— Да ни о чём особенном. Об учёбе, о школе… Он же новенький всё-таки. О чём я ещё мог с ним говорить?

— Хм, теперь можешь говорить о многом. Мейснер знает о том, что ты знаешь, что он — наёмный убийца.

— И откуда он это узнал? — спокойно спросил Кайома, но я явно почувствовала угрозу в его голосе, и почему-то меня это испугало, хотя пугливой я себя никогда не считала.

— Ну-у… — замялась я. — Просто это… В общем, я случайно проболталась об этом Лексу, когда пыталась отвертеться от прогулки с ним, — вынуждена была признаться я.

В этот момент моё сознание захлестнула злость. Не моя, разумеется, а Кая. То ли это было потому, что я знала — это не моя эмоция, то ли это сам Кай не давал мне почувствовать её, как свою, но я ясно осознавала, что злюсь не я. Правда легче от этого мне не стало. Я даже не решалась глаза поднять на Кая. Это было совсем на меня не похоже. Да, я понимала, что виновата, но… Показывать своё раскаяние этому высокомерному типу? Да будь я виновата во всех смертных грехах — я бы никогда этого не сделала! Так что же сейчас со мной происходило? Мне было страшно до дрожи в коленях! У меня было такое ощущение, что передо мной стоял не человек, а большой ощетинившийся волк, который мог порвать меня в любую минуту! Потом я услышала, как Макфей глубоко вздохнул, успокаивая себя, и злость его стала постепенно сходить на нет. Затем, когда я поняла, что опасность миновала, то вновь взглянула на Кая.

— А чем тебе бы помогла неосведомленность Лекса? — нерешительно спросила я.

— Вообще-то я рассчитывал использовать неведение Мейснера для своих целей, а теперь — это невозможно. Невозможно из-за кое-кого! — закончил он.

— Извини. Я хотела любыми способами избежать завтрашнего похода в город, вот и ляпнула сгоряча не то, что надо. Правда это всё равно не помогло. Лекс сказал, что если я не пойду, то он кого-нибудь убьёт.

— Мне лично по барабану, если он кого-то убьёт, — высказался Макфей.

— Тебе всё равно, а мне нет, — огрызнулась я. — Я не хочу, чтобы кто-то посторонний умер из-за того, что я всего лишь отказалась пойти с киллером! И ты не сможешь мне помешать, ясно?

— Ты в этом так уверена? — с издёвкой поинтересовался Кай.

— Нет, ты, конечно, можешь меня не пустить, — поправилась я. — Но после этого я буду так ненавидеть тебя, что, по сравнению с тем, как я к тебе отношусь сейчас — это только цветочки. А так как ты ощущаешь мои эмоции, ты будешь чувствовать мою ненависть до конца своей жизни!

— А если я скажу, что мне плевать?

«Блин, а если ему действительно плевать?! — запаниковала я. — Нет, он, конечно, далеко не идеальный персонаж, но не до такой же степени! Или… до такой? Чёрт, я не хочу, чтобы из-за его наплевательского отношения кто-то пострадал! А если Лекс Винсента убьёт? Я же этого не переживу!»

— Кай, отпусти меня завтра с Лексом… пожалуйста.

С каким трудом мне далось последнее слово — кто бы знал! Это даже не ногой на горло гордости наступить — это избить эту самую гордость до полусмерти. Я никогда ни у кого ни о чём не просила. А уж просить о чём-то Макфея… Это было для меня просто ночным кошмаром. Хотелось просто сквозь землю провалиться от унижения и для того, чтобы не видеть эту самодовольную ухмылку на лице Макфея!

— Умеешь же просить, когда хочешь, — произнёс он приторно-ласковым голосом. — Правда это совсем на тебя не похоже. Неужели ты настолько не хочешь чьей-то смерти? Ну, что ж… Я отпущу тебя в том случае, если ты скажешь мне слово «умоляю». И тогда можешь идти с Мейснером на все четыре стороны.

