'Много народа было?', 'Какая публика?', 'Не холодно ли в зале?', 'Почему билет такой дорогой?' - Даша хотела отравиться после каждого вопроса, а они все не прекращались. Она пыталась отвечать как можно более немногословно, чтобы не вызвать продолжения, новых зацепок, но они появлялись. 'Что ты так отвечаешь неохотно? Вот наслушалась всякого негатива от неприятного человека, теперь вот сама в депрессии'. Даша поняла, что сейчас не выдержит и заплачет, схватившись за голову. Но внутреннее упрямство вовремя пришло на выручку. 'А я если сейчас начну плакать, она окажется как бы права. Нет'. Мысль Дарью ободрила, она улыбнулась, встала с кровати и стала пританцовывать.

- Тут тема очень интересная! Все в один день не расскажешь! Давайте завтра я продолжу!

Конфликт был улажен, но от Даши не отстали. Мама позвала ее смотреть концерт классической музыки. Нет, конечно же, Даша музыку очень любила, но как объяснить, что сейчас, после этого зала, набитого чужими, незнакомыми людьми, ей страсть как не хватало покоя? 'Печально не то, что они меня не понимают, - подумалось ей, - печально, что они меня никогда не поймут, и даже не попытаются понять'.

А за стеной родители обсуждали как раз ее.

- Опять Дашка играет в странную девочку, хоть и забавно у ней это получается, но пугает меня сильно. Любая мать переживает за свое дитя, а я переживаю особенно. А то как всегда с пути свернуть можно. А Даша девочка умная, но еще ветер в голове, нет какой-то осмысленности, как у других. И что не скажи, слушать не хочет, и никогда не хотела.

- Да не странная она никакая. Мужика нет, вот и мечется.

- Да уж прям-то и нет. Куда, думаешь, она ходит периодически по вечерам? Она скрытная натура у нас. Да и на расспросы видишь как отвечает? Сразу нервничает, злится.

- Я думаю, и злится она, напротив, оттого, что парня нет. Ей же хочется, двадцать лет. Она характерная, держит себя для идеала, но тот никак не попадается. Она умеет чувствовать людей, я замечал это у нее. Она определяет, кто что замышляет, анализирует характеры неплохо. Другие девочки влюбляются по глупости, а она так не может. Как в том анекдоте: зачем женщины такие красивые - чтобы мужики в них влюблялись, а почему женщины такие глупые - чтобы они любили мужиков. Но Даша слишком неглупа, слишком.

- И все же я думаю, что кто-то у нее есть. Чую. Пусть гуляет с кем-то. Она достаточно красивая девочка, у нее не может не быть поклонников.

- А что? Я думаю, она многим отказывает чисто из вредности. Помнишь, как ты мне отказала при моем первом предложении? 'Мы не па-а-а-ара', - (тут тембр его голоса стал предельно издевательским и пародийным), - 'у нас нет ничего о-о-о-общего', было дело?

- Что-о-о? Не говорила я тебе никогда такого! Я тебя полюбила с первого взгляда! Вот! И люблю до сих пор, даже хоть ты меня и расстраиваешь подобными идиотскими додумками.

- Ты просто забыла уже наверняка давнехонько. Я только хотел сказать...

- Ничего не только. Я не говорила этого. Как это могло случиться, если я этого не говорила. Причем тут помню или не помню. Я не говорила, и все тут, нечего мне мозги затуманивать. Нет у нее никого. Конечно. Девочка в двадцать лет сидит себе девственницей и страдает. Сам хоть думай, что говоришь. Самые горячие времена, организм жаждет ежечасно, а ты 'не-е-ету никого', - тут уже настал ее черед передразнить. - Злой ты человек, злой. Вот любая другая жена за такие вещи давно бы влепила тебе пару тумаков для профилактики, одна я с тобой сюсюкаюсь.

