Антон не желал сдаваться, он возражал по мере сил. Он привел в пример выступление самого Тупина, в котором он на вопрос, какие самые серьезные из совершённых им ошибок, ответил, что их, пожалуй и не было, он привел в пример противоречия в его выступлениях разных лет, и, наконец, вспомнил предвыборные обещания того за три предыдущие кампании. Что же в ответ? В ответ он услышал один довод: не верю! 'Как я могу верить людям со взглядами, подобными твоим? Вы наслушались своей либеральной пропаганды, вами манипулируют, вам лишь бы где-то найти грязь, хоть малую капельку'.
Антону было глубоко обидно за причисление его к либералам, а уж тем более к лжецам, и, подчеркивая свою воображаемую эрудицию, он вспомнил одного из апологетов либерализма Карла Поппера, предположив, что тот 'наивно противопоставляет тоталитаризм и демократию в том смысле, что не учитывает вариант, когда народ, подвергнутый идеологической обработке, готов массово голосовать и следовать за тираном, выходить на демонстрации в его поддержку и самим, без обращения в карательные органы, очищать общество от инакомыслящих'. Но как бы Антон не намекал при этом на оппонента, излагал он свою мысль, до предела сглаживая острые углы и пытаясь найти какую-то общую грань соприкосновения. Ответом на свой аргумент про новочеркасские события как пример тоталитарности он вновь был ошарашен. 'Я впервые об этом слышу, но даже если и такое было, то органы правопорядка действовали абсолютно верно. Я даже представляю себе эту картину. Собралась толпа. Все орут. Потом кто-то крикнул, мол, давайте камни возьмем. Начали кидаться. И это уже толпа, которую нельзя остановить. Молодцы, что подавили'. Столкнувшись с подобной аргументацией, Антон растерялся. Да, много позже он нашел десятки, сотни доводов, чтобы припечатать этого незнакомца, но прямое неверие подкосило его. 'А что - может он и прав? А представить если, что есть некий тайный 'Большой Бредлам' или 'Бильдербергский клуб'? А как они относятся ко всевозможным 'левакам'? А что, если они считают, что определенный процент личностей с подобным мировоззрением идет на пользу - и пусть будут? Пусть показывают неосуществимую альтернативу! Должны же быть в организме бактерии - как проводят прививки? Вводят антитела, развивая у организма защитную реакцию. А что, если построение социализмов и было глобальным экспериментом, но провальным, показавшим нежизнеспособность марксистских систем? А что, если они и сами понимают тупик капитализма и ищут способы перестройки, но не готовы тыкать наугад, а им нужна уверенность в действенности методов??? Но да ладно - а мужик этот почему меня причислил к либералам? Конечно же, мне близки идеалы свободы личности, но для меня либерализм видится буржуазной идеологией. Но сейчас, и впрямь, пошла мода обзывать либералами всех 'иных', видимо, по причине крайней слабости либеральных идей при нынешнем уровне жизни, по причине того, что их очень легко высмеять. А сейчас идеологических противников никто не отправляет добывать руду или в палату номер шесть. Сейчас их размазывают информационно. Да, век информационных войн, что ни говори. А на войне ты поверишь противнику? Тот скажет, 'ладно, я пока не стреляю'. Ты поверишь? А не ловушка ли это? Помнится, Наполеон в России возмущался, что война ведется не по правилам, я мол пришел сражаться, а вы все отступаете. А что за правила такие, месье? Кто Вам их придумал? Ваше богатое воображение? А что же оно тогда не посоветовало Вам, как победить отсталую немытую Россию? Мужики с вилами? Генерал Мороз? Нет никаких правил - и никогда нельзя верить тому, кто враг. А так получилось, что мы сейчас в разных окопах. Но кто же прав? Неужели тут именно тот случай, когда правда не прячется посередине, а полностью принадлежит одному из нас? Думается, если режим будет заменен, то прав буду я, и он это признает. А если нет... И пока нет... Пока прав он, необходимо это признать'.
Но случалось Антону и отстаивать едва ли не противоположную точку зрения. Товарищ, с которым он вступил в дискуссию, был горячим противником советского строя, призывая к снесению памятников Ленину, переименованию советских топонимов и публичному покаянию. Антон соглашался, что репрессии были ужасными, что по каждому случаю необходимо выработать общую позицию, осуждающую насилие в любой форме. 'Но каяться по примеру Вилли Брандта? Перед кем? Перед родственниками сгинувших в ГУЛАГе? Перед Прибалтикой? Может, Польшей? Хотя, за Катынь ведь покаялись уже. С другой стороны, что в этом такого. Нет оправданий террору и насилию. Но пусть все тогда каются. Почему бы Британии не покаяться за Индию, а Франции за Алжир? И вообще, за любые колонии почему бы не покаяться? Испания каялась за Латинскую Америку? А США, ваш любимый оплот демократии, н хочет за Вьетнам покаяться или за Ирак? Ах да, они боролись с кровавыми режимами, за свободу, за демократию! Грош цена кровавой демократии! Грош цена принципу меньшей крови! Не победить террор методом большего террора!' - Антон так разошелся, что последнюю фразу буквально выкрикнул в лицо оппоненту. Тому ничего не оставалось делать, как привести пример уже набившие всем оскомины статьи о сравнении уровня жизни в Финляндии и городах, перешедших под советский контроль после сорок четвертого года. Не любившему режим Антону пришлось кивать и окончить спор.
