Но опять я забежал чуть вперёд, ибо в ближайшие-то дни я буду при деньгах. 4 апреля, то есть сразу после работы в ресторане, то есть когда я был ещё без денег, я был на площади Александра Невского перед входом в метро (здесь я также собирал оброненные людьми гривенники). И именно у меня спросил человек, вылезший из метро:
- Брат! Где тут вход в гостиницу "Москва"?
А ведь выход из метро станции "Площадь Александра Невского" был рядом со входом в гостиницу "Москва", в одном с ней здании, в здании гостиницы. Поэтому я махнул рукой в сторону входа со словами:
- Вон он, соседняя дверь. - И я поспешил сказать приезжему следующее, пока он от меня не удалился: - Вот ты обратился ко мне словом "брат". Значит, ты тоже мне брат. Так вот, брат, ты идёшь в гостиницу, а у меня нет дома, и есть охота. Так помоги, как можешь!
- Всё! Понял тебя! На, вот тебе деньги (даёт мне тысячу рублей одной бумажкой), зайдём сюда (мы стояли перед стекляшкой-забегаловкой, расположенной напротив выхода из метро, и мы зашли в неё), давай заказывай себе и мне пива, а себе ещё, чего хочешь, поесть.
Я заказал пива и еды. Торговые наценки на пиво и обычную еду мне не понравились, я бы с удовольствием эту тысячу стал разменивать-покупать на неё где-нибудь в другом более дешёвом магазине, но я не хотел отказывать своему благодетелю, который, наоборот, скорее всего привык пользоваться дорогими услугами общепита и дорогими магазинами, и я заказал пиво и большую булку с чем-то красиво на ней наложенным, чем конкретно, кроме листа салата, я не помню.
- Ты давай, начинай есть, а я сейчас зарегистрируюсь в гостинице и оставлю в ней свою сумку, и вернусь к тебе попить с тобой пива, брат!
Я принялся есть. Через десять минут вернулся брат. Он протянул мне свою визитную карточку. Читаю. Он Дмитрий Орлов. Где-то и кем-то работает. В Москве. Следует отметить, что вид у этого Дмитрия Орлова был действительно как у "братка", то есть как у бандюгана, ибо с такими внешними данными, как у него, все обычно идут в бандиты: коренастый, невысокого роста, без шеи, с бритой наголо головой, с грубой работы лицом, с маленькими глазками, в чёрной кожаной куртке. Плюс обратился ко мне "брат". Хорошо, что не "братан", "братишка" или "браток" - тогда бы я не стал к нему обращаться и ни о чём просить, а так, слово "брат" меня подкупило-тронуло. В-общем, мне повезло. А визитку Дмитрий Орлов дал мне со словами:
- Если у тебя возникнет какая-нибудь реальная коммерческая идея, то обращайся, я готов тебе дать много денег, но ты будешь отдавать мне 30 процентов прибыли. Надумаешь - звони!
И мы расстались. Я несколько дней хорошо питался и купил себе несколько икон. И десятирублёвых, и двадцати, и сторублёвых. Типа, я таким образом готовился к отъезду в Германию, ведь где я там найду такие иконы, которые мне будут по душе? А здесь на Родине я мог выбрать их, какие захочу. Деньги кончились довольно быстро, и я продолжил сканировать урны и скамейки. А мусорные баки мне уже больше не было нужды перерывать - стало хватать со скамеек и урн и подобранных гривенников.
7 апреля мне позвонили из юридической консультации юрфака и пригласили на следующей неделе на приём (Вот и пригодился мне мой мобильный телефон!). Числа десятого я пришёл туда. И поведал свою историю в подробностях принимавшему меня студенту-старшекурснику. Он назначил мне встречу через неделю, после того, как он проконсультируется по моему делу с профессором юрфака. Мой дальний поход на 23-ю линию Васильевского острова - именно там была организована юридическая консультация - был возблагодарён Богом: выйдя из консультации на улицу я обнаружил в урне перед входом в неё двухлитровую бутылку, целую, нераспечатанную, но без этикетки, "Кока-колы" с обшарпанными боками. По-моему, ею играли в футбол, а потом выбросили студенты юрфака.
