Именно за клятвопреступление Соборного Обета 1613 года Господь изливает на Россию многочисленные чаши бедствий, дабы поняли они, что без Бога – ни до порога, без Царя – как без Отца.

Старославянский алфавит считает своей миссией донести до русского народа необходимость всенародного покаяния.

Вчера на Вече они приняли обращение к русскому народу. Информация помещена в котомку и вручена Ходоку.

Инкогнито, покинув старый город, Ходок прибыл в опытно-экспериментальное депо. Здесь след его теряется, и мы не знаем, воспользовался ли он «Тем временем».

На данный момент это вся информация. Прошу пройти в свои классы.

В классе учителя попросили рассказать о последнем русском Царе Николае II. И хотя все и так знали историю династии Романовых наизусть, слушали очень внимательно.

Перед переменой Вопросятка перешептывался с Улей. Решение было принято.

И лишь только прозвенел звонок на перемену, они незаметно покинули школу.

Желтый луч от прожектора дрезины бежал далеко впереди. Он выхватывал из тумана и освещал мчавшиеся навстречу шпалы с уложенными на них рельсами. Туман накрыл пространство с двух сторон от железнодорожного пути. И не ясно было, что там за туманом. В первый момент, как только дрезина пришла в движение и пустилась в путешествие по Интернету «Тем временем», туман стоял желтый. Затем он плавно стал фиолетовым, розовым, синим.

– Курить хочется, сил нет, – замотала медленно головой Мотя.

– Ты уже закурила, и включилась пожарная сигнализация, – Феня осмотрела и потрогала на себе одежду. – До сих пор не просохла.

– Может, окно попробуем еще раз открыть? – Мотя встала с кресла машиниста и подошла к боковому окну. Сопя и фыркая, она скоблила отверткой по стеклу и раме, но зацепиться не удавалось.

– Оставь, – тихо сказала Феня, – на ходу не откроется.

– Давай разобьем.

– Опасно, – Феня махнула рукой, подошла и села в кресло помощника машиниста.

Какое-то время они сидели и молча смотрели на меняющийся туман и уходящие вдаль рельсы.

Сначала терпение закончилось у Моти.

– Что? Долго мы вот так будем сидеть и смотреть на эти рельсы? – раздраженно проговорила она, держа в зубах спичку.

– Ты у меня спрашиваешь? – Феня с откровенной агрессией выплюнула свою спичку в сторону лобового окна.

– А у кого? Нас тут двое, – правая рука Моти взлетела с коленей. – И из нас ты самая умная. Как ты говоришь.

– Я самая умная. Как я говорю. – В ответ взлетели обе руки Фени. – Что тебе не нравится?

– Долго едем. Пора куда-нибудь приехать.

– И куда, по-твоему?

– А я откуда знаю?

– И я не знаю!

– Так жми на какие-нибудь кнопки.

– Какие кнопки? Мы сели в дрезину, нажали на что-то случайно, и она тронулась. Нажмем – она встанет как вкопанная, и что тогда?

– Какая разница, ехать или стоять? Остановимся, нажмем на синюю кнопку или потянем вот за этот рычажок, – Мотя встала с кресла и подошла к рычагу, – или я тут начну все крушить, – перейдя на крик, она схватила с полки гаечный ключ.

– Успокойся! – крикнула на нее Феня. Затем, перейдя на притворно спокойный тон, – тебе нельзя нервничать. Возьми себя в руки и сядь. Пожалуйста.

Мотя фыркнула себе под нос и села в кресло. Феня подошла к ней и взяла ключ.

– Ты всегда думаешь только о себе. А как же я?

Подбрасывая в руке ключ, она отступила на несколько шагов.

– Успокойся, я также хочу здесь все переломать, – тихо проговорила она и с размаху метнула ключ.

Мотя интуитивно вжала голову в плечи, хотя ключ пролетел высоко над ее головой в сторону лобового окна дрезины, медленно вращаясь вокруг своей оси.

Медленно вращаясь вокруг своей оси в воздухе, парил, словно воздушный шар, перламутровый унитаз.

– Дайте, дайте его мне, – тянул к нему руки и хныкал маленький вирус в тельняшке и шортиках с лямочками.

