– Я не хотел ее уколоть, – говорит Джек. Еще одна полуложь. – А что случится, если вы все умрете?

– Тогда наши доли возвращаются к тебе. Ирена хотела, чтобы все отошло ее «почечным» фондам, но я уперся.

– Спасибо, – говорит Джек. Значит, выживший получает всё. Ну что ж, по крайней мере, теперь он знает, как обстоят дела. – Особое спасибо за то, что ты мне все рассказал.

Он трясет вялую руку Рода.

– Джек, это всего лишь деньги, – говорит Род. – Послушай меня. Когда подходишь к финишной черте, деньги не значат ничего. Оставь это.

Джаффри страшно рад весточке от Джека – во всяком случае, по его словам. Что за славные времена то были! Дни их юности! Веселье на всю катушку! Он как будто забыл, что часть тех дней провел, облапошивая Джека, но поскольку теперь он облапошивает широкие массы населения, тот мелкий инцидент с краплеными картами, должно быть, затерялся в общем шулерстве. А ведь Джаффри наверняка выстелил себе уютное гнездышко деньгами Джека.

Они на поле для гольфа, по предложению Джаффри. Сыграть раунд-другой, выпить пинту-другую пива, что может быть лучше? Джек ненавидит гольф, зато проигрывать умеет, и часто практикуется в этом: общение с режиссерами его фильмов весьма способствует.

Джаффри, однако, все продумал: поле для гольфа – идеальное место. Здесь можно разговаривать так, чтобы тебя не слышали, но ты все время на виду, так что Джек не может просто взять и вышибить клюшкой мозги старому пердуну незаметно для свидетелей. А Джаффри и правда стар: волосы, какие остались, поседели, спина сгорбилась, дряблый живот отвис. Джек и сам не скачет козленком, но все же он в гораздо лучшей форме.

Джаффри что-то болтает про кирпичный дом-трущобу, где они проводили столь беззаботные дни. Знает ли Джек, что теперь на доме висит мемориальная табличка? Увековечивает Джека и «Мертвую руку», подумать только! До чего удивительно, что теперь эта убогая книжонка, полная штампов, считается художественным произведением! Французы – ладно, у них и Джерри Льюис сойдет за гения, но все остальные? Сам Джаффри всегда считал «Мертвую руку» совершенно уморительной и не может не полагать, что Джек создавал ее именно с такими видами. Но правда ведь здорово, что она оказалась золотой жилой? Для всех заинтересованных лиц. Он хихикает и подмигивает.

– Ирена не считала, что это очень смешная книга, – говорит Джек. – Она на меня обозлилась. Решила, что я ее обманул. Она ждала, что я напишу «Войну и мир», а я в это время…

– Она прекрасно знала, о чем твоя книга, – говорит Джаффри с торжествующей ухмылкой – точно такой же, как в былые годы, когда он удачно осаживал противника в философской дискуссии. – Уже тогда знала, когда ты ее писал.

– Как? О чем ты? Я ей не говорил…

– Ирена жутко любопытна. Уж кому и знать, как не мне, я был на ней женат. К тому же у нее чутье. Я сходил от нее налево всего раз семь или восемь, максимум десять – и каждый раз она меня тут же раскалывала. С ней и в гольф играть чертовски тяжело. Она не дает сжульничать даже на дюйм.

– Не могла она знать, – говорит Джек. – Я всегда прятал рукопись.

– А ты думаешь, Ирена не подглядывала при любой возможности? Ты шел в сортир, она кидалась читать. Ни о чем другом и думать не могла. Хотела узнать, убьешь ли ты Виолетту. И к тому же она прекрасно понимала, что это будет шедевр, хотя и попса.

– Но она потом устроила мне скандал. Я не понимаю. – Джеку кажется, что у него мутится в голове. Может, это от солнца, он не привык так подолгу бывать на открытом воздухе. – Она порвала со мной из-за этой книги. Я предал свой подлинный литературный талант и все такое.