Мечтавшая стать бизнес-леди Оксана также режим недолюбливала. Конечно, выдайся ей возможность переспать с самим Тупиным, она бы потом гордилась этим фактом до конца своих дней, потому что ничто ее не приводило в такой восторг, как успешные мужчины, которые умеют ставить себе высочайшие цели и их добиваться. Но она очень сильно восторгалась таким государством, как Соединенные Штаты Америки. В ее гардеробе была и майка с логотипом признания в любви к Нью-Йорку, да и чехол на ее грушефоне был выполнен в расцветке флага Великобритании, который она почему-то считала за флаг самого штата Нью-Йорк. Вся ее аргументация сводилась к противопоставлению: там-то люди живут прекрасно, и сами люди прекрасные. Там все целеустремленные, там есть все условия для бизнеса, когда ты его начнешь, все вокруг обрадуются и поддержат тебя, тогда как здесь, у нас, все друзья будут злословить ('да ничего не получится'), да и государство в свою очередь будет чинить препоны. Мысли о насильственной смене власти казались ей симпатичными, но что она знала о протестах? Близка ли ей была идеология отчаянных парней, швыряющих булыжники в оперившихся щитами омоновцев?
Однажды один из знакомых парней - а у Оксаны было много парней, которые входили в категорию 'знакомые', и как бы им ни хотелось повышения до категории 'друзья', даже френдзоной она их не одаривала - пригласил на некий марш оппозиции, где могло собраться до десяти тысяч противников власти. Но Оксана прекрасно понимала, что и тысяча наскребется с огромным трудом. 'Менять строй должно оно - быдло. Я - молодая, красивая девушка. Я всегда захочу и уеду. И я мечтаю уехать. А вы оставайтесь тут, в этом болоте. Да Вы и свергнете Тупина если, может, болотом и останетесь. Эта отсталая, дремучая страна. Москва - тут еще теплится жизнь. А все наши остальные города представляют собой одну смесь, глупость и разброд, делать нечего, да и не с кем, нет людей, так, какие-то полупьяные тени ходят. Весь смысл - работа от звонка до звонка, потом дома на диванчик лечь. А зачем что-то еще? Зачем саморазвитие, работа над собой, над своим характером? Нет, это не надо никому. Эта страна может делать хорошо только одну вещь - воевать. В этом она и преуспела, поэтому и носится, как с писаной торбой, со своими победами. Но с точки зрения развития мира - войны очень важны. Нужно проводить просев подобной серой массы, безликой и никчемной. Посмотрите на тех, кто идет добровольно. Почему они идут? Потому что нравится убивать. Так закон не велит, в тюрьму попасть страшно. Война позволяет реализоваться всем тем инстинктам, что сидят в глубине их душонок. А мы, люди, боимся признаться сами себе, что можем убивать. Вот мой бывший парень Петр. Что с ним сейчас? Взял и укатил сражаться в соседнюю республику. За кого, за что? Какие ценности? 'Русский мир'? Что за фантомная сущность, ради которой можно бросить работу, родителей и любимую девушку? Но нет, еще и поругался со мной перед отъездом, а мне все равно интересно, жив ли он... Или все еще сидит в своих окопах? А может, он и ликует, что уничтожил уже пять-десять таких же парней, у которых, может, и выбора не было, которые видят, как соседнее более мощное государство вторглось на их территорию и они должны встать грудью, но сдержать этот натиск? А может, это были такие же националистические молодчики, ненавидящие русских и все русское? Впрочем, я их понимаю. Русскость - от нее всегда разит убогостью, все, что бы русские ни делали, даже с самым благим начинанием, обращается в прах. Нет, нет, валить отсюда надо, мечтаю об этом. Вот куда, кстати, есть смысл подумать. Может, и в Европу? Хотя, за океан, да, там гораздо перспективнее. Главное не в Германию, у них язык противный. А эти пусть здесь сидят и страдают. Вот мои родители - какие у них цели были? Воспитать детей? Хорошо, у них это получилось, им повезло, что родилась не какая-то чушка, а я, умная сама по себе и все понимающая. А они ведь это не ценят. Еще и за какие-то убеждения смели придираться. Вот поехала бы к ним на выходных в самом начале обучения, а сейчас уже нет. Слушать все одни и те же бредни, каждый раз одно и то же. Абсолютно ничего нового, форменное перекатывание из пустого в порожнее. Да, зарабатывают для своего города они неплохо, даже очень хорошо. Но о большем они и не мечтают. А могли бы! Все возможности есть - но зачем рисковать, если и так все неплохо. Вот и получается, жизнь идет по накатанной. Конечно, докатившись до пенсии они не опустятся до того, чтобы сидеть на лавочках, обсуждая кто из подростков соседнего двора с кем целуется за углом. В нашем городе пенсионерам это только и интересно. Ну еще и уровень инфляции и что дядя Витя нового наобещал. То ли дело там! Там пенсионеры активны, путешествуют по миру, узнают что-то новое, спортом занимаются! Вот это я понимаю, вот таких я уважаю! Вот ехать теперь на Новый год домой или нет? С одной стороны, надо бы и увидеться с домашними. Что ни говори, привязанность к ним живет во мне, и так просто от нее не избавишься. Но, с другой стороны, зачем мне она? Ведь сама понимаю, что в этом возрасте, когда я стала самостоятельна, необходимо избавляться от этих привязанностей. Забавляют люди, которые стесняются показывать знаки внимания своим родителям. Я не стесняюсь, но при этом и понимаю, что - пора. Пора отстраняться, и они - главное, они, - тоже должны это понять. Ведь они сильно обидятся, когда я скажу им, что не смогу приехать. Они сочтут сразу же, что я плохая дочь и так далее. Нет, пускай считают. Их проблемы. Не поеду!'
