А потом Боб выпихнул ее из машины на полпути к городу – он разозлился, потому что она плакала. «Заткнись, или пойдешь домой пешком», – сказал он. У Верны возникает в голове картина: вот она ковыляет по обледенелой обочине в специально крашенных под цвет платья льдисто-голубых туфлях на каблуках на босу ногу; у нее болит все тело, ее тошнит, ее бьет дрожь, и еще – унизительное воспоминание – она икает. У нее в голове неотступно крутилась только одна мысль – о ее нейлоновых чулках. Куда они делись? Она купила их на свои заработки продавщицы. Наверное, она была в шоке.
Верно ли она помнит? Действительно ли Боб надел на голову ее пояс для чулок и плясал среди сугробов, и подвязки болтались, как бубенцы на шутовском колпаке?
Пояс для чулок, мысленно повторяет она. Практически палеозой. И все прочие окаменелости, ушедшие вместе с ним. Сегодня девушки принимают таблетки или делают аборт, глазом не моргнув. Она, Верна, сама динозавр, если эта память ее еще ранит.
За ней вернулся Кен, а не Боб. Буркнул: «Залезай», и отвез ее домой. Вид у него был смущенный – хоть на это хватило совести. Он пробормотал: «Не рассказывай никому». Верна никому не рассказала, но это ей мало помогло.
Почему только она пострадала из-за той ночи? Да, она сделала глупость, но ведь Боб совершил преступление. И остался безнаказанным, даже совесть его не мучила, а у нее вся жизнь пошла под откос. Тогдашняя Верна умерла, и на ее месте образовалась другая: перекрученная, изуродованная, с ампутированными чувствами. Это Боб научил ее тому, что выигрывают сильные, а слабых следует безжалостно использовать. Это Боб сделал ее – почему бы не назвать вещи своими словами? – убийцей.
Наутро, пока они летят чартерным рейсом к кораблю, ожидающему на просторах моря Бофорта, Верна обдумывает планы. Можно выводить Боба, как рыбу на спиннинг, и в решающий момент оставить с носом и со спущенными штанами. Это принесет удовлетворение, но не слишком большое. Можно избегать его в течение оставшейся поездки и оставить задачу в том же состоянии, в котором она была все эти пятьдесят лет: нерешенной. А можно его убить. Она рассматривает третий вариант с хладнокровием теоретика.
Допустим гипотетическую возможность, что она хочет убить Боба, – как это сделать во время круиза и не попасться? Ее обычный метод – лекарства плюс секс – слишком медленный, а на Боба может и вообще не подействовать – он, кажется, вполне здоров. Столкнуть его в воду – нереально. Он слишком крупный, перила слишком высокие, и по опыту предыдущего круиза Верна знает, что на палубе всегда кто-нибудь есть – любуется видами или фотографирует. Труп в каюте приведет к появлению полиции, анализам на ДНК и волокна, как показывают по телевизору. Нет, смерть надо организовать во время одной из вылазок на берег. Но как? И где? Верна смотрит на карту и программу круиза. Инуитское поселение не годится: собаки будут лаять, дети увяжутся следом. А во всех остальных местах запланированной высадки спрятаться негде. На берег их будет сопровождать персонал с огнестрельным оружием, для защиты от белых медведей. Может, устроить несчастный случай с оружием? Но тогда надо будет все проделать с точностью до доли секунды.
Какой бы метод она ни выбрала, действовать нужно в самом начале круиза, пока Боб не оброс знакомыми, которые могут его хватиться. Кроме того, есть постоянная опасность, что Боб ее узнает. Если это случится, считай, игра кончена. А пока не следует, чтобы их слишком часто видели вместе. Нужно подогревать его интерес, но нельзя, чтобы по кораблю поползли слухи, что у них роман. В круизах сплетни плодятся как мухи.
