Бобби Томлинсон был ее ровесником. Они дружили с самого детского сада. Своих друзей Су-линг могла пересчитать по пальцам. В детстве оба прослыли неудачниками, и это сблизило их. Он - компьютерный гений и киноман, она - застенчивая студентка, которая разговаривала не иначе как шепотом. Со временем у них появилась общая тайная страсть - граффити. Он посвятил ее в тайны уличного искусства в одиннадцать лет, и она тут же попалась на крючок. Когда мама заболела, граффити стало отдушиной, бунтом против мира. Этот кусочек свободы и радости помог Су-линг справится с непомерным горем и злостью. Следующие несколько лет они вместе носились по улицам, сматываясь от полицейских, мешавших разукрашивать городские стены.

Улыбка, запертая внутри, все сильнее рвалась наружу от этих воспоминаний. Бобби провел ее вверх по лестнице и внутрь здания. Захлебываясь, он торопливо рассказывал о своей новой должности стажера в Титан Пикчерз.

- Завтра начинаются съемки того вампирского мюзикла, о котором я тебе рассказывал. Меня назначили помогать команде осветителей!

Она взглянула на него, вопросительно приподняв брови.

Он пожал плечами.

- Ага. Я понятия не имею, что делают осветители. Но это не важно, если учесть, где я буду работать.

Они добрались до личной ложи ее семьи, когда оркестр исполнял первый акт. Бобби оглянулся на нее, голубые глаза паренька искрились весельем. Ложа была пуста.

- Где тетушка Лу? - спросила девушка, уверенная, что тетя уже здесь.

- Она звонила сказать, что ей нужно в банк проконтролировать слияние компаний. Этот вечер только для нас.

Су-линг была потрясена, обнаружив, что осталась с Бобби наедине. Конечно, они провели вдвоем уйму времени, странствуя ночи напролет по городским улицам. Однако теперь все ощущалось несколько по-другому: оба разодеты в пух и прах и находятся в приватном полумраке. Как хорошо, что свет был приглушен. Это скрыло румянец, расцветший на ее щеках.

Все же она колебалась у входа в ложу, чувствуя себя неуютно. Это тетушка Лу страсть как любила балет. Ни Су-линг, ни Боби особо не тащились от балета. К тому же, небольшая ее часть, встревоженная необъяснимым стремлением избегать западни, хотела сбежать, продолжить двигаться.

Она потерла запястье и повернулась к Бобби.

- Знаешь, раз Тетушка Лу пропала без вести, мы тоже не обязаны здесь торчать. В Граумане сейчас ретроспектива фильмов...

- Джорджа Пэла! - закончил он. - Я в курсе! Война миров. И те самые фильмы про Синбада.

Она знала о его пламенной любви к киношным спецэффектам: от старомодных миниатюрных моделей и покадровой анимации прошлых лет до новейшей компьютерной техники. Во многих отношениях, он угодил точно в такую же ловушку между прошлым и настоящим как и она, разрывавшася между традиционным и современным.

- Тогда вперед! - сказала девушка, уловив его воодушевление.

Смеясь, они вылетели из балета и умчались в лимузине на Голливудский бульвар. В тот вечер они оказались единственными посетителями Китайского театра Граумана, кто нарядился в смокинг и вечернее шелковое платье. Когда они ступили под огромный навес, Бобби поместил ее руку под свою, словно они дефилировали на премьеру по красной ковровой дорожке.

Тем не менее, как бы весело ей ни было, Су-линг также ощущала царившую в старом театре атмосферу древнекитайского архитектуры и символизма. Снова зашевелился призрак ее матери.

Но стоило им занять места, как восторженность Бобби перекинулась и на нее, полностью изгнав болезненные воспоминания. Парень без умолку трепался о том, что режиссер Джордж Пэл был истинным отцом современных спецэффектов и что покадровая анимация - это утраченное искусство. Затем огни погасли, и начался первый фильм. Уютная тишина опустилась на молодых людей, нырнувших в мерцающее сияние, отделявшее наш мир от страны иллюзий.

В какой-то момент ладонь девушки оказалась в руке Бобби. И она затруднялась сказать, кто чью руку взял первым. Все произошло так же естественно, как взмах кистью.

Однако ни он, ни она не осмеливались посмотреть друг на друга, их глаза неотрывно смотрели на экран.

