Допев, она помахала публике рукой и ушла, теперь уже окончательно. Ведь даже если бы курчавый парень велел ей сейчас петь еще, то Рита не смогла бы выполнить это требование. В запасе у нее больше не было ничего такого, что зал принял бы с восторгом. А портить впечатление зрителей было нельзя. Она это понимала.

Рита решила остаться за кулисами и посмотреть еще пару выступлений, чтобы узнать, что предлагают публике ее коллеги. Кроме того, ей хотелось поговорить с Томом Ковачем, спросить его мнение о своем выступлении.

Однако поговорить с Томом ей не удалось. Он не ушел со сцены вместе с ней, остался там, чтобы аккомпанировать следующему певцу.

Это оказался невысокий брюнет с невыразительным лицом. Рита решила, что он тоже будет выступать не очень долго, как и она сама, споет две-три песни и уйдет. Но женщина ошиблась.

Выяснилось, что зрители хорошо знают брюнета. Едва он вышел на сцену, как в зале опять поднялся свист, гораздо более громкий, чем после выступления Риты. Когда брюнет запел, она поняла, в чем секрет такой популярности. Голос у него был красивого тембра, богатый, звучный. Пел он, как видно, одни лишь шлягеры, которые публика хорошо принимала.

– Кто это? – спросила она у кудрявого распорядителя.

– А ты разве не знаешь? – удивился тот. – Ах да, ведь ты приезжая. Это Фрэнк Виченца. Он итальянец, вообще-то его зовут Франческо, но наша публика переделала это имя на Фрэнк. Да ведь ты и меня не знаешь! А пора бы и познакомиться. Меня зовут Ян Палех, я приехал из Чехии. Работаю распорядителем, конферансье.

– Я вижу, у вас тут народ со всех концов света, – заметила Рита.

– Что ты хочешь, это же Америка, – заметил Ян.

– Слушай, а когда будет антракт? Что-то его долго нет. А я хотела поболтать с Томом.

– Антракт?.. О чем ты? Тут их не бывает. Но Том скоро освободится. На сцену выйдет Билл. Он комик, и его выступление будут сопровождать Томсоны.

Так и вышло. Когда сладкоголосый Фрэнк допел последнюю песню и под одобрительные крики публики покинул сцену, с ним ушел и Том. Рита наконец-то смогла задать ему вопрос, который мучил ее весь последний час.

– Ну и как я выступала? – спросила она аккомпаниатора.

Рита ожидала похвал, восторженных отзывов, всего того, что обычно говорят артистам.

Вместо этого Том ответил:

– Очень неплохо. Конечно, надо учесть, что ты шла в начале, на разогреве. Публика относится к таким артистам довольно снисходительно. Если бы тебя поставили сейчас, то аплодисменты были бы жидкие.

– Но почему? Что я делала не так?

– Ты была слегка скована, особенно в самом начале, мало двигалась. Ты исполняла довольно старые вещи, а люди хотят слышать все новое. Тебе надо работать над репертуаром и движением. Но в целом выступать ты можешь, а это главное. Ладно, мне надо идти. Ведь я играю еще и в ночном клубе. Пока! – Пианист исчез.

Рита пошла обратно, в контору мистера Самуэльсона. Хозяин театра был не один. Рядом с ним сидел его помощник Чарли. Они составляли какую-то ведомость. Самуэльсон молча выложил перед Ритой банкноту с портретом президента Джексона и пять – с Вашингтоном.

Когда она поблагодарила его и взяла деньги, он произнес:

– Для первого раза очень неплохо. Но с таким репертуаром ты сможешь выступать только на разогреве, а там претендентов полно. И вообще, я думаю заканчивать со всем этим винегретом, где всего понемногу. Будем давать только мюзиклы! Если ты сможешь играть в них, тогда у тебя есть будущее.

– Я хотела бы попробовать, – сказала Рита.

– Хорошо, давай попробуем. Приходи послезавтра к десяти. Чарли будет распределять роли в спектакле «Пэгги и Майк». Он посмотрит, на что ты годишься.

Чарли приветливо помахал ей рукой, показывая, что понял свою задачу, и мужчины снова склонились над бумагами.

