мне думаете, — отрезала она.

— Может и думаю, но я же не знаю ничего о Вас! Вы слишком скрытная, за все то время, что мы знакомы, я например не мог даже и подумать, что Вы разделяете увлеченность Вашего отца медициной, — попытался я оправдать свое поведение.

— Вы и не хотели этого знать! Вам легче думать, что я не подхожу никому, в том числе и А., потому что для Вас любая девушка не заслуживает никакого внимания, кроме флирта и мимолётных несерьёзных отношений.

— Вы правы. Но я хотел бы подружиться с Вами. Насчёт Вас, что бы я ни думал, я никогда не считал, что Вы похожи на остальных, поверьте мне, мисс В.

Я сделал попытку взять ее за руку, но она тут же пресекла ее. Но что я мог сделать, чтобы убедить ее. Она вмешалась в наш спор с сэром М., не только чтобы выступить на стороне отца, но и потому, что на самом деле верила в свои убеждения, она знала, в чем суть вопроса и имела желание высказать своем мнение. Внутри я впервые засомневался в правильности своих суждений относительно людей. В. была гораздо более глубокой личностью, чем я все это время думал. И кто знает, в чем еще по отношению к ней я мог ошибаться.

— Простите меня за мою неучтивость и холодность. Прошу, дайте мне шанс все исправить, — попросил я, с раскаянием глядя в ее глаза. Она не отводила взгляд, но продолжала молчать.

— Хорошо. Мы можем попробовать стать друзьями, хотя для этого Вам придется пойти мне навстречу и изменить своё поведение, — наконец сказала она.

— Я согласен, мисс В., — ответил я, обрадовавшись.

В последующие за этим разговором недели я снова и снова пересматривал свое мнение относительно этой девушки. Каждый вечер, мы проводили вместе за прогулками. Это позволяло и мне развеяться и ей. Как оказалось, у нас с ней было кое-что общее — мы оба любили живописные пейзажи. К тому же мы часами теперь могли разговаривать на различные темы, затрагивая вопросы науки или просто обычной жизни. Я стал наслаждаться общением с ней, мне было приятно делиться с ней своими взглядами на мир и людей, и она понимала меня даже в чем-то лучше, чем кто-либо из моего окружения. Вероятно, это было связано с тем, что на многие вопросы она смотрела с чисто женской точки зрения, вкладывая больше эмоций и чувств в восприятие, чем я холодности и консервативности. Я чувствовал, как мое застывшее прежде сердце начало оживать, я вновь начал мечтать, наслаждаться обычными повседневными делами и видеть радость в мгновениях жизни. Она часто смешила меня, одаривая своей теплой доброжелательной улыбкой и лаской. Этого я был лишен с детства, предпочтя после смерти родителей закрыть в себе все чувства на засов и жить больше разумом. Но оказалось, холодный расчет может и позволял мне идти достаточно проторенной, а значит спокойной жизненной тропой, но он и лишал меня того, ради чего вообще стоило продолжать идти — радости от жизни.