Последний раз подошва моих ботинок ударяется о пол, и старик открывает глаза. В его глазах буквально море эмоций: от удивления, тихой злости, до полного непонимания, испуга.

Страх.

Но это лишь мгновенье, а потом на его лице расползается усталая ухмылка.

Мне кажется, или он улыбается? Сноу понял, зачем я здесь, и он хочет уйти с достоинством, не показав страха перед каким-то мальчишкой.

— Я должен был догадаться,- хрипит он. - Не могло быть все так гладко, но посмотри на кого ты стал похож. Ты монстр, — он заходиться в кашле, жутком, раздирающим его горло изнутри.

— Ты причинил ей там много боли, сломал её, захочет ли она провести свою жизнь с человеком, который в любой момент может сорваться и убить её, — произносит он, пока его рука медленно тянется к экстренной кнопке.

Прибежит охрана, спасет его, повяжет меня. А потом меня казнят. Тихо без шума, чтобы никто не узнал, что гениальный план по перевоплощению сумасшедшего мальчишки в управляющего страной провалился. Но нам ведь этого не нужно. Я резко подаюсь вперед и буквально стаскиваю его с постели, прижимая к стене.

— Что ты собираешься сделать, мальчик? Убить меня? — и он жутко смеется, постепенно смех переходит в кашель, но он продолжает насмехаться надо мной.

Ярость.

Ненавижу его.

Наношу удар.

Ещё.

Удар за ударом.

Этого хватит, он слишком слаб, и мне пора остановиться.

Ярость затуманила сознание, и, кажется, я все ещё слышу его злорадный смех, пробирающийся под кожу, под кости, в самое нутро. Но старик молчит, не в силах выговорить ни слова, но его сердце бьется громко, заглушая гудение сердечного аппарата, заглушая шум улицы, доносящийся из открытого окна и его тяжелое дыхание, этот звук эхом отдается в моей голове, все больше и больше раздражая мой воспаленный мозг. Смотрю на него, Сноу беспомощен сейчас, я напал на беззащитного старика, чем я лучше него?

Но тут я вспоминаю мокрую дорожку, оставленную слезой, затерявшейся в её волосах. Пока она лежала на койке, смотря в потолок. сломанная, слабая, беззащитная.

— Не можешь, — хрипит он из последних сил. — Слабак, — выплевывает Сноу.

Снова смех.

Стук его сердца и смех сливаются для меня в одну дьявольскую музыку. Она все громче и громче, и я наношу удар…

Приступ прошел, и я понял, что он больше не смеется, не дышит, а его сердце не бьется.

Президент мертв.

========== Глава 13 ==========

POV Пит

Круглый дубовый стол и 12 уставших, вымученных человек, собравшихся за ним.

Мы — повстанцы, люди, которые смогли из тлеющего уголька вновь разжечь пламя революции и победить. Эта победа далась нам нелегко, все выглядят устало, помято.

Жалко.

12 человек — все, что от нас осталось. Победители, военные деятели 13 Дистрикта и беженцы из Капитолия, давно переметнувшиеся к повстанцам.

Джоанна. Кажется я первый раз в жизни вижу эту девушку счастливой, уставшей, но по–настоящему счастливой. Финник и Энни, счастливые влюбленные, держатся за руки и улыбаются, если приглядеться, то можно заметить увеличившийся живот, который от посторонних глаз скрывает серое бесформенное платье Кресты. Ох, нет, Одейр. Бедная девушка, ей так много пришлось пережить, но судьба наградила ее за все страдания. У них будет малыш.

В груди неприятно кольнуло, но я тут же отогнал от себя эти мысли. Я рад за них, по-настоящему рад.

По правую руку от меня сидит Гейл, суровый взгляд, руки сцеплены в замок. Не знаю, когда именно мы стали приятелями, но я, кажется, знаю его тысячу лет. Он доволен, хоть и тщательно скрывает это.

Немного дальше сидят Битти и Плутарх, увлеченно беседуя.

Хеймитч, наш старый ментор, сидит и смотрит на свои руки, думает, видимо, о том, что после этого чертового собрания опустошит весь бар дворца Президента. Словно почувствовав мой взгляд, он поворачивается в мою сторону и одобрительно улыбается, я отвечаю ему тем же. Три незнакомых мне политических деятеля и, наконец, Президент Альма Койн.