Прошел месяц с того дня, как Рита ступила на американский берег. Деревья в маленьких скверах вдоль Бродвея красовались в золотом уборе, и воздух по утрам был пропитан морозцем. Тонкие пальто, в которых теперешние подруги прибыли из Дублина, уже плохо грели, и они приобрели новую одежду. Мэри – белое шерстяное пальто в талию, а Рита – шубку из белки.

Теперь она могла позволить себе такую трату, поскольку имела стабильный, очень хороший заработок. В течение этого месяца Рита вписалась в состав не одного, а двух мюзиклов. Она выступала в «Пэгги и Майк», а также в новом модном представлении «Я пою о тебе», пела там в паре не с кем-нибудь, а с самим сладкоголосым Фрэнком Виченца.

Мэри не могла похвастаться такими успехами. Она все так же трудилась официанткой в ресторане «Петербург» и едва сводила концы с концами, но тоже была довольна жизнью. Эта девчонка входила в число тех немногих людей, которые довольствуются малым и редко впадают в отчаяние. Она была счастлива тем, что у нее была работа и замечательная подруга Рита, которая ссудила ей деньги, недостающие для покупки того самого белого пальто.

В ресторане за ней напропалую ухаживали повара, усатые официанты и посетители-мужчины. Среди этих кавалеров уже появился один, которому рыжеволосая Мэри отдавала предпочтение. Его звали Билл Крейтон, он работал инженером-электротехником в крупной фирме.

Этот человек случайно забрел в русский ресторан и попал как раз за столик, который обслуживала Мэри. С тех пор он стал заходить в «Петербург» с завидной регулярностью. В последнюю неделю Билл появлялся там уже не как клиент, а как знакомый Мэри, к концу рабочего дня, чтобы проводить ее до дома. Эти прогулки затягивались допоздна, так что Мэри возвращалась в съемную квартиру в час, а то и в два.

Рита с грустью думала, что вскоре настанет день, когда Мэри ее покинет, и она останется одна. За этот месяц женщина обзавелась множеством знакомых, имела успех у публики, имя «Рита Дан» стояло на всех афишах. Но она так и не завела себе близкого друга, и никто не провожал ее домой.

Это было странно и печально. Раньше у Риты никогда не было проблем с поклонниками. Мужчины с вожделением смотрели на Мату Хари, готовы были пожертвовать всем на свете ради нее. Достаточно вспомнить барона Мирбаха, который бросал любимые скачки, покидал свой судебный департамент, чтобы встретиться с такой красавицей. Антуан Моро пожертвовал своей карьерой, пошел на смертельный риск, чтобы спасти девушку, которую даже не обнял ни разу. А инженер Ричард Вуд?.. А пианист Поль Шмидт, приложивший столько усилий, чтобы спасти ее от ареста?

Ступая на американскую землю, она надеялась, что и здесь будет то же самое. Прошел уже месяц, и все ее надежды сбылись. Кроме этой, самой простой и естественной.

«Неужели мой возраст так сказывается? – думала она, готовая впасть в панику. – Сорок четыре года – это приговор? Нет, не может быть! Просто я в чем-то неверно себя веду».

На следующий день после того, как ей в голову пришла эта мысль, ее догадку подтвердил Том Ковач. Был редкий вечер, когда пианист никуда не спешил после спектакля, и они зашли в соседний бар выпить по чашке кофе.

После незначительного разговора о коллегах Том внимательно посмотрел на Риту и произнес:

– Честно сказать, глядя на тебя, я удивляюсь тому обстоятельству, что ты одна, вокруг тебя не толпятся поклонники.

– Я сама удивляюсь, Том, – призналась Рита. – Теряюсь в догадках, никак не пойму, в чем тут дело. Может, я выгляжу недоступной ледяной скалой, от которой пышет холодом?

– Что-то такое есть, – согласился пианист. – Но мне кажется, что дело в другом. Ты пережила большое горе, забросила карьеру артистки. Это на тебе сказалось. Ты никак не можешь поверить в свой успех, в себя, продолжаешь бояться провала. Это заметно. В твоем взгляде есть что-то такое, что заставляет мужчин тебя жалеть. В Америке мужчины редко любят женщину из-за этого. В Европе – другое дело, там такое в порядке вещей. А здесь нет. Тебе надо изменить свою позицию в жизни, показать себя человеком успеха. Тогда мужчины станут воспринимать тебя иначе.