Полицейский принес газовые баллоны и присоединил их к трубам. Начальник тюрьмы еще раз проверил надежность ремней, и они направились к двери.

– Это быстро, – сказал начальник, не глядя на Бесси.

Стальная дверь захлопнулась, и смертник остался один. Мы видели его через окошки. Прошло секунд десять, но мне они показались годами. Я чувствовал, как бешено бьется сердце. Бесси поднял голову, обведя взглядом окна. До него словно только сейчас дошел весь трагизм его положения. Начальник тюрьмы крутнул рукоятку, которая, очевидно, открывала газовые баллоны. На Бесси я не смотрел – мой взгляд был прикован к руке начальника тюрьмы.

Потом я глянул в камеру. Газ наполнял ее, поднимаясь из-под стула белым туманом. Газ проник в ноздри Бесси, и парень дернулся, напрягая мышцы. Неожиданно он закричал. Из камеры не доносилось ни звука, но по его искаженному лицу и открытому рту, я понял, что он кричит. Потом голова его безвольно опустилась, тело дернулось в последний раз, и осужденный повис на ремнях. Начальник крутнул другую ручку. Пришел полицейский врач с белым листком бумаги и секундомером.

– Тридцать секунд… Сорок… Пятьдесят… – Врач знаком показал, что можно открыть дверь.

Я почувствовал, как к горлу подкатывает какой-то комок.

– Он мертв, – услышал я слова врача, словно доносящиеся издалека.

– Ну и что он сказал? – Гудсон подошел ко мне и взял за руку.

Я пожал плечами.

– Совесть у тебя есть? Ведь я никогда ничего от тебя не скрывал.

– Ха! – рявкнул Хаммершмидт. – Этот тип не хочет помочь нам!

– Он сказал: «О'кей, парень. Это не моих рук дело». Точка.

Все с подозрением уставились на меня.

– И все? – разочарованно протянул Гудсон. – Он в самом деле больше ничего не сказал?

Я покачал головой.

– Это все.

Все пошли звонить в редакции. Ко мне подошел начальник тюрьмы.

– Я бы не принимал всерьез его слова насчет Спенсера, – сказал он тихо.

– Вы не верите последним словам? – с надеждой спросил я.

Он покачал головой: то ли утвердительно, то ли нет.

– И все же я забыл бы об этом.

Я надвинул шляпу на глаза.

– Вы слышали о парне с деревянной ногой, который играл в теннис?

Он кивнул.

– Да.

– Я тоже считал, что это фантастика…

В полицейском управлении я зашел прежде всего в комнату для прессы. Я надеялся застать здесь одного моего знакомого, у которого собирался кое-что узнать. Четверо репортеров играли в карты. Я огляделся и заметил в дальнем углу, на диване, Эдди Мо. Судя по всему, он спал. Это был самый уродливый парень, которого я когда-либо встречал. Невысокого роста, вечно грязные волосы ниспадают на плечи, полностью закрывая уши. При его рождении акушерка, принимавшая роды, скорее всего стала заикой от испуга. Но чего ему было не занимать, так это острого ума и наблюдательности.

Я придвинул стул, уселся и потряс его за плечо. Открыв глаза, он недовольно заворчал.

– Неужели нельзя было подождать, пока я проснусь?

– Извини, – с раскаянием произнес я. – Есть разговор.

– Ага! – Эдди пригладил волосы. – Держу пари, ты вновь будешь эксплуатировать мои мозги.

Я покачал головой.

– Не сейчас. Мне нужно знать лишь твое мнение по интересующему меня вопросу.

Он закрыл глаза.

– Они уже казнили Бесси?

– Да, – растерянно сказал я.

– И что же тебя вдруг встревожило? – спросил он, по-прежнему не открывая глаз.

– Откуда ты знаешь, что я встревожен?

Когда Эдди улыбается, это зрелище не для слабонервных.

– И все же?

– Послушай, Мо, – я пытался говорить спокойно. – Это я пришел сюда задать тебе несколько вопросов, а не наоборот.

Он открыл глаза.

– И что же тебя интересует, брат? Что-нибудь, связанное с казненным?

Я закурил и некоторое время молчал.

– Мне почему-то кажется, что Бесси непричастен к этому делу.

– Гениальная догадка! – Эдди застонал, открыв глаза.