А ещё числа десятого апреля я нашёл аккуратную жёлтую коробку из-под обуви. И у меня тут же родилась идея обклеить коробку бумажными иконами и сделать из неё таким образом иконостас. И повесить его у себя на лестничной площадке на ручку от закрытой двери, ведущей на чердак. Поскольку деньги какие-то у меня в это время были (остались от Дмитрия Орлова), то я решил купить узкий скотч, выдвигающееся из пластмассовой ручки лезвие (нож для резки бумаги и скотча), чтобы приклеить скотчем бумажные десятирублёвые иконы к коробке, а также купить центральную икону за 13 рублей (на книжном развале в ДК имени Крупской она стоила именно столько, а в городе - 25). Это даже была не икона, а пасхальная открытка с надписью "Христос воскресе!", которую я поместил в купленную за 65 рублей фоторамку (Ох! Сколько же я их перебрал, выбирая подходящую!), и отнёс освятить её в церковь. И открытка превратилась в икону. Но где я буду мастерить иконостас? Не на полутёмной же лестничной площадке?! И я вечером расположился прямо на Адмиралтейской набережной на скамейке, там, где растут деревья у Невы. Прохожие, а их было не много, проходя мимо, присматривались к моему занятию-рукоделию. Клеить надо было аккуратно, и поэтому я клеил медленно. Наступили сумерки, и зажёгся уличный фонарь. А затем совсем стемнело. А я всё клеил. При свете уличного фонаря. Только представьте себе эту картину: меня, возящегося на корточках или согнутого перед белой скамейкой, на которой лежит жёлтая коробка с уже пёстрым от наклеенных икон дном, в свете уличного фонаря и темноте вокруг на берегу Невы! Иконы так удачно скомпоновались на дне обувной коробки: без жёлтого цвета по сторонам от них, что казалось, что эта коробка специально была создана на для вложения в неё сапог, а для наклеивания на её дно бумажных десятирублёвых икон. Кроме них, размером с открытку, было ещё 3 маленькие, ну и по центру образ Спаса Нерукотворного в фоторамке, привязанной к коробке обувными шнурками, которых вообще не видно.
Пятнадцатого апреля я прихожу на работу к своему университетскому сокурснику Эдуарду Сипатову, который осенью дал мне тысячу рублей: вдруг он чем может мне помочь сейчас? Я иду пешком на край Купчина, то есть пересекаю ровно полгорода. Я ему сообщаю, что у меня скоро, 19 апреля, день рождения. Так вот, мало того, что Эдик сейчас даёт мне 200 рублей, так он ещё и приглашает меня обязательно прийти к нему на работу девятнадцатого. Он обещает меня накормить в этот день в столовой предприятия, где он работает юристом.
16 апреля я получаю в ресторане 1.350 рублей. За сколько это рабочих смен, две или три, мне не говорят. И в этот день из этих денег я трачу-покупаю двухсотрублёвый киот, то есть глубокую деревянную раму со стеклом. А также иду в полиграфический центр на площади Восстания и делаю там копию репродукции иконы святого Максима Грека. Мне повезло: мне не пришлось заказывать масштабирование или ещё каким-либо образом редактировать его образ, так как он в православном журнале-календаре на 2006 год был как раз под размер купленного мной киота (А взял я репродукцию этой иконы из календаря в Коневском монастыре). И обошёлся мне один лист с отпечатанной копией копии всего в 40 рублей.
О сумке типа армейской планшетки. Я увидел её в продаже на Невском. Стоила она 1200 рублей. Мне такая нужна будет, если я уеду в Германию учиться, чтобы в неё вертикально вставлять Словарь Рымашевской (первое издание) и ещё какую-нибудь книжку. Да и сейчас при хождении в костюме "морского крота" она была бы в тему к этому костюму, прекрасно его дополняя и завершая, а то с полиэтиленовым мешком, какой бы он ни был красивый и новый, я не очень-то смотрелся как воин: где это видано, чтобы солдат ходил с полиэтиленовым мешком?! Ведь я, когда гулял сейчас, в этот период, в костюме "морского крота", то брал с собой на улицу какую-нибудь книжку по немецкому языку, чтобы присесть почитать её где-нибудь на скамейке и отдохнуть. В общем, мне очень захотелось заиметь увиденную мной сумку - модель под названием "VIP" петербургского производства - уже сейчас, а не перед отъездом в Бундес, который, я верил, что состоится. И я придумал пойти попросить деньги на подарок себе на день рождения, то есть на сумку, у Ивана Андреевича, хозяина пищевого производства, который приютил меня у себя на фабрике, и с которым у меня вышел "конфуз" из-за моего предложения организовать у него на фабрике профсоюз. Даже несмотря на то, что я уже не работаю у него/на него, я подумал, что он, в своё время готовый проплатить мне комнату (снять её для меня), не откажет мне в подарке на мой день рождения. И 17 апреля я являюсь к нему в кабинет на фабрике. Он по-прежнему предлагает мне снять комнату, то есть раскошелиться на меня. Я же в ответ ему говорю:
