Антон почувствовал неимоверное щемящее чувство в сердце, но в то же время и вдохновляющее. Он уперся лбом в стену: 'Когда мне было восемнадцать, я спросил сам себя: зачем жить в мире, где нет родственных душ? А сейчас отвечаю: а кто тебе обещал, что они должны быть? Но этот ответ...он попросту отсрочивает страдание, он словно свертывает его, не дает прочувствовать. Оно идет как бы параллельно, где-то рядом, временами приближаясь, но тут же прогоняется. Мы действительно брошены в этот мир, как десант на парашюте на неведомый остров, мы его изучаем, но никогда не поймем, никогда... Ах, так почему же я всякий раз возвращаюсь к этому вопросу? Что он мне? Нет, нет, забыть, забыть... Забыть!'
Василий уехал на выходные дни к родственникам в подмосковный город Железнодорожный. Там жили его родители, бабушки, дедушки. Но отдельно он встретился в небольшом кафе со своей старшей сестрой: ей было уже тридцать. Уж неясно почему, но каждый раз Василий шел на эту встречу с желанием расспросить о последних новостях, поделиться своими успехами, но все шло прахом. И в этот раз сестрица избрала... довольно откровенный наряд. Нет, не то что он был каким-то сильно откровенным, но при наличии большого воображения, можно было все додумать и представить себе. Василий никогда не славился богатым воображением, но по части женщин оно у него работало безотказно. Впервые он поймал себя за подобными образами лет в пять, и героиней была его мать. Да, тогда она была очень даже хороша собой. Но как Василий ни взрослел, воображение, направленное на мать, рисовало одни и те же картины. Да, он иногда подглядывал в душ, и подрисовывал элементы к фотографиям, но в целом все это носило неприкрытый оттенок игры. Василий заметил, что каждое подобное проигрывание в голове приводит в этот же вечер к скандалу. Рациональное убеждение настаивало, что никакой следственной связи тут нет, может быть ее и действительно не было, но ссоры шли и шли как по заказу. 'Вот бы так еще чем-то научиться управлять при помощи мыслей', - думал Василий. Но пока он так думал, у сестры начали все явственнее выделяться ведущие половые признаки и... он почувствовал совсем иное желание. Вначале он не воспринимал его всерьез, но когда в пятнадцать лет у него случился первый раз, он в ужасе поймал себя на мысли, что желание было идентичным. Можно было считать возбуждение плодом мысли, можно сидеть в изолированной комнате со связанными руками, но, воображая, добиться весьма сильного возбуждения. Но этот прием, испытанный на матери, с сестрой не имел смысла: возбуждение автоматически включалось всякий раз при появлении сестры. Она действительно расцвела, и это не могло остаться незамеченным: у нее появились поклонники. Василий относился к этому с трепетом и волнением, а когда впервые застал ее с парнем, возненавидел его: парень делал все ровно то же самое, о чем мечтал Василий. Но Василий не мог этого делать, более того, он очень боялся, что сестра его догадается обо всем. Он пытался незаметно от нее опускать голову и проверять, как все это выглядит со стороны.
Полюбив одного из ухажеров, сестра научилась готовить. Василий мгновенно оценил перемены на семейном столе. Но счастье было недолгим, сестра вышла замуж, а Василий поехал учиться в столицу. Но всякий раз, навещая родителей, он встречался и с сестрой. Да, почитай родителей своих, гласит заповедь, но поездка к родителям была отговоркой, прикрывающей истинные мотивы поездок Василия.
И вот встреча состоялась. Может быть, сказались последние неполадки с Леной, может какие иные факторы, но в середины беседы желание стало невыносимым. Было больно. Василий собрал все свои силы и терпел, что, конечно же, было видно со стороны. 'Что с тобой?' - участливо спросила сестра и вдруг побледнела. Она поняла, она все поняла. 'Ужас! - пронеслось в ее голове, - что я натворила! Я и подумать не могла о таком. Как же я, дура, раньше-то не замечала? Хотя, ведь если так подумать, он статный мужи... Что???? Что я сейчас сказала? Нет, я ничего не сказала, а только подумала. Но я подумала не о конкретном акте, но о том, как можно было бы подумать об этом. О нет! Зачем я представляю, как он входит? Бежать! Что скажут муж, дети? Какая история!' На прощание они обнялись и крепко поцеловались. 'Что я наделала? Что это? Он сдержал себя от всего, молодец. Но я! Я ведь этого не хотела!' Но совесть категорически отказывалась воспринимать данный аргумент. 'Мало ли кто чего хотел! Все мы взрослые люди, все мы прекрасно знаем, как подобные дела делаются. Но что же, что же? Неужели мысль о брате промелькнула у меня? Нет ли ее вообще в подсознании, под коркой. Нужно срочно проконсультироваться со специалистом', - пришла к выводу девушка, и вывод мгновенно поднял ей настроение, она улыбнулась. 'Подумаешь, мысли. Действий не было. Мы отвечаем за свои поступки, слова даже, допустим, но не за мысли!' Конечно, подобные идеи 'консультаций со специалистом' всегда обладали облагораживающим свойством, поднимая настроение всегда и везде. Другое дело, что до похода собственно к чудо-лекарю дело доходит лишь тогда, когда боль более нет сил терпеть, либо напротив, при проявлении первой незапланированной родинки.
