Серебряный век. Лирика © ООО «Издательство АСТ», 2017 Георгий Адамович «Чрез миллионы лет…» Чрез миллионы лет – о, хоть в эфирных волнах! — Хоть раз – о, это все равно! — Померкшие черты среди теней безмолвных Узнать мне будет суждено. И как мне хочется – о, хоть бессильной тенью! — Без упоения и мук, Хоть только бы прильнуть – о, только к отраженью! — Твоих давно истлевших рук. И чтоб над всем, что здесь не понял ум беспечный, Там разгорелся наконец Огромный и простой, торжественный и вечный Свет от слиянья двух сердец. «Один сказал: «Нам этой жизни мало…»» Один сказал: «Нам этой жизни мало», Другой сказал: «Недостижима цель», А женщина привычно и устало, Не слушая, качала колыбель. И стертые веревки так скрипели, Так умолкали – каждый раз нежнее! — Как будто ангелы ей с неба пели И о любви беседовали с ней. «Я не тебя любил, но солнце, свет…» Я не тебя любил, но солнце, свет, Но треск цикад, но голубое море. Я то любил, чего и следу нет В тебе. Я на немыслимом просторе Любил. Я солнечную благодать Любил. Что знаешь ты об этом? Что можешь рассказать Ветрам, просторам, молниям, кометам? Да, у меня кружилась голова От неба, от любви, от этой рощи Оливковой… Ну да, слова. Ну да, литература… Надо проще. Был сад во тьме, был ветерок с высот, Две – три звезды, – что ж не простого в этом? Был голос вдалеке: «Нет, только он, Кто знал…» – мне одному ответом. И даже ночь с Чайковским заодно В своем безмолвии предвечном пела О том, что все обречено, О том, что нет ни для чего предела. «Нет, только тот…». Пойми, я не могу Ясней сказать, последним снам не вторя, Я отплываю, я на берегу Иного, не земного моря. Я не тебя любил. Но если там, Где все кончается, все возникает, Ты к новым мукам, новым небесам Покорно, медленно… нет, не бывает… Но если все – таки… не будет, ложь… От одного к другому воплощенью Ты предо мной когда – либо пройдешь Неузнаваемой, ужасной тенью, Из глубины веков я вскрикну: да! Чрез миллионы лет, но как сегодня, Как солнце вечности, о навсегда, Всей жизнью и всей смертью – помню! «О том, что смерти нет, и что разлуки…» О том, что смерти нет, и что разлуки нет, И нет земной любви предела, Не будем говорить. Но так устроен свет, Где нам дышать судьба велела. И грустен мне, мой друг, твой образ, несмотря На то, что ты и бодр и молод, Как грустно путнику в начале сентября Вдруг ощутить чуть слышный холод. «Ни музыки, ни мысли – ничего…» Ни музыки, ни мысли – ничего. Тебе давно чистописанья мало, Тебе давно игрой унылой стало, Что для других – и путь, и торжество. Но навсегда вплелся в напев твой сонный, — Ты знаешь сам, – вошел в слова твои, Бог весть откуда, голос приглушенный, Быть может, смерти, может быть, любви. «Рассвет и дождь. В саду густой туман…» Рассвет и дождь. В саду густой туман, Ненужные на окнах свечи, Раскрытый и забытый чемодан, Чуть вздрагивающие плечи. Ни слова о себе, ни слова о былом. Какие мелочи – все то, что с нами было! Как грустно одиночество вдвоем… – И солнце, наконец, косым лучом Прядь серебристую позолотило. «Без отдыха дни и недели…» Без отдыха дни и недели, Недели и дни без труда. На синее небо глядели, Влюблялись… И то не всегда. И только. Но брезжил над нами Какой – то божественный свет, Какое – то легкое пламя, Которому имени нет. Иннокентий Анненский Среди миров Среди миров, в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя… Не потому, чтоб я Ее любил, А потому, что я томлюсь с другими. И если мне сомненье тяжело, Я у Нее одной ищу ответа, Не потому, что от Нее светло, А потому, что с Ней не надо света. 1909 Смычок и струны Какой тяжелый, темный бред! Как эти выси мутно – лунны! Касаться скрипки столько лет И не узнать при свете струны! Кому ж нас надо? Кто зажег Два желтых лика, два унылых… И вдруг почувствовал смычок, Что кто – то взял и кто – то слил их. «О, как давно! Сквозь эту тьму Скажи одно: ты та ли, та ли?» И струны ластились к нему, Звеня, но, ластясь, трепетали. «Не правда ль, больше никогда Мы не расстанемся? довольно?..» И скрипка отвечала да, Но сердцу скрипки было больно. Смычок все понял, он затих, А в скрипке эхо все держалось… И было мукою для них, Что людям музыкой казалось. Но человек не погасил До утра свеч… И струны пели… Лишь солнце их нашло без сил На черном бархате постели. |
