На Западе же действительно существовал ряд крупных организаций, которые восприняли всю шумиху всерьез. Дело в том, что работы Фогельштейна и ему подобные проекты по изучению возможностей реинкарнации клеток, перезапуска процессов в организме были весьма востребованы в левых организациях. Научный коммунизм всегда был связан с технократией. Прогресс во всех отраслях науки по-настоящему интересовал идейных людей, а в отличие от российских коллег, участники европейских 'левых' организаций не только вели бесконечные в своей бессмысленности дискуссии, многие даже реально занимались политикой. Впрочем, так называемой 'работой с массами' в политическом смысле не занимался никто, зато эти люди играли заметную роль в деятельности профсоюзов, имевших реальную силу и наладивших рычаги воздействия на реализацию своих экономических требований. Мысль о похищении Ленина сбила с толку до того, что они начали искать похитителей среди своих же сторонников. Выдвигались концепции, что это дело рук некой до сих пор замаскированной коммунистической организации в России, и так далее. Но, как мы уже упоминали, слухи подкреплялись свидетельствами: были люди, видевшие Ильича, а уж людей, видевших тех, кто видел Ильича, становилось с каждой минутой все больше и больше. Все собрания, звонки, уточнения прямо привели к одной устойчивой мысли: ни одна из коммунистических организаций к похищению не причастна. Мотив, экономический, казался очевидным. Все объединились над казавшейся общей идеей. 'Левые' двадцать первого века, имевшие убеждения зачастую очень и очень противоположные: и социал-демократия, и анархизм, и троцкизм, и даже чучхе, равно задались вопросом - даже если Ленин не ожил, то где его труп? Верните его! Не в Мавзолей, так захороните с почестями! А если он ожил, то он не должен быть в заключении! Он не игрушка! А слухи об оживлении были ой как соблазнительны...
Глава IX. Время соблазнов
Отбыли мы виртуально на время из матушки-России, отвлеклись от событий, в ней творящихся, что выглядит крайне непатриотично, поэтому исправляемся и восстанавливаем ход событий с того самого места, где мы и остановились.
Приближались выходные, и Антон отправился в пятницу вечером в кино с Егором. Подбираясь к железнодорожному мосту, он издали заметил пьяненькую компанию, которая состояла из двух мужчин и женщины. Он узнал ее: эта женщина уже неоднократно приставала к нему около станции, выпрашивая копейку. Женщина заметила Антона и закрыла собой пространство ступеней. 'Нету, нету денег', - Антон демонстративно разводил руки в стороны, словно обычно ходит по улице с купюрами в руках. А женщина меж тем была явно не в себе. Ее голубые глаза туманились, и она пыталась схватиться за парня, чтобы сохранить равновесие, равно как и не пропустить его. Для большей верности она дернула его за шкирку: 'Ну хоть рубль, а, жадина? Да ты хоть знаешь, кто я? Я поэтесса! Я, может быть, Достоевская, у меня дома лежит целый сборник моих стихов'. 'Так продайте их, вот и будут деньги', - совсем не в тему предложил Антон. 'Не хочу, - ответила женщина, вглядываясь в лицо парню. - У Вас глаза, как небо!' Антон вздохнул - неужели впервые в жизни у него появилась возможность отдернуться и отвергнуть бессмысленно-сладкий безвкусный комплимент? 'Ладно, иди', - оттолкнула его женщина и вернулась к своим. Антон пошел дальше, ускоряя шаг, словно это он сейчас упрашивал о помощи и получил презрительный отказ. Егор уже дожидался в условленном месте, лениво поглядывая на часы.
'Опять опаздываешь', - недовольно пробурчал он, вспомнив школьные времена. Антон не стал спорить и пожал плечами. Они обменялись шаблонными вопросами о судьбе друг друга и получили такие же однотипные ответы. Очевидно, ничего нового в их жизнях и не происходило. По дороге к кинотеатру они обменивались заранее припасенными шуточками и подколами, большей части которых было уже больше десяти лет, и раздражения они не вызывали. Пьяная публика крутилась не только у станции; как это обычно и бывает в пятницу, она преобладала на улицах. Быть может, ее было не так много в общей массе, но в глаза она бросалась первой. На фоне подобных прохожих выделилась старушка, причитавшая что-то то про себя, то вслух и махавшая палкой неизвестно на кого. Антон и Егор перешли на противоположную сторону улицы, чтобы избежать встречи с ней. Антон непонятно с чего решил предаться воспоминаниям и рассказал Егору один случай из школьной поры.
