Любовь Был тихий час. У ног шумел прибой. Ты улыбнулась, молвив на прощанье: «Мы встретимся… До нового свиданья…» То был обман. И знали мы с тобой, что навсегда в тот вечер мы прощались. Пунцовым пламенем зарделись небеса. На корабле надулись паруса. Над морем крики чаек раздавались. Я вдаль смотрел, щемящей грусти полн. Мелькал корабль, с зарею уплывавший средь нежных, изумрудно – пенных волн, как лебедь белый, крылья распластавший. И вот его в безбрежность унесло. На фоне неба бледно – золотистом вдруг облако туманное взошло и запылало ярким аметистом. 1901 или 1902, Москва Осень Мои пальцы из рук твоих выпали. Ты уходишь – нахмурила брови. Посмотри, как березки рассыпали Листья красные дождиком крови. Осень бледная, осень холодная, Распростертая в высях над нами. С горизонтов равнина бесплодная Дышит в ясную твердь облаками. 1906, Мюнхен Побег Твои очи, сестра, остеклели: Остеклели – глядят, не глядят. Слушай! Ели, ветвистые ели Непогодой студеной шумят. Что уставилась в дальнюю просинь Ты лицом, побелевшим, как снег. Я спою про холодную осень, — Про отважный спою я побег. Как в испуге, схватившись за палку, Крикнул доктор: «Держи их, держи!» Как спугнули голодную галку, Пробегая вдоль дальней межи — Вдоль пустынных, заброшенных гумен. Исхлестали нас больно кусты. Но, сестра: говорят, я безумен; Говорят, что безумна и ты. Про осеннюю мертвую скуку На полях я тебе пропою. Дай мне бледную, мертвую руку — Помертвевшую руку свою: Мы опять убежим; и заплещут Огневые твои лоскуты. Закружатся, заплещут, заблещут, Затрепещут сухие листы. Я бегу… А ты? 1906, Москва Мои слова Мои слова – жемчужный водомет, средь лунных снов, бесцельный, но вспененный, — капризной птицы лёт, туманом занесенный. Мои мечты – вздыхающий обман, ледник застывших слез, зарей горящий, — безумный великан, на карликов свистящий. Моя любовь – призывно – грустный звон, что зазвучит и улетит куда – то, — неясно – милый сон, уж виданный когда – то. Май 1901 Путь к невозможному
Мы былое окинули взглядом, но его не вернуть. И мучительным ядом сожаленья отравлена грудь. Не вздыхай… Позабудь… Мы летим к невозможному рядом. Наш серебряный путь зашумел временным водопадом. Ах, и зло, и добро утонуло в прохладе манящей! Серебро, серебро омывает струёй нас звенящей. Это – к Вечности мы устремились желанной. Засиял после тьмы ярче свет первозданный. Глуше вопли зимы. Дальше хаос туманный… Это к Вечности мы полетели желанной. 1903 Валерий Брюсов В будущем Я лежал в аромате азалий, Я дремал в музыкальной тиши, И скользнуло дыханье печали, Дуновенье прекрасной души. Где – то там, на какой – то планете, Без надежды томилася ты, И ко мне через много столетий Долетели больные мечты. Уловил я созвучные звуки, Мне родные томленья постиг, И меж гранями вечной разлуки Мы душою слилися на миг. 9 августа 1895 Творчество Тень несозданных созданий Колыхается во сне, Словно лопасти латаний На эмалевой стене. Фиолетовые руки На эмалевой стене Полусонно чертят звуки В звонко – звучной тишине. И прозрачные киоски, В звонко – звучной тишине, Вырастают, словно блестки, При лазоревой луне. Всходит месяц обнаженный При лазоревой луне… Звуки реют полусонно, Звуки ластятся ко мне. Тайны созданных созданий С лаской ластятся ко мне, И трепещет тень латаний На эмалевой стене. 1 марта 1895 Женщине Ты – женщина, ты – книга между книг, Ты – свернутый, запечатленный свиток; В его строках и дум и слов избыток, В его листах безумен каждый миг. Ты – женщина, ты – ведьмовский напиток! Он жжет огнем, едва в уста проник; Но пьющий пламя подавляет крик И славословит бешено средь пыток. Ты – женщина, и этим ты права. От века убрана короной звездной, Ты – в наших безднах образ божества! Мы для тебя влечем ярем железный, Тебе мы служим, тверди гор дробя, И молимся – от века – на тебя! 11 августа 1899 |
