В глубоком кресле у окна сидел Он. И честное слово, я забыла, как дышать и зачем пришла в этот дом. Ведь даже не представляла, насколько сильно Люциус постарел за эти годы. Сейчас передо мной сидел, гордо храня осанку, мужчина, чей возраст не перешагнул сорокалетнего рубежа. Его лицо лишено морщин и в полумраке естественного освещения поразительно напоминало своего сына…

Лишь гораздо более длинные волосы выдавали, что передо мной именно Люциус.

Мужчина некоторое время, молча, изучал меня, остановившуюся в нескольких шагах от него, затем, встав с кресла, протянул приветственно руку. Я вложила холодные пальцы в его ладонь и чуть не вскрикнула. Как того требовал этикет, он коснулся губами моего запястья в знак приветствия:

— Добрый вечер, мисс, с кем имею честь и могу ли я узнать, с чем Вы пожаловали в наш дом?

— Меня зовут Джин Грайн, — созвучность настоящему имени так

логична, — и я пришла по поводу Драко Малфоя. Слышала, Вы подыскиваете для своего сына преподавателя французского языка.

— Oui, mademoiselle! Nous avons besoin dʼun maître pour Draco! Vous êtes familier avec les termes de? (Да, мадемуазель, нам действительно нужен учитель для Драко. Вы знакомы с условиями?)

-Oui monsieur. Ce sont mes recommandations (Да, господин. Вот мои рекомендации.), — с этими словами я протягиваю Люциусу письмо, в котором черным по белому сфабрикована, переврана, переписана моя история: согласно его желаниям.

В рекомендации говорится, что я, Джин Грайн, чистокровная ведьма девятнадцати лет от роду, выпускница школы Шармбатон, Франция…

— Вы — носитель языка? — вскинул бровь Люциус.

— Нет, но много лет провела во Франции, поэтому мой язык весьма хорош, — вдохновенно врала я, ибо про себя решила пойти до конца. Тогда мнимый финиш виделся мне в том, чтобы в образе учительницы Драко хотя бы просто появляться в жизни Люциуса. Мне хотелось, чтобы он говорил со мной без намека на презрение. Хотелось воровать его мысли из головы и, в конечном счете, горячо мечталось поселиться там, в подкорке Люциуса Малфоя.

Мужчина тем временем вернулся в кресло и распечатал конверт с «рекомендательным письмом». В нем некая «миссис Стайлз» имела честь сообщить, что мисс Джин Грайн проработала в ее прекрасном богатом доме, обители чистокровных магов, около года и за это время зарекомендовала себя, как прекрасный специалист, надежный хранитель семейных секретов, ставших ее достоянием. Так же мисс Грайн отличилась особым рвением в привитии детям «правильных» взглядов о чистоте крови.

Миссис Стайлз убористым и мало разборчивым почерком сообщала, что Джин Грайн принадлежит к роду чистокровных волшебников, воспитана, скромна и беспрецедентно честна.

Лицо Люциуса Малфоя отражало крайнюю степень озадаченности, когда он отложил в сторону пергамент. Его взгляд, хранящий холод января скользил по моей, едва сдерживающей дрожь фигуре.

— Я не слышал о Вашей фамилии, среди британских волшебников она неизвестна.

— Мой отец из Австралии, мама — француженка, — продолжаю лжи марафон.

— Хорошо, — и лицо Малфоя смягчается.

— Когда желаете приступить?

— Могу уже сегодня.

— Это было бы замечательно, мисс Грайн, тогда позвольте мне представить Вам, моего сына — Драко.

========== Часть 4. ==========

***

Казалось — буду крепче спать, а забывалась я только на своем рабочем столе в Министерстве Магии, среди гор пергаментов, в тревоге невыполненной работы, окончательно губя репутацию. Да и не был крепок тот сон, но иной жизни я себе уже не представляла, ибо трижды в неделю по ночам я, прибегая к помощи Маховика Времени, оказывалась на пороге семейного поместья Малфоев.

И темная скрытная душа Мэнора понемногу открывала иную свою сущность.

Первым сюрпризом оказался сам Драко Малфой, представший передо мной десятилетним ребенком, за год до своего поступления в Хогвартс. И я никак не могла взять в толк, почему этот мальчик так сильно отличался от Драко, с которым я познакомилась в Хогвартс — экспрессе.