Когда наконец наступил антракт и свет зажегся, она повернулась к Бобби, намереваясь заполнить молчание пустой болтовней. Су-линг еще не была готова обсуждать их дальнейшие отношения. Ее ладонь выскользнула из руки юноши.

- Бобби...

Боль вспыхнула в груди ревущим ураганом льда и пламени, который выжег все слова без остатка. Задыхаясь, она упала на пол. Театр утонул во мраке, когда она соскользнула в густую тень.

Тьма унесла ее, и смех сопровождал девушку в пути. Зловещий хохот превратился в голос, от которого веяло древностью и холодом.

- В следующий раз, моя дорогая. В следующий раз ты станешь моей.

На мгновение в ее сознании промелькнул образ хозяина того самого "Севен-Элевен". Мужчина лежал навзничь, и кровь спиралью растекалась вокруг него; в груди трупа зияла рана с неровными краями.

Затем все исчезло. Снова темнота.

Внезапно реальность снова обрела четкость. Перед ее взором возникло лицо Бобби. Она видела, что его губы двигаются, но потребовалось несколько секунд, чтобы слова обрели смысл.

- ... ушиблась. Су-линг, ты в порядке?

Она попыталась сесть.

- Д-д-да. Вроде бы.

- Может врача вызвать? Похоже, ты упала в обморок.

- Нет, Бобби. Мне просто нужно домой, - в кинотеатре, вроде как, стало труднее дышать и похолодало.

- Я еду с тобой.

У нее не нашлось сил возразить. Оперевшись на его плечо, она позволила вывести себя из театра и усадить в лимузин. Половину пути Бобби едва не нес девушку на руках.

- Нужно отвезти ее домой, - сказал юноша Чарльзу.

- Мы можем по пути завернуть в Севен-Элевен? - прошептала она, ввалившись в кожаный салон. - Прошу.

Ей нужно знать наверняка.

Бобби уселся рядом и обменялся встревоженными взглядами с Чарльзом.

Вскоре они мчались по шоссе. На дороге, к счастью, было мало машин. Часто дыша, она уставилась в окно. Су-линг с такой силой вцепилась в край сиденья, что кулаки побелели. Когда они выехали на бульвар Санта-Моника, в движении образовался затор из-за сирен и мигалок, скопившимися перед магазином "Севен-Элевен". Регулировщик, освещенный огненно-красными сполохами, махал, чтобы они проезжали. Лимузин проплыл мимо супермаркета как раз в ту секунду, когда санитар заталкивал накрытую простыней каталку в ожидавшую машину скорой помощи.

- Желаете остановиться, мисс?

- Нет.

Она увидела все, что хотела. Ощутив отчаяние девушки, Бобби прикоснулся к ее руке, и спросил:

- Ты отметила этот магазин, так ведь?

Она кивнула.

- Но не смогла завершить тег? Как тогда в Лагуне?

Она вспонила. Это случилось в самом начале ее новой жизни в качестве защитницы города. Она не доконца верила в происходящее. Позволила полиции прогнать их прежде, чем успела дорисовать знак. Вскоре тот магазин сгорел дотла.

Даже после того случая, она не была до конца убеждена. До сей поры. Она рисовала знак фу в память о маме, в ее честь - дань традиции, вызванная утратой и чувством вины.

А теперь это...

- Нет, - ответила она вполголоса. - Я закончила. Здесь что-то другое.

Ей вспомнились ледяные когти и зловещий хохот. Слова посыпались наружу. Она чувствовала себя глупо, просто произнося их, но понимала: все это - правда:

- Я думаю, нечто узнало обо мне... и охотится за мной.

Бобби хранил молчание. Она знала: друг не мог в полной мере постичь и, скорее всего, не особо-то и верил в ее способности, хоть и был тем, кто сподвиг ее взяться за это. Бобби понимал, сколь глубоко ее ранила смерть матери. Однажды ночью она поделилась с ним мамиными рассказами, поведала о своей мистической роли, унаследованной по материнской линии. Заинтересовавшись, Бобби уговорил подругу сделать тот символ своим тегом, что прибавило бы значимости их совместным ночным вылазкам. Так все и началось.

Но в глубине души - на неком подсознательном уровне - Су-линг всегда знала: это нечто большее, чем просто подпись. Объяснить она не могла. Несчастья притягивали ее, звали... и при помощи баллончика с краской девушка могла неким образом предотвратить их.