Выйдя из автобуса, Михаил поморщился, ему было немного не по себе после разговора, хотя внешне он и выглядел абсолютно спокойным. 'И я уверен, он не одинок, и ведь дело не в национальности, - рассуждал он. - Откуда идет вот эта жажда наказания? Но что более интересно, наиболее часто она проявляется только на словах. Угрозы, угрозы и еще раз угрозы - все ради того, чтобы повысить свой уровень самоощущения. Доводятся подобные угрозы до исполнения людьми с откровенными девиациями, либо при резкой вспышке, состоянии аффекта. Но, увы, тяга к скандалам, к возмущениям на ровном месте не считается у нас какой-либо девиацией. И как состояние аффекта спасает от суда, так и здесь - эти люди спасаются фразой 'я нервный', 'не бесите меня' и так далее. Да, в школе, скорее всего, это были самые трудные дети, своротившие наибольшее число парт. Хотя, ведь приводили тысячи примеров с тем, как хулиганы превращались в спокойных, уравновешенных личностей, едва проходила бурная юность, и наоборот, вчерашние тихони, устав от разочарований, впадали в пучину свар и склок. Но ведь лучше быть экспрессивным, чем апатичным! Это показатель высокой жизненной энергии! Так почему же ее нельзя направить на созидательную деятельность? Ведь в сложных делах ой как нужна эта агрессия, упертость, зацикленность!'
Размышляя подобным образом, он думал, мог ли он предотвратить конфликт или тот был неизбежен, и вопрос всякий раз сводился к формулировке неизбежности любых событий. Михаил заключил в итоге, что конфликт он мог погасить, имея глубокие знания в области психологии: разглядев сразу типаж оппонента, разгромить его нужными аргументами и тем самым застыдить и заставить замолчать.
На лекции ведущий бодро рассказывал о секретах запуска стартапов. Вчерашние студенты, все опрятно одетые, усердно строчили в блокнотах, стараясь не упустить не единого слова, а девушки вскидывали вверх свои грушевые телефоны и фотографировали картинки с презентации. После окончания выступления образовалась огромная толпа из желающих сфотографироваться с лектором, и Михаил понял всю бессмысленность своих попыток задать свой вопрос лично. Еще во время лекции внимание Михаила привлекла одна девушка, которая в то время как другие участники внимательно смотрели на лектора, смотрела на него. Вначале он решил, что это случайно брошенный взгляд, однако спустя пару минут девушка была поймана вновь за подглядыванием. Уже ближе к концу лекции Михаил устроил с ней небольшую глазную перестрелку. Потом, когда начались вопросы и развилась дискуссия, он забыл о незнакомке, но в очереди вновь столкнулся с нею. Ему показалось, что она даже словно специально вынырнула прямо перед ним. Как будто случайно девушка повернула голову, и Михаил слегка вздрогнул. Сейчас она уже оглядела его оценивающим взглядом (о, Михаил узнал этот взгляд, он выражал уже больше половины готовности), после чего ничего не оставалось, как подойти и спросить ее имя. Девушка отозвалась Мариной, это была стройная длинноногая брюнетка с распущенными до лопаток волосами. Михаилу сразу бросился в глаза сверкающий перстень на ее руке. Толстая цепочка крепко охватывала шею. На белой блузке сидело подчеркнуто деловая жилетка. Макияж был предельно скромен, но ярок. Михаилу очень понравился широкий нос девушки, который придавал ее образ некого веселого зверька, но больше всего на лице девушки выделялись широкие карие глаза. Она подняла их, и Михаилу показалось, что она очень умная, и в этот самый момент она засмеялась таким глупым, не беззаботным, а именно глупым смехом, что Михаил даже попятился и наступил кому-то на ногу. В остальном знакомство прошло удачно. По дороге домой, он вспоминал ее, и легкая нега распространялась по телу, как будто кто-то делал ему массаж. 'А мне кажется, она специально пришла на это мероприятие. Надо будет как-то завести разговор на тему экономики и посадить ее в лужу, - усмехнулся он. - Но это еще хорошо, что я оделся получше, как предчувствовал. Правда, до сих пор кажется, что рубашка в тот момент была слегка мятой, но надеюсь, что она это не заметила. Ничего, все еще у нас сложится!'