Василий был решительным человеком. Ему ничего не стоило собрать вещи и уйти, как он ушел от подруги, у которой жил до знакомства с Еленой. Но сейчас его рвало: уйти или остаться. Уйти - это означало выложить на стол все свои помыслы. Но остаться - это подвергать себя риску реализации. А он промелькнул, когда опытным глазом Василий разглядел, как сестра смотрит на него. 'Что сейчас я сделала', - едва не схватилась за голову она, поймав себя на инстинктивном поглаживании волос. Да, разглаживание волос был стародавний прием, который работал безотказно, это был в чистом виде светофор, причем именно желтый сигнал, означавший: внимание, сейчас чуть-чуть потерпи, и я дам тебе зеленый свет. Да, то что встреча не заладилась, понимали теперь оба, и оба понимали мысли друг друга, но сказать не решались. Словно молнии бомбардировали мозг: 'А что, если... попробовать? Один разок...' Встреча закончилась легким поцелуем, а по дороге домой им было нехорошо. Василий вспоминал все случаи из детства, пытаясь понять, с чего все началось. Но теперь не давала покоя ему мысль полярная - почему не решился попробовать. 'А что такого, - рассуждал он, - до кровосмешения все равно дело не дойдет. А уж даже любопытство - какова она? Что умеет? Я ведь не удивлюсь, если знаний у нее побольше, чем у Ленки. Да, конечно, больше. Ленка-то что, по факту одно и то же каждый раз'.
Сестра пришла домой с таким мрачным видом, что муж сразу начал ее утешать, предполагая, что та узнала от брата какое-то неприятное известие. Но она, ничего не говоря, заперлась в своей комнате, где прорыдала в подушку почти час. Рыдание продолжалось бы и дальше, пока ее не осенила идея: одевшись, она выскочила на улицу и стала звонить подруге. Далее целый час она изливала ей душу, обвиняя себя во всех существующих смертных грехах. Результат полностью оправдал ожидание. Все то злое, опасное, что накопилось, было выплеснуто, и наступило долгожданное опустошение. Но наивно было предполагать, что эти мысль ушли, как вода сквозь песок. Мысли эти продолжали периодически вылезать, из-за чего она почти постоянно чувствовала глубочайшую неловкость перед супругом.
Василий этим вечером был дома один, и скрашивал его качественным фильмом категории восемнадцать плюс. Позвонила Елена и сообщила о своих глубочайших неприятностях, но он настолько уже привык к этим новостям, что прослушивал их на автомате. В последнее время Василий слегка подсел на виртуальные казино, где ему сопутствовала удача, которая вкупе с грамотной стратегией игры в покер, позволила неплохо подняться. Но в этот вечер у удовлетворенного Василия игра не клеилась. Минус рос, и он не нашел ничего лучшего, как хлопнуть по кнопке сетевого фильтра. Он рассеянно побрел по коридору, и едва он нажал на клавишу выключателя, как раздался треск: перегорела лампочка. Запахло противно-горелым. Используя зажигалку, он нарыл в ящике новую лампочку, но только ступил на стул, как ножка хрустнула. Василий не успел перенести тяжесть своего тела на стул, поэтому отделался легким испугом. 'Что все это означает?', - случайно пронеслось у него в голове. 'Просто совпадение, не более'. И именно в этот момент пред его глазами предстала она. Он сел на край диванчика и стал обсасывать детали ее одеяния, которого по воле его воображения на ней становилось все меньше, меньше, до тех пор она не осталась совсем нага. 'Опять?' - переклинило его. 'Что ж, мечтать не вредно. Но стоп? Зачем я опускаюсь до самобичевания? К чему эти сомнения?' Действительно, разве сомнения и страхи не те факторы, что портят нашу жизнь больше всего? Василий полез за бутылкой и налил себе полный стакан водки. 'Кхек, вот теперь другое дело!', подумал он, покончив со скромной закуской, которую удалось нарыть в холодильнике. По телу разливалось тепло, тепло проходило и наполняло собою все тело, словно солнце выходит из-за леса летним утром: еще чувствуется сырость, на листочках и на траве блестит роса, но вот солнце появляется и сразу чувствуется, что день будет жарким, восход наполняет душу надеждой, ожиданием светлых дней. Так и сейчас, тепло дошло до каждой, самой удаленной косточке, смыв оттуда и сомнения, и тревогу, тело духовно очистилось, Василий вздохнул спокойно полной грудью и лег спать.
