В соседней с нами стране, Боснии, жили не только сербы и мусульмане, но и хорваты. И им требовалась помощь. Над их ртами кружились мухи, они остались без своих домов, спали в палатках, их истощенных детей кололи тонкими иглами в тонкие ручки… Там был один господин. Великое Хорватское Сердце. Он распределял помощь среди хорватов в соседней с нами стране. Великое Хорватское Сердце больше не живет в соседней с нами стране. Великое Сердце купил себе виллу в Хорватии, может быть, самую роскошную. Или одну из самых роскошных. Понимаете? Кружатся мухи, на меня смотрят глаза, ползут цифры. Можно кэш, можно карточкой. Можно и хуй собачий, если вас интересует мое мнение.

Да, близится утро, мать его. У нас с вами осталось совсем мало времени. Вернемся к Мики и Элле. Когда Мики позвонил Элле? День! Месяц! Год! Точно не знаю. А обманывать вас не хочу. Знаю, что они встретились в одном пабе. На Градине^[37], но пусть это останется между нами. В нашем городе пабы в большой моде. Ну, вы сами знаете: свечи, гиннес, коктейли, на стенах рыцарские щиты, всё зеленого или зеленоватого цвета, старинные фотографии… Хозяин смешивает Маргариты и манхэттены, из динамиков ползет джаз или блюз… В городе теперь на всех углах пабы. Они пошли в паб. Она заказала Маргариту, он — мартини драй. Только не спрашивайте, что это за напитки. Я не пью. Мерцали свечи, они сели в углу. Я уже сказала, стулья зеленого цвета — и сиденья, и спинки. Короче, Ирландия в чистом виде, только немного южнее. Если по отношению к Ирландии мы действительно на юге. Я этот паб знаю. Если прийти утром или в первой половине дня, то там просто супер. Никого нет, пьешь себе спокойно чай или макьятто без кофеина, и к тому же в знак внимания получаешь еще маленькую шоколадку; за другим столом сидит какой-нибудь моряк с пуделем персикового цвета, из динамиков льются мелодии из фильма «Кто здесь сумасшедший»^[38]: Клуни и компания. Фильм полное дерьмо, но музыка супер! Супер! Но если зайти в этот паб часов в десять вечера, там не протолкнуться. Давка дикая. Пиздит Бибикинг. Дымище жуткий. Стоишь на одной ноге и пьешь бибиси. Поэтому Элла и Мики пошли в паб в первой половине дня. Я вам уже говорила. Они были практически одни, только еще какой-то моряк в углу, с пуделем персикового цвета.

Когда Мики и Элла в первый раз трахнулись? В первый раз? Во второй? В третий? Не знаю. Я просто знаю, что они трахаются. Элла ничего не говорит. Я не спрашиваю. Я тоже трахаюсь с Мики. Я ничего не говорю. Элла не спрашивает. То, что Элла и Мики трахаются, это их дело. Только вот Элла начала действовать мне на нервы. Всякий раз притаскивает к нам домой жуткое количество дисков. Знаете что? Сейчас я выберусь из кровати! И продиктую вам некоторые названия! Всего несколько названий из двух, или трех, или пяти сотен, которые живут теперь у меня в гостиной. В стойках для дисков, которые мы с Кики купили. Получается, мы купили стойки для чужих дисков, которые поселились у нас в доме! Понимаете? Нет. ОК. Вот, послушайте! У меня в руках пять штук тотального говна. Послушайте! Читаю. Диана Крол, «The Look of Love», дальше еще одно дерьмо, «More Best of Leonard Cohen», потом еще, тоже говно, Santana, дальше настоящий дрочила, «The Very Best of J. J. Cale», а вот это, это просто вершина онанизма: «Buena Vista Social Club»… Понимаете?! Понимаете мои проблемы? Вы хоть раз слышали про этих онанистов? Вот видите! А теперь добавьте к ним еще миллион других дрочил! Которых мне приходится слушать, когда Элла ко мне приходит. Потому что Элла, пока эти проклятые мудилы дрочат свои гитары и завывают… Стоп! Они не все завывают! Вот, например, этот сраный Коэн! Этот дрочила не поет! Он шепчет. Так шептал наш мясник Михайло до того, как ему прооперировали рак горла. Теперь он вообще молчит. И слава богу. Лживое сербское говно. Всю войну этот ёбаный сербский Коэн шептал, что он хорват. Сейчас говорить он не может, а просто пишет, что он хорват. Меня достали сербы, которые хорваты! ОК. Когда эти онанисты всех мастей и оттенков воют, или шепчут, или дрочат свои гитары, или лупят по разнокалиберным барабанам, мать их так, причем происходит все это у меня в гостиной, Элле кажется, что Мики как бы здесь, с ней, «в воздухе». А может, Мики как раз дома. Трахается с женой или занимается с дочкой чтением, у малышки с чтением плохо, потому что она то ли глупа в мамину маму, то ли страдает дислексией. У Мики из-за этого бывают приступы обжорства. А ему надо бы поберечь себя. У кого-то из американских президентов была дислексия. У кого? Не помню.