Антон проводил грустным взглядом машину Олега, и, не став дожидаться автобуса, направился от метро до дома пешком. Стемнело окончательно. Он притормозил около одного длинного дома и внимательно рассматривал горящие окна первого этажа. Многие из них были не занавешены, и Антон становился свидетелем жизни ужинающих людей. Ему нравилось наблюдать за этим, он успокаивался, и на душе его наступало умиротворение. Пройдя мимо дома и свернув во двор, он вдруг увидел с левой стороны небольшой движущийся предмет. Несмотря на темноту, благодаря фонарям он сразу же понял, что это черный кот. Кот стремительно мчался по направлению к дороге, по которой шел Антон, с твердым намерением ее пересечь. Не терпящий никаких суеверий Антон, тем не менее, со спортивным азартом бросился вперед. Кот заметил его маневр и взял еще левее, чтобы все же проскочить перед носом у Антона. Антон перешел на бег, но и кот оказался не так плох, в пару прыжков он обогнул Антона спереди и побежал далее. 'Тьфу, - вырвалось у Антона. - И зачем я побежал за ним? А так теперь вроде и я в дураках'. Фонари стояли так, что тени постоянно бегали вокруг Антона, то сливаясь в одну большую, то рассредоточиваясь на несколько. Порой появлялась какая-то новая тень, пугавшая его, но быстро выяснялось, что она образовалась благодаря фарам выезжавшей из-за угла машины. Переходя улицу, он увидел машину, которую толкали два персонажа явно азиатской наружности. Машина поддавалась с трудом. 'А почему я бы не помог им, - вдруг подумалось ему, - а будь они простыми русскими мужиками, помог бы? А? Так значит, они мне чем-то неприятны? А на каком основании я их делю? Я же не делю! Я же против! Но помогу? Да что же это такое?'

Лекция забывалась; забравшись в кровать, Антон силился вспомнить основной смысл, но в голове почему-то всплывали фразы, заученные еще со школьных времен. 'Да фейк все это. Нет никакого Ленина. И меня... и меня тоже нет. И нет моей жизни. Все мне это только кажется', - с такими мыслями он и уснул.

Он хорошо знал особенности своего организма, поэтому всегда заводил два будильника. Так было и на сей раз, когда выключив первый, он уже успел заснуть. И хотя разница между будильниками была минут десять, сон получился весьма длинным и содержательным. Стоит сказать, что Антон давно обратил внимание на подобную особенность снов: они казались более длинными, чем потраченное на них время. 'Неужели во сне время замедляется?' - думалось ему. Сейчас сон был весьма странный. Ему снилось, что он в гостях в весьма хорошо обставленной квартире, но при этом не очень-то и просторной. Достаток чувствовался, особенно выделялись почти панорамные окна. Судя по сюжету сна, его пригласил кто-то из обитателей квартиры, но тут появились еще двое, один из них вроде как родственник пригласившего. Эти двое выглядели ужасно неопрятными, заросшими щетинами, одетыми в чуть ли не рваную грязную одежду. Один из них открыл в стене дверь, которая вела в отдельную комнату. Стоит сказать, что подобная планировка случалась довольно часто в старых домах, когда одна комната была проходная, и чтобы попасть в последнюю, нужно было пройти всю ее до конца. В открывшейся двери виднелось какое-то оборудование, возможно, радиотехника, но в целом был беспорядок, резко дисгармонировавший с остальной квартирой (хотя по сну Антон все время находился в одной комнате). Один из них вошел в проем, а второй остался здесь. 'Ты куда-то не туда идешь со своими мыслями', - сказал родственник обитателя квартиры. Антон резко смутился: 'Чем же это?' - 'Сейчас мы тебе объясним', - сказал тот, и далее последовал вопрос, поставивший его в ступор: 'Как должны защищаться государства в индустриальном обществе и постиндустриальном?' Антон по своей давней традиции, обдумывая ответ, начал говорить условности в духе 'это как посмотреть', 'надо вначале разобраться, что мы подразумеваем под защитой', что встретило недружелюбную реакцию вопрошавших. Тут прозвенел будильник. Выключив его писклявое противное пиканье, Антон уселся на кровати, поджав ноги. Внутри него было странное чувство. При чем тут индустриальное общество? Он имеет в виду войну? Но тут надо начать с того, что есть ядерные державы, есть откровенно слабые. Защищаться от кого? От террористов? Но горячие войны сейчас приобрели иной оттенок. Прямых вторжений не наблюдается. Где они и случаются, там порой нет ни индустриального, ни постиндустриального, нет вообще никакого общества'. Он ехал на работу, обдумывая этот странный сон, окончательно забыв про Ленина и его вчерашнюю лекцию.