'Был я тогда где-то в третьем классе. И вот мы гуляли с Колей. (Это был еще один их общий одноклассник). Я облокотился на одну машину. А может быть, даже и внимательно разглядывал. И бабка как давай на меня орать! Дескать, 'машину угнать хочешь', мол, 'вырастешь - купишь свою' и в таком духе. И вот, дома, я очень жалел. Жалел о том, что не послал ее. Да, в тот период я научился всем этим словам - от тебя! Ты, как помню, по дороге из школы спросил меня, умею ли я материться. И я соврал, ответив да. Но после этого начал употреблять соответствующие слова где только можно и нельзя. И вот я так и представлял, как сказал бы ей: 'пошла ты, бабка!' А сейчас я думаю, и хорошо, что не сказал!'
Егор слушал историю равнодушно. Он попытался подтрунить над товарищем, сказав: 'Какая увлекательная история', и Антон тотчас же умолк и прекратил ее рассказывать, и дальнейший их диалог представлял собой полную бессмыслицу уровня двенадцатилетних детей. Вообще все их общение чаще всего строилось на дешевых шуточках, взаимном безынтересии; никто толком и не знал, что у товарища на душе, может быть, какая-то тягость или печаль, а может, напротив - водоворот дивных и удивительных событий.
Фильм представлял собой фантастику с сильным апокалиптическим уклоном и был напичкан новомодными спецэффектами: все летало, прыгало, падало с неимоверной быстротой. Возможно, в нем и было скрыто предписание более внимательно относиться к жизни, к планете, беречь мир, но эти идеи раздрабливались на мелкие кусочки и никак не хотели соединяться воедино. По завершении сеанса они отправились домой. Егор, увидев переполненные автобусы, замахал руками, и приятели пошли пешком.
- Ой, не люблю я эту толпу! Бабки всякие, лезут, толкаются. Все стоят близко друг к другу. Фу! - в очередной раз объяснил свою позицию Егор.
- Я обычно в переполненных автобусах становлюсь поближе к какой-нибудь милой девушке, чтобы бы стояли совсем близко. Если она что и почувствует - то это меня толкнули! Впрочем, некоторые сами все понимают и занимают место перед тобой.
Пару минут они шли молча, пока Антон не заметил вдруг яму на дороге, которая после дождя переполнилась водой, и сейчас ее старательно объезжали машины.
- Как обычно все. Партия жуликов и воров во всей своей красе. Но ничего! Зато нас все боятся! Да и еще бы не бояться, а-ха-ха!
- Скажи мне честно, почему ты так рьяно выступаешь против власти? Против Тупина? Что они тебе сделали? Ты получил образование бесплатно, за счет федерального бюджета, где благодарность?
- Эх, если бы еще и качество этого образования было на уровне, но ведь нет. Сплошная программа, однотипные задания, презентации. Все красиво говорят, все всё понимают, все всем довольны. Также и насчет государства. Не должен один человек так долго стоять абсолютно один во главе такой машины! Должна быть сменяемость. Человек бронзовеет, теряет хватку, перестает замечать реальную ситуацию.
- А кто, если не он? Ты видишь достойного сменщика?
- Увы, у вас это единственный аргумент за него. Он сам создал систему, не позволяющую рождаться потенциальным самостоятельным преемникам. Они могут быть лишь взращены курсом и посажены тычком пальца. Но кто знал его самого за несколько лет до прихода в большое кресло? Он был вообще никем! Да и о чем говорить. Если нет выборов.
- Да, да, да, все результаты подтасованы, все куплено, и так далее. Кто это сказал - непонятно. Какие-то никому неизвестные личности в интернете распускают домыслы и ты будешь читать это и верить всему этому.