– Этот Ричмонд… – Я тщательно обдумывал каждое слово. – По-моему, у него было гораздо больше врагов, чем один несчастный Бесси.

– У него было больше врагов, чем у кого бы то ни было. И негодяй Ричмонд получил по заслугам.

– Был еще один свидетель – женщина, не так ли? Но ее почему-то не стали слушать.

Эдди равнодушно пожал плечами.

– Там было много женщин, – сказал он. – У парня было женщин, как волос на голове.

– Как ее звали? – настаивал я.

Эдди поднял глаза к потолку.

– Послушай, Ричмонд мертв, Бесси мертв. Оба они были мерзавцами… Ни к чему ворошить старое. Выброси все из головы.

– Черт возьми, почему все хотят поскорее забыть об этом деле? Что-то здесь не так. Послушай, Мо, кое-что известно тебе, кое-что мне. Поехали, поговорим.

Эдди покачал головой.

– Хочу спать! Как только ты перестанешь донимать меня глупыми вопросами, я тут же усну…

– У меня дома случайно сохранилась непочатая бутылка отличного виски.

Эдди резво вскочил на ноги.

– Сразу надо было об этом сказать! – рявкнул он. – Где моя шляпа?

По дороге Эдди болтал о футболе. Он совершенно не разбирался в нем, но любил делать вид, будто знает обо всем на свете. Я не мешал ему болтать, думая о предстоящем деле.

Дома я усадил его в кресло, поставил бокалы и бутылку виски.

– Прежде чем мы напьемся, Мо, – начал я, – открою тебе карты. Я очень хочу, чтобы ты мне помог.

Эдди усмехнулся, но ничего не сказал.

– Мне обещали десять грандов, если я разберусь в деле Бесси.

– Как это? – резко сказал Эдди. – Кто обещал тебе деньги?

Я развел руками.

– Пока это секрет. Но десять тысяч – большие деньги. Да я уже и сам догадываюсь, что в деле Бесси что-то не так. Очень уж все это смахивает на инсценировку: кто-то подставил Бесси.

Эдди встревожился.

– Лучше брось ты все это, Ник, – сказал он серьезно. – Можешь нажить такие неприятности на свою задницу…

– Давай забудем про анатомию. Расскажи все, что ты знаешь.

Он на мгновение задумался.

– Ларри Ричмонд был президентом «Маккензи Корпорейшн», – медленно начал он, не сводя с меня немигающих глаз. – Акции компании имеются у многих. Сам понимаешь, эти люди не чета нам – у них солидный вес в экономике.

Я наклонился вперед и подлил ему еще порцию виски. Он расценил этот жест по-своему.

– Не лезь в эту грязь, Ник! Закроем тему и…

– Продолжай.

– Странностей здесь хватает. Ричмонд лично вел дела, продавая акции. Кстати сказать, они никогда не были в свободной продаже. Ну, а уж что за птица был Ричмонд, тебе не надо говорить. Пара слов на великосветском рауте, слушок на бирже… якобы из его уст. Купились многие. Его акции хорошо шли. – Он замолчал, оценивающим взглядом измеряя количество виски. – И если теперь, после смерти Ричмонда, всплывет что-то, в любом случае это будет весьма неприятное известие для держателей акций.

Я не торопил его. Для меня это действительно было новостью, но я предпочитал помалкивать.

Эдди наконец оторвал взгляд от бутылки виски и глянул мне в глаза.

– Даже мой босс имеет акции «Маккензи Корпорейшн». А раз так, мне не надо говорить о его реакции на развитие событий. Ха! Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться – эта фирма занимается грязными делишками. Но, поскольку все получали на лапу, и, заметь, не слабо, каждый боялся лишний раз поинтересоваться, откуда все это берется.

– А поконкретнее?

– Увы… – Эдди пожал плечами. – В том-то и дело, что одни догадки и предположения.

– Бесси как-то был связан со всем этим?

– Это уж точно. Он многим не нравился. Но! Ричмонду он нравился, а это о многом говорит. Но скорее всего он где-то сказал не то, что следует. На его беду, он слишком много знал о тайных делишках фирмы. А раз так – почему бы не сделать его козлом отпущения, обвинив в реальных и нереальных грехах? На него повесили убийство, и он не смог от этого откреститься. Сейчас Бесси нет, так что забудь о нем.