Я лишь покосилась недоверчиво.

Велимир тем временем к самой стене подошел, ладонью цветка золотого коснулся, шепнул что-то. Сверкнул в посохе робкий огонек, а в воздухе будто дымка вокруг него повисла. Скрипнул засов, которого не было здесь никогда, и, рассеявшись туманом синим, стена расступилась.

- Чур меня... - прошептал Осьмуша за моей спиной.

У самой меня ноги чуть подкосились да Ладимир упасть не дал.

Вышли мы в коридор к Лесьяру. Чудно! Вроде ж с другой стороны шли, а все подле него оказались.

- Ну что, писать мне далее? - поднял голову старик.

- Пиши-пиши, - едко ответил Ладимир. - Ты про нас еще много напишешь.

Глаза Лесьяра снова потемнели и будто стали незрячими.

- О холоде ночном отдельная песнь станет.

Ладимир чуть заметно улыбнулся.

- Да только одна, - оборвал улыбку Лесьяр.

Глаза молодого колдуна вмиг стали неподвижными, как застыли. Может, старик что страшное сказал? Да только я ж не знаю, не пойму.

- Идемте, - приказал Велимир.

Племянник неохотно послушался его. Казалось, несказанное так и застыло на губах его.

- А кто такой Лесьяр? - крепко держа за поводье Мирку, я шла рядом с Велимиром. Осьмуша плелся позади, а Ладимир ни слова не проронил как вышли из Дома Предсказаний.

- Лесьяр - вещун. Уже много лет как его Хранителем поставили.

- А что за книга у него такая? - не унималась я.

- Хранитель должен летопись вести. Все, что видит, знает, помнит.

- Он записывает собственные предсказания?

Велимир кивнул.

- Ему хватит лишь взгляда, чтоб навечно знать о человеке. Потому он никогда и не покидает Дома Предсказаний.

Опустила глаза на настил из досок, по которому мы шли.

- Жаль его, - проговорила.

- Отчего же жаль? - не на шутку удивился Велимир.

- С ума можно сойти ежели про каждого встречного знать.

- Не за что его жалеть, - донесся голос Ладимир. Я оглянулась. - Великий дар - великая ответственность.

- Что же тут великого? Это мучение - света белого не видеть.

Я остановилась и подождала, пока колдун поравняется со мной.

- Это большая удача, Вёльма. Владеть такой силой, значит, иметь власть.

- Власть, которая тебя же губит? - повысила голос я.

Ладимир остановился, долгим взглядом посмотрел на меня.

- Власть видеть дальше, чем остальные, - тихо проговорил он. - Власть знать.

- Зачем?

Он усмехнулся:

- Тебе разве понять? Ты вон и себя-то не знаешь...

Я только открыла рот, чтоб ответить да не успела. Чья-то ловкая рука сорвала с моего пояса кошелек.

Я вскрикнула, резко обернулась. Мальчишка-оборванец, расталкивая толпу, бежал прочь.

- Стой, паршивец!

Со всех ног я бросилась за ним.

Народу было немерено. Я, как могла, бежала вслед за мальчишкой-вором. Его светлая макушка мелькала меж пестрых нарядов горожан.

- Етить твою налево! - заорал мужик в красной рубахе, из рук которого я выбила корзину. - Ах ты ж, темное отродье! Да чтоб тебе...

Что бы мне, я уже не слышала.

- Караул! Убивают!

Баба в желтом сарафане схватилась за сердце и повалилась на свою товарку. Я оттолкнула ту с дороги и за моей спиной заголосили уже обе.

- Стой, упырь тебя за ногу! - кричала я.

- Вёльма! Вёльма, остановись! - голос Ладимира звучал откуда-то издали.

Я не слушала.

- Простился я с своей зазнобой... Ах ты, злыдня поганая!

Лихо поскользнувшись на тарелке, куда уличный гусляр собирал свой заработок, я едва не свалилась с ног. Монеты раскатились в стороны. двое нищих сцепились меж собой, стараясь собрать как можно больше.

Тем временем мальчишка свернул в грязный темный переулок.

Догнать его два счета не составило бы мне труда, коль не платье. И как только бабы ходят в них? Ни побежать, ни прыгнуть. Так и мешается под ногами.

Босой воришка подскочил, ойкнул, поранив ногу об острый камень. Я прибавила ходу и вмиг оказалась возле него. Но гаденыш успел ускользнуть.