— Да иди ты в… — начала я, но осеклась, наткнувшись на холодный и жестокий взгляд кукловода, ведь опять этот дурацкий страх закрался в моё сознание.

До этого дня я никогда не наблюдала у Кая такого взгляда. Можно даже сказать, что в этот момент я по-настоящему осознала, кем является Кайома Макфей. Он не был таким парнем, которому можно легко высказать всё, что о нём думаешь. Он был не из тех, кому можно безнаказанно перечить, кого можно ослушаться и кому можно не подчиниться. Возможно то, что всё это он позволял делать мне до сегодняшнего момента было всего лишь его снисходительностью. Это как прощают глупого ребёнка, что бы он ни натворил. Скорее всего, Кай так думал обо мне: «Чем бы дитя не тешилось… всё равно от меня никуда не денется». Но, похоже, сегодня он решил показать мне, где на самом деле моё место и кто хозяин положения. Да, до этого я не воспринимала Макфея всерьёз. Мне всегда казалось, что я могу в любой момент послать его куда подальше. А сейчас что? Иллюзия независимости от кукловода была разрушена в один миг. Я больше не могла отрицать то, что Кайома действительно может сотворить со мной всё, что угодно, и помешать этому я не смогу. М-да, хоть я и описываю так долго эти мысли, на самом деле, осознание всего этого пришло ко мне очень быстро — за долю секунды. Но, несмотря на это, умолять его о чём-то? Нет, я не могу. Я из себя слово «пожалуйста» и то еле выдавила, а уж сказать «умоляю»… это выше моих сил! Это будет не избиение гордости — это будет её убийство лопатой — окончательное и бесповоротное. Все мои принципы о том, что я никогда не буду никого просить и о том, что я никогда никому не подчинюсь — канут в лету! Этот ублюдок Макфей… Заставляя меня бояться его, заставляя унижаться перед ним… Он полностью ломал меня, уничтожая во мне всё то, что я считала неукоснительными правилами своей жизни.

«Мне действительно надо его умолять для того, чтобы никто не умер? Мне действительно надо переступить через себя и сделать это?» — с тоской думала я, понимая, что ведь так и сделаю.

— Кай, я… — начала я.

— Кай, ты там скоро? — выглянул из спортзала Дэм.

— Сейчас приду, — ответил парень. — Ладно, Милена, можешь идти с этим Лексом, куда хочешь. В конце концов, может то, что ты с ним сблизишься, можно будет использовать. — И Кай вернулся в помещение, где его уже заждались.

— Да не собираюсь я с ним сближаться, — буркнула я уже сама себе.

Но как я сейчас была благодарна Доберману! Кто знает, чем бы всё закончилось, если бы он неожиданно не вмешался в наш разговор. Можно сказать, что Дэм спас меня от окончательного падения на дно. Я бы в жизни не простила себе, если бы сделала то, что требовал от меня Кай! А как я сейчас злилась — не передать словами! Злилась на саму себя: за свой страх, за почти убитую гордость, за то, что собиралась умолять этого мерзавца! На Макфея: за его власть надо мной, за его давление на меня, за его эгоизм, за его жестокость! Честное слово, если бы сейчас кто-нибудь прошёл мимо — неважно кто — я бы его избила, чтобы куда-нибудь выплеснуть весь свой негатив. Но поблизости никого не оказалось, поэтому я со злостью саданула кулаком по стене. Успокоения мне это не принесло — только руку до крови о шершавую стену оцарапала. Из-за этого и так паршивое настроение вообще опустилось ниже плинтуса. Да я к Лексу — к этому сумасшедшему убийце — испытывала сейчас больше симпатии, чем к своему кукловоду.

«А я ведь так и забыла сказать Макфею о том, что в ближайшее время собираюсь съездить к заброшенному особняку Деланье, — с досадой вспомнила я. — Да и чёрт с ним! Потом скажу… как-нибудь».