Дарья все воскресенье просидела дома, рисуя некий воображаемый пейзаж. В одиннадцать часов вечера она получила сообщение от своей знакомой из института по имени Елена. Сообщение говорило о явной заинтересованности знакомой по имени Елена на предмет презентации, заданной на понедельник по одному из предметов. 'Ах да, презентация!' - вскочила Даша, подпрыгивая по комнате на одной ноге. 'Она самая! Абсолютно! И как же я о ней не подумала! С утра же была мысль сделать ее!'
Через час картинки и текст связались в единое целое, и готовый продукт был готов. 'А я умница!' - напевала Даша, направляясь в душ. Но уже в душе веселое настроение растворилось, поскольку у нее начались обсессии, которые случались периодически. Из-за лезущих мыслишек Даша двигалась в ванне очень аккуратно, боясь оступиться и поскользнуться. Упрямые волосы извивались и не хотели как следует отмываться, торча во все стороны, как из соломенного пугала. Отбросить дурные предчувствия не получилось и при выходе из душа, в итоге Даша долго ворочалась с боку на бок, заснув, когда часы показывали два часа.
Наблюдались подобные явления с самого раннего детства, Даша и не придавала им особого значения, считая их чем-то самим разумеющимся, что, безусловно, наличествует у всех других людей. В чем же они проявлялись? Она постоянно мыла руки, когда у нее появлялось устойчивое ощущение загрязненности. Оно не зависело от реальной грязи, она спасалась и каплями дождя и растирая руки снегом. Еще одной навязчивой мыслью было, что она что-то забыла. Пожалуй, это было даже неким подвидом ощущения, что вот все идет не так. Точнее, даже предчувствием некой большой беды. Но сколько ни было предчувствий - не было после них ни одной беды, и сколько ни было бед - не было подобных предчувствий. В определенном возрасте ей попалась на глаза статья, посвященная так называемому обсессивно-компульсивному расстройству, и Даша была поражена тем, как точно ее описывала модель, особенно где перечислялись признаки данного заболевания. Но мысль о том, что она больна, Дарья, конечно же, тотчас отмела. Вместо этого ей пришла в голову мысль о связи подобного отклонения с ленью. 'А что, если мне лень проверить, лежат ли ключи от дома в сумке? Что есть эта мысль? Не напоминание ли? Но почему она тогда не возникает в те моменты, когда моя судьба подвергается опасности, например, при переходе проезжей части?' Впрочем, когда ключи забывались на самом деле, выяснялось это уже слишком далеко от дома, так же Даша однажды и потеряла телефон, проверив карман. Она помнила, что за пятнадцать минут до этого был звонок, и прошла по улице до того места несколько раз, но телефон так и не обнаружила.
По жизни Дарья почти всегда следовала строго определенным ритуалам и была уверена, что если все случалось не так, как она желала, винить в этом нужно себя, и именно за несоблюдение подобных ритуалов. Получив двойку на контрольной, она тут же вспоминала, что после выхода из подъезда, пошла не как обычно, а свернула налево, чтобы обойти большую лужу. На следующий день, она переходила эту лужу вброд, терпя потом целый день неудобство от мокрых ног. И так далее! Она могла не сесть в автобус, потому что у него вдруг на пару секунд заклинило дверь перед началом посадки. Она никогда не садилась в первую дверь вагона метро, возможно, считая, что при экстренном торможении основной удар придется по передней части вагона. Если пол в каком-либо заведении был выложен плиткой разного цвета, то она ходила непосредственно по плитке одного цвета, каких бы усилий ей это не стоило. Если надо было ждать, она могла сколь угодно сидеть молча, сложив руки, но вдруг встать и начать ходить, описывая строго квадраты и прямоугольники, вписанные в проход под углом.
Дарья ужасно боялась известных людей. Когда другие обступали 'звезду' с желанием сфотографироваться и получить автограф, Даше хотелось словно раствориться, сделать так, чтобы ее никто не заметил. Она искренне не понимала слова 'фанатизм', но очевидно, что здесь дело было не в нем. Иной раз, направляясь куда-либо, роившиеся в голове мысли создавали панику: 'А куда я еду? Точно ли мероприятие будет на этом месте? А не случилось ли со мной помутнение рассудка?' Мысли такие преследовали ее намного чаще, чем подобные помутнения имели место быть, зато при помутнениях наступала полная уверенность в своих действиях. Очнувшись, она, как всегда это и бывает, в первое время отказывалась верить в происходящее. Потом она принимала это и судорожно пыталась как-то изменить, и только тогда принимала окончательно.