Костеря на все лады его родню до седьмого колена, я рванулась вперед. Мальцу было наплевать на рану и бежал он чуть не ли резвее прежнего.

Впереди забрезжил свет и выход же из переулка. На меня стала наваливаться усталость. В груди жгло от быстрого бега, а ноги каким только чудом и несли.

- Стой! Стой, не трону! - прокричала я.

Малец оглянулся, нагло зыркнул, показал мне кукиш и был таков.

- Упырь тебя за ногу! - рыкнула я в ответ.

Попробовала бежать быстрее, да тут ноги меня и подвели. С воплем я повалилась на размокшую от сточных вод доску, а мальчишка исчез в следующем переулке.

Оторвав глаза от земли, я пронзительно закричала и закрыла голову руками. Ларьян-батюшка, не губи!

Вороной жеребец взвился на дыбы. Подковы его грозно сверкали прямо надо мной.

Миг показался вечностью...

Чей-то голос выкрикивал незнакомое слово, заставляя коня подчиниться. Кто-то подхватил меня и поднял на ноги, оттащил в сторону.

Наконец конь опустился и, сердито потряхивая гривой, шагнул назад. Склонил голову, будто прося у меня прощения, захрапел.

- Тебе что ль свет не мил, сукина дочь? - закричал седой стражник в красном плаще княжьей дружины. - Откуда взялась только, немочь окаянная!

- Не сердись, отец, упала она, - мирно проговорил Ладимир, чьи руки все еще лежали на моих плечах.

- Нашла, где падать. Взять ее!

Не успела и слова молвить, как двое дюжих дружинников схватили меня под руки и оттеснили Ладимира.

Хотела что-то сказать, да от испуга и голос пропал. Стою и дрожу как осиновый лист.

- Посидит в темнице, одумается, - рявкнул дружинник.

- Отпусти девку, воевода Бурислав, - с легким поклоном произнес Велимир. Уж не знаю, гнался ли он за мной по улицам, или следом верхом ехал, да только уж больно чинно вышел, на посох свой опираясь.

- Мир тебе, чародей. Да только девка на пути скельдианского посольства встала. Уж не темный ли замысел?

Сказано - страх дело последнее. Коли встанет перед тобой, так уж ничто ему не помеха. Он и глаза застит, и слух закрывает, и ум будто крадет. Испугалась я и не увидела, кто на том коне вороном сидит.

Первым он ехал, рядом с Буриславом и дружинниками того. Следом еще четверо - все скельдианы, от самого северного моря прибыли. Одеты не по-нашему, чудно. Кольчуги на них сверкающие, поверх плащи, мехом отороченные. Волосы светлые, будто серебром отливают. У иных в косу сплетены.

Не отводя взгляд, он на меня смотрел. Без усмешки, без жалости, как и не видел. Глаза его серые будто небо осенью, а волосы будто пепел с серебром. И не было на лице ни зла, ни обиды - ничего. Даже брови не свел. Вроде и не из-за меня он чуть с коня не свалился.

- Да какое там, - с улыбкой ответил Велимир. - Племянница моя. Впервые в городе оказалась. Испугалась девка, вот и угодила под копыта. Разве она знает, где скельдиана конь, а где наш, белардский.

Бурислав с недоверием посмотрел на меня.

- А не врешь ли?

Велимир крепче сжал свой посох, по вершине которого быстрая искра пробежала.

- Что ж, воевода, слову княжеского чародея не поверишь?

Бурислав нерешительно взглянул на тех, что меня крепко держали. А после повернулся к молодому парнишке. Тот по другую руку от сероглазого скельдиана держался.

Парнишка проговорил что-то на незнакомом языке. Скельдиан на миг оторвал от меня взгляд и резко бросил ответ.

- Посланец велит отпустить ее, - передал Буриславу толмач.

Воевода сделал знак дружинникам и меня отпустили.

- Бери свою племянницу, чародей, да больше не пускай одну гулять.

- Свет тебе, Бурислав, - едва заметно кивнул Велимир.

Я же все никак не могла глаз от скельдиана отвести. Вот он - настоящий северный воин. Прибыл он от края земли и видел столько чудес, сколько мне за всю жизнь не узнать. И сам он чудо особое и будто прикована я к нему, двинуться не могу.

- Вёльма, идем, - Ладимир оттащил меня в сторону, освобождая посланцу путь.