— Второй! — позвал я его, чувствуя вполне понятную для любого живого, смесь удивления, непонимания и радости. — Нет времени на объяснения. Воспринимай меня как синхронно работающее программное обеспечение. Не сопротивляйся. И я тебе обещаю, мы или вместе погибнем, или вместе же выберемся!

— Веди меня, Создатель! — пискнул ДУМ, единственной псевдоэмоцией которого, да нафиг, вполне себе эмоцией – важен ведь не способ, а результат, в этот момент, стала чистая радость, что заставила меня вновь испытать укол совести.

Но именно это изуверство – модификация программы моих Инквизиторов, направленная на абсолютную лояльность – инструмент для посылания на смерть, сейчас стала нашим шансом на спасение. И его я не желал упустить. А потому стал корректировать полет. Напрямую, фактически став чем-то, вроде интерфейса между аналоговой Силой и цифровым сознанием дроида.

Как раз вовремя. Маневр! И смерть, воплощенная в лучи синего цвета, промчалась в сантиметрах от нашего корпуса. Еще один рывок, и мы даже смогли поднять заряд щитов до 51 %. Вновь серия рывков туда, где попросту нет ее – неминуемой смерти, и вот еще одно попадание – просто не было куда уходить. И энергия щитов вновь на тридцати.

Мимо промчались вражеские истребители. Залп из ракетной турели. Вспышка. И на одного из противников меньше. Еще серия маневров, вновь дикая пляска корабля в паутине плазмы, еще один сбитый Z-95, и истребители бросились врассыпную.

— Ну ни фига себе, девять! — мысленно воскликнул я, только сейчас улучив момент, чтобы пересчитать их – привычный автоанализ точных количественных значений, как оказалось, не работал в режиме слияния с Силой, а возможно, был попросту недоступен из-за повреждения «железа» моей тушки. — Сейчас за нас серьезно возьмутся. Готовься!

Тут уж и Силы не нужно было, чтобы понять – раз истребители отвернули, значит, будут работать из тяжелых орудий. И точно, мы едва успели уйти от сгустка частиц тяжелого турболазера. Попади такой в нас, и поминай, как звали!

«А мы кого-то сильно разозлили», — отстраненно подумал я, когда нашим расстрелом занялись две орбитальные платформы, два фрегата, и даже один тяжелый транспортник. Впрочем, особого вреда это нам не принесло – все же тяжелая корабельная артиллерия имела слишком низкую скорострельность, а отсутствие координации, не позволяло канонирам врага взять нас в плотный огневой мешок. Нам даже удалось, несмотря на шквал энергии, что пронизывал пространство вокруг корабля, почти полностью восстановить щиты.

И как раз вовремя. Видимо поняв, что так нас не достать, артиллерия смолкла, а на беднягу 950-го, набросились сразу полтора десятка истребителей. Но хуже всего было то, что наперерез нам рванулись три корвета. Так что следующие десять минут слились для нас в один сплошной кошмар. А когда через шесть минут после попадания торпеды окончательно сдохли щиты, нам стало совсем тоскливо. На восьмой минуте мы лишились атмосферы, а потом и основного освещения. Но изувеченный кораблик все держался, напоминая сейчас маленькую комету, оставляющую за собой шлейф из инерта, остатков воздуха и технических жидкостей.

— Создатель, враг повредил основную шину питания гипердрайва! — сообщил Второй, впрочем, за миг до того я и сам это понял – на корабле, вообще, мало что осталось неповрежденным.

Я машинально попытался направить для ремонта корабельных дроидов, но фокус повторить не удалось. Несмотря на тот же третий класс процессора, они были слишком тупы, не имея еще собственного сформировавшегося сознания, и попросту зависали при попытке контакта.

— Второй, прикажи ремонтникам произвести аварийный ремонт ШПН контура гипердрайва.

— Как пожелаете! — с готовностью отозвался тот, передавая команду о начале ремонта по информационной сети корабля.

Новый удар окончательно уничтожил то, что оставалось от кормовой турели, смяв две трети верхней палубы, а обшивку левого борта вспорола серия лазерных лучей одного из истребителей. Еще несколько маневров, и мы лишились левого досветового двигателя. Опять попадание, на этот раз, из турболазера корвета, вскользь по днищу – и у нас нет трети репульсорных панелей и спасательных капсул.

Над тем местом, где я валялся, полыхнуло, и на меня посыпались брызги расплавленного металла. Два, слившихся в один, удара по корпусу, и у нас не стало вспомогательного гипердрайва. Еще бы немного, и нас точно бы добили, но тут Второй закричал:

— Готово! Питание гипердрайва восстановлено! Прыгаем…

— Корректировка! Плюс 16,467, по азимуту 3, смещение 202, вектор 155/347-4, время плюс 88432,768 единиц, заход по вектору 14/76/12, сдвиг 55. Давай!

Удар турболазера сжег нам и правый досветовой, но в тот же миг мы прыгнули. А я почувствовал, что «тело» вырывает из меня, или это меня вырывает из «тела». Отчаянный рывок обратно, навстречу своему, ставшему родным бочонку, с одной мыслью: «Только бы успеть!» И наступила темнота.

В этот раз включение проходило штатно, ну, практически штатно. Все оборудование было на месте и исправно, а такой мелочи, как отсутствие ранца с «руками» и опор, я даже не удивился. Тем более что их место, сейчас, занимало шасси «Штурмомеха».

— Я рад приветствовать тебя, Создатель! — произнес R2-Q12, склоняясь надо мной.

— Сколько? — первым делом спросил я.

— 118 стандартных часов 38 минут и пять секунд, — моментально поняв, что собственно я имею в виду, ответил дроид-инквизитор.