«Следует закрыть форточку, – подумал Прохвост, – а то, не ровен час, унесет унитаз сквозняком».

Откуда-то появились еще пять маленьких вирусят и, захлюпав носами наперебой, заканючили:

– К маме хочу.

– Пижаму хочу.

– Кушать хочу.

– Дайте, дайте мне ватрушку.

– Каши хочу.

Мальчик в матросском костюме подошел вплотную к Прихвосту, поднялся на цыпочки, протянул руку и принялся трясти его за плечо, причитая:

– Почини унитаз, почини унитаз, почини, пожалуйста, проснись, проснись.

Прохвост встрепенулся, поднял голову с парты и огляделся – он в классе.

Учитель снял руку с его плеча:

– Выспался?

– Да, – кивнул Прохвост.

– Тогда возьми свой портфель и иди к директору. Он тебя вызывает, – учитель направился к классной доске, где у него стояла раскладушка.

– Хорошо, – улыбнулся Прохвост.

Перспектива профилонить урок его очень даже устраивала. Он аккуратно вытащил свой рюкзак из-под головы спящего соседа по парте и вышел из класса. Вдоль коридора повсюду спали ученики. Кто на подоконнике, кто под подоконником, кто в углу калачиком. Прохвост медленно брел по коридору к кабинету директора, волоча за собой по полу рюкзачок, который то и дело цеплялся за чьи-то ноги.

Из приоткрытой двери учительской слышался многоголосый храп, он прикрыл дверь, чтобы детям в коридоре спалось слаще. В дверях кабинета математики, прямо на полу, спал учитель, положив под голову веник.

Часы в конце коридора показывали 30 минут до перемены. «Успею до перемены», – подумал Прохвост. Ему не хотелось остаться без сладкого. На каждой перемене полусонные повара приносили в классы подгоревшие ватрушки, кексы, коржики с переслащенным или спросонья подсоленным компотом.

После приема пищи начинался следующий урок – и все ложились спать. Учитель включал запись очередной темы урока, а ученики во сне пытались его усвоить, слушая из динамика спокойный голос.

Такой метод образования запустили как эксперимент на определенный срок. Но окончание срока эксперимента проспали, и эксперимент затянулся до настоящего времени во всех вирусных галактиках.

В кабинет Прохвост вошел без стука, боялся разбудить директора. Но директор не спал. Он сидел за своим столом в кресле с заспанным лицом, в помятом костюме и взъерошенными волосами. У окна стоял вирус в черном костюме. Прохвост закрыл за собой дверь, и вирус обернулся.

– Познакомьтесь, – медленно и негромко произнес директор, – Прохвост, очень хороший мальчик, – и уже громче и быстрее, – его так все зовут потому, что он любит повторять поговорку про хвост, – куда кобыла – туда и хвост.

– Я сам представлюсь, – произнес вирус.

Он подошел к Прохвосту и протянул руку для рукопожатия:

– Стратег.

– Поговоришь со Стратегом и возвращайся в класс, – проговорил директор с закрытыми глазами. Его голова медленно упала на грудь.

Директор откинулся на спинку кресла и заснул, далеко вперед вытянув ноги.

– Присядем на диван, – предложил, сопровождая слова жестом, Стратег.

Посидели несколько секунд, и Стратег заговорил:

– Ты хороший, ты добрый.

– Я добрый? Вы это серьезно? – Прохвост был явно удивлен.

– Да, ты добрый. Просто ты до конца этого еще не осознал. У нас, вирусов, крайне неприлично быть добрым. Но ты не стесняйся. Ты добрый. Ты хороший не только для нас, вирусов, но и для жителей планеты Знаний – букв, цифр, знаков. Им сейчас нужна твоя помощь.

– В общем-то да, я хороший, я добрый, – Прохвост согласно кивнул. – Просто стыдился признаться одноклассникам.

– Ты хорошо учишься, по крайней мере стараешься.

– Да. Я стараюсь.

– Ты добрый, нужно помочь доброму знаку на дрезине, – Стратег наклонился к Прохвосту и долго ему говорил приглушенным голосом, почти шепотом. Затем выпрямился и подвел итог разговора.

– Находись рядом с ним, помогай ему.

– Куда кобыла – туда и хвост. – Согласно кивнул Прохвост.