– Она не из-за этого с тобой порвала, – говорит Джеффри. – Она была в тебя влюблена. Ты не заметил? Она хотела, чтобы ты сделал ей предложение, хотела выйти замуж. Она очень консервативна. Но ты не пошел ей навстречу. И она чувствовала себя отвергнутой.

Джек удивлен:

– Но ведь она поступила на юридический!

Джаффри смеется:

– Это не оправдание.

– Но если она этого хотела, почему не сказала прямо? – обиженно говорит Джек.

– И чтобы ты ей отказал? Ты же ее знаешь. Она никогда не поставит себя в такое уязвимое положение.

– Но ведь я мог и согласиться! – Если бы он тогда догадался, а потом рискнул, его жизнь могла быть совсем другой. Лучше или хуже? Кто знает. Например, сейчас он мог бы чувствовать себя не таким одиноким. Просто к примеру.

Он так и не женился ни на ком из многочисленных девиц – поклонниц, актрис, с которыми знакомился на съемках. Он всех их подозревал в том, что они любят его книгу и/или деньги больше, чем его самого. Но Ирена, размышляет он, появилась раньше, чем «Мертвая рука» вышла в свет еще до его успеха. О ней можно говорить разное, но в корысти ее не обвинишь.

– По-моему, она до сих пор к тебе неровно дышит, – добавляет Джаффри.

– Она много лет превращала мою жизнь в ад! Из-за доходов от книги. Если она ее так ненавидела, почему не отказалась от денег?

– Потому что для нее это был способ поддерживать с тобой связь, – объясняет Джаффри. – Ты не догадывался?

Джаффри рассказывает Джеку, что соглашение при разводе с Иреной включало очень странный пункт: Ирена настояла, чтобы доля Джаффри в «Мертвой руке» перешла к ней – Джаффри должен был переводить ей все поступления от книги сразу, как только сам их получит.

– Она считает, что вдохновила тебя на создание книги. Так что она в своем праве.

– Может, она и вправду меня вдохновила, – говорит Джек. Он размышляет о различных методах, которыми можно было бы убрать Джаффри. Заколоть в мужской уборной ножичком для колки льда? Подсыпать радиоактивной пыли в пиво? Пришлось бы все тщательно продумать – за годы работы в политике Джаффри наверняка нажил себе могущественных врагов и теперь осторожен. Но, видимо, Джеку не придется реализовать ни одну из этих схем, поскольку Джаффри сошел со сцены в том, что касается «Мертвой руки»: он больше не получает от нее никаких выгод.

Джек посылает Ирене письмо. Не электронное – обычное, с маркой и всеми делами. Он хочет создать атмосферу романтики, чтобы усыпить бдительность Ирены, а затем, фигурально выражаясь, заманить ее в безлюдное место и спихнуть с обрыва. Он предлагает ей поужинать вместе. У него есть новости относительно их общей книги, и он хочет поделиться этими новостями с Иреной. Он предлагает ей выбрать ресторан – ценовая категория не препятствие. Он очень хочет с ней повидаться после стольких лет. Она всегда играла очень, очень особую роль в его жизни. И до сих пор играет.

Пауза. Наконец он получает ответ.

Как это понять? Любовь, ненависть, равнодушие, притворство? А может, у Ирены крыша едет?

Они встречаются в дорогом ресторане «Каноэ», далеком от лапшевников с рыбными консервами, как небо от земли. Ресторан выбрала Ирена. Им дают один из лучших столиков – с видом на раскинувшийся внизу, залитый огнями город. У Джека от этого вида кружится голова.

Он отворачивается от окна и старается смотреть на Ирену. Она слегка сморщилась и сильно похудела, но в целом сохранилась хорошо. Скулы выпирают; у нее изысканный вид, явно следствие дорогого ухода. Взгляд поразительно синих глаз по-прежнему непроницаем. Одета она гораздо лучше, чем в пору их соседства; Джек, впрочем, тоже.

Им приносят белое вино, каберне совиньон. Они поднимают бокалы.

– Вот так вот, значит. – Ирена неуверенно улыбается. Неужто нервничает? Ирена никогда не нервничала; во всяком случае, Джек не замечал за ней такого.