Скупая на эмоции, серьезная, строгая женщина, глава подпольного Дистрикта, внушающая уважение, сейчас не может скрыть своих чувств, и, кажется, даже с некой лаской поглаживает лакированное покрытие столешницы. Я даже представить не могу сколько она грезила о месте Президента Панема, сколько ночей не спала, представляя себе огромные залы Капитолия и как все это будет лишь в ее власти.

Вот мы здесь. Жалкая горстка, тех, кто выжил.

Я не слышу их голосов, я словно в вакууме. Я слишком увлечен, разглядывая их, и своими мыслями о той, которая сейчас лежит в палате медицинского блока. Мыслями о той, которая больше всего бы радовалась окончанию этой кровопролитной, жестокой и страшной войне.

Китнисс не пришла, не разделила со всеми радости. Она не подпускает к себе никого, кроме сестры.

Маленькая Примроуз, я надеюсь, ты сможешь вытащить ее из цепких лап темноты и боли, в которые я собственноручно толкнул твою сестру.

Все встают и начинают расходиться. Видимо, собрание закончилось. Я и не заметил. Я немного задержусь, пусть все выйдут, не хочу разговоров.

Финник что-то спрашивает у меня, я лишь качаю головой, он окидывает меня сочувствующим взглядом и выходит, ведя жену за собой. В комнате лишь я и Койн, она выжидающе смотрит на меня, а потом все же решается на разговор.

— Пит, благодарю вас за оказанное содействие, вы проделали огромную работу. Примите мои соболезнования, мне жаль Китнисс, — ложь, вам не жаль ее, вы рады от нее избавиться. — Спасибо, — выдавливаю я.

— Разумеется, о должности преемника, не может быть и речи, но я готова рассмотреть вашу кандидатуру и предложить вам…

— Мне ничего не нужно, — перебиваю ее я.

Она заметно расслабляется, но тут же сжимает губы в тонкую полоску

— Что ж, мы еще вернемся к этому разговору, подумайте хорошенько, — она встает и уходит.

Сижу еще несколько минут и обдумываю ее слова. Эта женщина не даст нам спокойной жизни, видимо мои слова ее не убедили.

Встаю и выхожу за дверь. Прислонившись к стене, меня ждет Хеймитч.

— Ну, здравствуй, парень, — он подходит ближе и крепко обнимает меня, и сразу же отпускает, похлопывая по спине.

Эти скупые объятия заменяют мне тысячи слов поддержки.

— Здравствуй, Хеймитч, — произношу я с улыбкой.

— Пойдем, прогуляемся, — говорит он.

Мы выходим из дворца и направляемся в сад, ноги тонут в давно нестриженом газоне.

— Знаешь, я не хочу сейчас слышать о том, что произошло между вами за это время, — наконец нарушает тишину он, — тебе будет слишком больно говорить, мне – слушать, но я вижу ты ведешь себя вполне адекватно, несмотря на то, что несколько часов назад убил человека, хотя, как человека… — он медлит. — Скажи мне, ты излечился?

— Думаю, что да… да, — более уверенно произношу я, решив пока скрыть то, что монстр в моей голове, все еще жив, хоть и слаб.

— Хорошо, — коротко бросает он.—- Хочу сказать тебе, что ты поступил очень разумно, когда сразу связался со штабом тринадцатого, не стал еще больше марать руки. Тебе это ни к чему, ты и так играешь в этой суматохе большую роль, слишком большую.

— Ты был у нее? — еле выдавливаю я, во рту сразу же пересыхает.

Я надеюсь, что ещё не все потеряно.

— Нет, — Хеймитч мотает головой, — наша птичка закрылась в клетке и никого к себе не подпускает. Даже мать лишь стоит у палаты, у нее самой разрешено бывать только её младшей.

— Не знаю как, но эта девчушка имеет огромное влияние на нашу строптивую Китнисс, — он долго молчит подбирая слова. — Не отчаивайся, парень, все наладится. А теперь я пойду и опустошу все бутылки со спиртным. Эти сухие законы тринадцатого просто ужас, — на прощание он похлопывает меня по плечу и уходит.

“Все наладится”