Да. Я вам не сказала. Но вы и сами поняли. Мики уволился с той своей работы, заплатил-таки пять тысяч евро вступительного взноса коллегии адвокатов, как вам нравится, вот гады, это же надо, дерут по пять тысяч евро, и стал адвокатом. Он думал, что будет защищать крупных воров и грести деньги. Защищать крупных воров???!!! От кого?!! А Эллу уволили из городского банка. Не захотела дать главному менеджеру. Что дать? Ну ясно, речь не о деньгах. А этот тип не так давно был объявлен менеджером года в целой Хорватии. То есть я хочу сказать, что он не какой-нибудь мелкий гад. Вы спросите, почему же она тогда не дала ему, чтобы не остаться без работы? Потому что не захотела опять оказаться в роли Юдифи. Мы, женщины, всю жизнь только и делаем, что играем этих проклятых Юдифей. Кому только не даем! Даем, чтобы спасти шкуру своему мужу, даем, чтобы не потерять работу и нищенскую зарплату, даем, чтобы ребенка записали в детский садик, даем, чтобы наш муж не впал в депрессию, даем, чтобы наш любовник чувствовал себя счастливым, даем, чтобы нам задаром поставили пломбу, даем, чтобы подарили длинное кожаное пальто и ужин… Мы то и дело оказываемся этой ёбаной Юдифью! При этом головы Олофернов остаются на месте! Гады! Элла не захотела больше быть Юдифью! И правильно! Браво, Элла! ОК.

Элла никогда мне не говорила, как трахается Мики. И я ей не говорила. Но как-то раз она довела меня почти до помрачения рассудка рассказом про то, как трахается Борис. Как трахается Борис, когда раз в три месяца приезжает из Монфальконе в город.

«Он тащит меня в комнату или подходит ко мне со спины, если я на кухне готовлю. Задирает юбку и спускает колготки. До щиколоток. Так что я не могу двинуться с места. Потом берет меня на руки. Как какой-нибудь сраный молодожен, который переносит свою сраную молодую жену через их сраный порог. И бросает меня на кровать.

— Пусти меня подмыться, — говорю ему иногда.

— Ради меня можешь не подмываться, подмывайся для любовников».

Борис сохранил чувство юмора.

«Потом он снимает с меня колготки, трусики, переворачивает меня на живот, стаскивает с меня майку».

Элла не носит бюстгальтер.

«А потом обратно на спину и начинает лизать. Веки, уши, глаза, нос, губы, шею, грудь, живот, пизду пропускает, бедра, ноги до самых щиколоток, потом пальцы на ногах. Один за другим. Облизывает все десять пальцев».

— А ты что делаешь, пока он тебя лижет? — спросила я Эллу.

— Просто лежу. А потом он устраивается у меня между ног и начинает меня вылизывать, очень медленно, с засосом.

— А ты кончаешь? — спросила я.

— Всегда, — сказала Элла.

— А потом встаешь и идешь на кухню… — сказала я.

— В каком смысле? — спросила Элла.

— Ну, кончишь, а его оставляешь на кровати всухомятку.

— Нет, — сказала Элла.

— А что? — сказала я.

— Я делаю ему отсос. Он стоит на кровати, а я на коленях перед ним, или он меня трахает, или я ему дрочу между сиськами, а потом вытираюсь трусиками, или подхожу к нему сзади, когда он стоит, и лижу ему яйца и дрочу член, пока он не кончит в зеркало на шкафу рядом с кроватью.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — спросила я Эллу.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты думала, что я не люблю Бориса.

ОК. Я слышу вас! Хватит дрочить, онанисты несчастные! Это же не порнорассказ! Это обычная история из жизни. Почему вы так учащенно задышали? Вы просто говенные извращенцы! А, просыпается. Ерзает. Пёрнул. Сейчас проснется. Мой Кики. Мой Кикица. Смотрит на меня. Добрые карие глазки. «Доброе утро, Кикица». Такой симпатичный, с растрепанными волосиками. Что?! Что такое?! Что вы так орете?! Кики не в Любляне?! Нет. Ааа, значит, я лгала?! Я обманщица?! Обманщица?! Я?! Обманщица?! А вы?! Вы что, всю свою жизнь проводите, положив член на Библию и клянясь говорить правду и только правду?! Мудаки! Мелкие душонки! А Мики?! Что «а Мики»?! Что такого с Амики?! Получается, что Мики я выдумала?! Где Мики?! Подать нам Мики!!! Я его не выдумала! Вы что, оглохли?! Слышите, звонят?!! Звонят! Мики звонит! Мики у двери! И он звонит! Вот пусть и звонит. Есть две теории насчет того, как следует поступать с мужчиной, который звонит в твою дверь. Первая — это теория космо. Нужно быстро вскочить с постели, подбежать к двери, открыть, упасть на колени, расстегнуть ему ширинку, тут же, не отходя от кассы, сделать отсос, прямо на пороге, а его яйца держать в своей левой руке, держать так, как он больше всего любит. А есть и другая теория. Теория Магды из глории. Пусть звонит! Пусть ждет! Мужчина должен ждать! Магда просто супер! Слово Магды — закон! Она самая умная женщина в Хорватии! Пусть звонит! Пусть ждет! Пусть он ждет! Ему придется подождать! Потому что на экране появилась надпись: «Документальный фильм»!!! А вы знаете, что это для меня значит! Я с ума схожу от документальных фильмов. Вдруг сейчас покажут бегемотов?! Этих прекрасных, самодостаточных животных. Уверенных в себе. Которые проводят в воде всю жизнь, хотя не умеют плавать. Включаю звук.