Взойдя на борт корабля – это «Решительный II», знакомый Верне по прошлому круизу, – пассажиры встают в очередь к стойке администрации, чтобы сдать паспорта. Затем пассажиров собирают в носовом салоне на лекцию по технике безопасности. Лекцию читают три пугающе компетентных сотрудника круиза. Каждый раз при сходе на берег, говорит один, сурово хмурясь на манер викинга, они должны перевернуть свою табличку на общей доске красной стороной вверх. Вернувшись на борт, следует снова перевернуть табличку, теперь зеленой стороной вверх. На берег их будут возить в надувных лодках «Зодиак», и при этом пассажиры должны всегда быть в спасательных жилетах. Жилеты – новой конструкции, тонкие, они надуваются, попав в воду. При высадке на берег следует оставить спасательные жилеты на месте высадки, в приготовленных для этой цели белых полотняных мешках, а садясь в лодку для возвращения на корабль – снова надеть. Если табличка останется неперевернутой или в мешках окажется лишний спасжилет, персонал будет знать, что кто-то остался на берегу. Вы ведь не хотите, чтобы вас забыли на берегу, правда? А теперь – хозяйственные мелочи. Мешки для сдачи в стирку грязного белья будут приносить в каюту. Стоимость выпитого в баре будет приплюсована к счету в конце круиза, и чаевые начислены централизованно. На корабле не принято запирать каюты – это облегчает работу уборочного персонала – но если вы хотите, то, конечно, можете запереть свою. Если вы нашли чужую потерянную вещь, сдайте ее на стойку администратора. Всем все ясно? Хорошо.
Теперь к микрофону подходит археолог. На вид ей лет двенадцать. Она говорит, что в планах – посещение нескольких стоянок местных первобытных культур, в том числе индепенденс 1, дорсет и туле. Но ни в коем случае нельзя ничего оттуда брать. Никаких артефактов и особенно – ни в коем случае никаких костей. Кости могут оказаться человеческими, и нужно проявлять максимальную осторожность, чтобы их не потревожить. Но даже кости животных – источник дефицитного кальция для воронов, леммингов, лис и далее по всей пищевой цепочке, так как в Арктике в дело идет все. Всем все ясно? Хорошо.
Да, пожалуй, несчастный случай с ружьем устроить не получится, думает Верна. Пассажиров к этим ружьям не подпустят.
После обеда им читают лекцию про моржей. Ходят слухи о моржах-шатунах, что питаются тюленями – протыкают их клыками и высасывают жир мощным ртом. Справа и слева от Верны сидят женщины и вяжут. «Липосакция», – говорит одна. Вторая смеется.
Лекция кончается, и Верна выходит на палубу. Небо ясное, стайка линзовидных облаков висит на нем, как флотилия летающих тарелок; воздух теплый; море – цвета морской волны. По левому борту плавает классический айсберг, в середине он такой синий, словно его нарочно покрасили, а впереди по курсу виднеется мираж – фата-моргана, высится на горизонте, чрезвычайно правдоподобный, если не считать легкого мерцания по краям. Моряки устремлялись к таким миражам навстречу своей смерти. Они рисовали горы на картах там, где никаких гор не было.
– Красота, верно? – произносит Боб, материализовавшийся у нее за спиной. – Ну что, как насчет той бутылочки сегодня вечером?
– Да, потрясающе красиво, – улыбается Верна. – Но только, может быть, не сегодня – я договорилась кое-что поделать с девочками.
Она не врет – она и впрямь договорилась на вечер с теми двумя вязальщицами.
– Может, завтра? – Боб ухмыляется и сообщает, что у него каюта на одного. Номер 222, как название болеутоляющих таблеток, шутит он. И расположена удобно, в средней части корабля. Почти никакой качки.
Верна говорит, что у нее тоже одиночная каюта. Оно того стоит, потому что иначе невозможно как следует расслабиться. Она так чувственно протягивает слово «расслабиться», что оно приводит на ум эротические конвульсии на атласных простынях.
Прогуливаясь по кораблю после ужина, Верна бросает взгляд на доску присутствия и обнаруживает, что ее табличка и табличка Боба расположены недалеко друг от друга. Она заходит в сувенирный магазин и покупает дешевые перчатки. Она читала много детективов.
Следующий день начинается с лекции по геологии. Лектор – энергичный молодой геолог, пробудивший немалый интерес аудитории (особенно женской ее части). В результате колоссального везения, а также изменений в расписании, вызванных паковым льдом, они совершат дополнительную высадку на берег, где смогут осмотреть геологическое чудо, которое видели очень немногие. Им посчастливится увидеть самые ранние в мире окаменелые строматолиты, которым 1,9 миллиона лет. Они образовались, когда на свете еще не было рыб, динозавров, млекопитающих – это самая ранняя из сохранившихся форм жизни на планете. Что такое строматолит? – риторически вопрошает он, сверкая глазами. Это слово происходит от греческого «строма», подстилка, и корня «лит», означающего камень. Каменная подстилка: окаменелая подушка, образованная множеством слоев сине-зеленых водорослей. Слои нарастали друг на друга, образуя нечто вроде купола или кочки. Именно эти сине-зеленые водоросли выработали кислород, которым мы все дышим. Потрясающе, правда?