Малыш Малфой отменно воспитан и чертовски любознателен, немного по-детски навязчив: настолько, что мне никак не удавалось ограничить наше общение только уроками французского языка. Покончив со склонениями, Драко располагался напротив меня за обеденным столом, где мы обычно занимались и, подперев руками острый подбородок, болтая под столом ногами, просил меня рассказать о Франции и о тех местах, где мне еще доводилось бывать, о моих вкусах, предпочтениях. Сначала все это довольно здорово раздражало меня, но потом я увидела выгоду в этих внеурочных беседах. Люциус замечал, что я провожу с Драко гораздо больше времени, чем оговорено нами, и это время сын Малфоев проводит с пользой. Я читала Драко новинки французской литературы, обсуждала с ним некоторые темы, которые могли бы его заинтересовать в силу возраста. В общем, выполняла обязанности Нарциссы Малфой, которых та старательно избегала.

Постепенно Люциус присоединился к нашим с Драко диалогам, и еще позже они переросли в частые споры троих — Драко, Люциуса и Гермионы Грейнджер. И все было бы отлично, но они не знали, кто я на самом деле.

Так проходили дни, сплетаясь в недели и месяцы, за окном равнодушно хозяйничал декабрь. Приближалось Рождество со своими надеждами на лучшее будущее, и чуть менее смелым ожиданием исполнения желаний.

За несколько дней до Сочельника мы с Драко провели последнее занятие и должны были прерваться на пару недель. Ребенок заслужил каникулы. В тот же вечер судьба решила преподнести мне подарок.

— Мисс Грайн, — обратился ко мне, как всегда, холодный голос Люциуса Малфоя, когда я, сжимая конверт с жалованием, горя от досады, готова была уже покинуть Малфоевский особняк, — можно ли Вас на пару слов?

— Да, конечно, — ответила я, дрогнувшим голосом, подумав про себя: «На пару слов, на пару ласк, на всю ночь, на последующую жизнь».

Деликатно кашлянув, Люциус взглядом приказал сыну оставить нас одних в кабинете. Мальчик, разочарованно вздохнув, все же немедленно вышел. Когда мы, наконец, остались одни, Люциус неспеша подошел к мини бару, располагавшемуся возле камина и, выудив из-за резных дверок два фужера, протянул один из них мне.

Наполнив бокалы прозрачной алой жидкостью, он поднял свой со словами:

— С наступающим Вас Рождеством, Джин. Надеюсь, все Ваши желания в Рождественскую ночь обязательно исполнятся.

Мелодично звякает стекло в поцелуе фужеров, и я не понимаю как, но в следующий миг сталкиваются наши губы. Кто прав, кто виноват? И судя по тому, как испуганно разрывает пульс мои виски — это Люциус прикоснулся ко мне. В замешательстве я ощутила, будто и не со мной это происходит. Язык, беспардонно ворвавшийся в мой рот, теперь ласкал его осторожно и нежно. Господи, только бы не закричать в голос, не застонать так, что покинет сознание. Под пальцами его волосы. Густые, прямые и жесткие, как все в нем. Вспотевшие ладони скользят по лицу, отчаявшись зацепиться, а он…

Внезапно разрывает поцелуй, задыхаясь, отступает на шаг. Неотвратимо возвращается сознание. На полу два алых пятна — вино, разлившееся из разбитых бокалов. Умница Грейнджер уже шепчет заклятие, чтобы это исправить, и вот они, пузатые стекляшки, снова заполненные алкоголем, стоят на камине. Но все поправить невозможно — в глазах Люциуса Малфоя замешательство, и я понимаю, что он сделал шаг, весьма неожиданный для самого себя.

Жду.

А он не ищет слов извинения. Вместо того, судорожно сглатывает и пытается прогнать желание, вновь, предательской искрой обжегшее серые глаза мужчины. Он борется и в этот раз берет над собой верх:

— Простите, мисс Грайн, не понимаю… я никак не могу взять в толк….

— Ничего страшного, давайте забудем об этом, — фальшивит мой голос с пугающей убедительностью, будто способна поверить в это сама, — это просто глоток вина, и никто не поручится, что оно не зачарованное.

Люциус смотрел на меня с благодарностью. Я решила за него сложную задачку по защите чести. Мужчина поймал мою ладонь и целомудренно поцеловал ее.