Что ж, Оделона легко можно понять: поскольку чары волшебника продолжали действовать, то красота принцессы по-прежнему не была видна никому, даже и ее мужу. Лузинде все это, конечно, казалось очень странным - ведь у себя дома она привыкла к неизменным восторгам со стороны мужчин, и безразличие супруга заставляло ее сильно страдать. Оставаясь в замке одна, она не переставая, вздыхала, а иногда и плакала. Прежде спесивая и надменная, бедняжка стала теперь совсем кроткой. Ей нередко вспоминался ее первый муж, маг Чумбаджи. Тот, по крайней мере, всегда ею восхищался и не оставлял надолго в одиночестве.
Прошел год, как Лузинда стала женой Серебряного рыцаря. Однажды, когда она стояла на балконе своей комнаты и любовалась росшими там цветами, неожиданно налетел вихрь, а вслед за тем появился в небе... кто бы вы думали? Ну да, сам упомянутый Чумбаджи, собственной персоной! За это время он успел отрастить бороду и вновь обрести свои волшебные способности. А кроме того ему удалось выяснить местонахождение своей бывшей супруги, и он, конечно, не мог не нанести ей визит. Карла подлетел к балкону, схватил бедняжку Лузинду и снова взвился в воздух. Она только ахнуть успела!
Можно было предположить, что Чумбаджи снова утащит ее обратно, на свою заброшенную мельницу. Однако ж он решил поступить иначе: не оставлять принцессу себе, а, помня ее измену и коварство (ну да, это так ему казалось - что его коварно предали!), продать турецкому султану в гарем. Хоть он и был волшебник, но ведь деньги есть деньги, лишними они ни у кого не бывают. А посему отнес карла Лузинду в город Давананкар, где под видом торговца невольниками явился к владыке правоверных, султану Закиму, и представил ему свою пленницу. Разумеется, перед этим Чумбаджи расколдовал ее, снова сделав красавицей, - ведь дурнушка, пусть даже молодая, никому и даром не нужна!
Так стала Лузинда наложницей султана, двадцать первой его женой по имени Фелима. Поскольку она была для него чем-то новеньким, то султан, конечно, назначил ее на какое-то время Первой женой, со всеми вытекающими отсюда привилегиями. И посещал ее каждую ночь исправно - чтобы она всячески развлекала и ублажала Его Безупречность. Но так было только поначалу, пока принцесса не успела надоесть великому владыке. Потом о ней как-то подзабыли. Лузинда не знала, радоваться ей или горевать: ведь быть у кого-то двадцать первой женой - не такое уж и удовольствие. Ну много ли внимания ты получаешь? Принцесса часто вспоминала своего предыдущего мужа, Серебряного рыцаря, его строгое к ней отношение, которое казалось ей теперь чем-то романтичным и возвышенным, вспоминала его бесстрашие и все его безупречные достоинства, и жалела, что не ценила всего этого раньше.
Однако вернемся к молодому принцу Бургуль-Номаду. Мы ведь еще не забыли, кто он такой? Да-да, тот самый правитель Золотого острова, который приезжал когда-то в королевство Мондадор свататься к принцессе Лузинде. Так вот, с тех пор как принцесса исчезла из своей башни, Бургуль-Номад потерял покой и сон, и без устали бродил по свету в надежде ее отыскать. Теперь он путешествовал по Востоку и, находясь проездом в городе Давананкар, остановился в местном караван-сарае. Заслышав о знатном путешественнике, султан тут же велел позвать его к себе. Как мы знаем, Бургуль-Номад был образован, знал восточные языки, разбирался в поэзии, сочинял и сам, а ко всему, как уже говорилось, был весьма приятен в общении, а потому так понравился султану, что тот сделал все возможное, чтобы удержать его у себя подольше.
Таким образом, последующие три или четыре недели во дворце протекли для принца совершенно незаметно, в приятном ничегонеделаньи, за разговорами, разнообразными угощениями и за игрой в дызым. Султан развлекал его танцами прекрасных гурий, хвалился своими отменными жеребцами, с гордостью показывал Бургуль-Номаду изысканные постройки дворца, сады с их беседками и павлинами, дарохранительницу со всеми ее несметными богатствами. Начав хвастать, султан уже не мог остановиться - так что в конце концов привел принца даже в помещения гарема, обычно закрытые для всех. Все жены султана предстали перед ними, а всего их было, как мы помним, двадцать одна. Правда, лица у всех у них были сокрыты чадрой, почему их и нельзя было рассмотреть. Случайно - а может быть и не совсем? - с лица Лузинды упала чадра, принц увидел лицо принцессы и тут же узнал ее. Надо ли говорить, что все былые чувства и почти угасшие надежды вспыхнули в нем огнем!
Когда Бургуль-Номад с султаном покинули гарем, между его обитательницами только и разговоров было, что о молодом красавце принце. Одна лишь Лузинда не принимала участия в этой болтовне - что вовсе не означало, что она не вспомнила своего давнего воздыхателя. Напротив, теперь ей стало казаться, что она всегда его любила, и что ее давний отказ выйти за него был простым недоразумением.
Тем временем Бургуль-Номад, полный противоречивых чувств, решил проститься с султаном. Узнав об этом, тот предложил ему выбрать себе на память подарок - драгоценность из сокровищницы или же любую красивую вещицу из тех, что он мог видеть у него во дворце. Бургуль-Номад сначала был в нерешительности, но потом признался, что больше всего ему хотелось бы иметь не отделанную изумрудами саблю из царской казны и не племенного жеребца из султановых конюшен, а прекрасную наложницу Фелиму.
Услышав об этом, султан пришел в изумление. Как?! Отдать кому-то красавицу Фелиму, жемчужину сераля? Что угодно, но только не это!..
С удрученным сердцем Бургуль-Номад покинул дворец султана и велел седлать лошадей, чтобы возвратиться домой. Но едва он успел отъехать от города, как любовь к Лузинде воспылала в нем с такой силой, что он тут же решил повернуть обратно, и, если судьбе будет угодно, похитить и увезти принцессу с собой.
Вернувшись в Давананкар под покровом ночи, он остановился на одном захудалом постоялом дворе под видом частного лица и, поговорив там с хозяином, довольно скоро нашел себе пару подручных - весьма разбойного вида, из туркмен, готовых на все за хорошие деньги. Заручившись их клятвой - молчать обо всем, что бы они не услышали, Бургуль-Номад рассказал им о своем плане похищения принцессы. После чего велел им запастись веревочными лестницами, крюками и всяким прочим снаряжением, без которого в таком деле не обойтись.
С помощью одной подкупленной старухи, которая ежедневно приходила во дворец чистить и убирать, принцу удалось передать Лузинде записку. Слов в ней было немного: Бургуль-Номад заверял Лузинду в своей вечной преданности, а затем предлагал тайно освободить ее из султанова гарема. Если принцесса доверяет ему и безусловно согласна, говорилось в записке, то в ночь восьмой луны ей следует незаметно выбраться из дворца в сад и там поджидать, все остальное он берет на себя.
И вот наступила означенная ночь; принц с подручными перекинули веревочные лестницы через стену сераля и пробрались в сад. К счастью луна в это время скрылась за облаками, поэтому им удалось остаться незамеченными. Принцессе также повезло, стража, видимо, дремала, пока она спускалась с крыши гарема в сад по крепко связанным простыням. Впотьмах принцу и Лузинде трудно было разглядеть друг друга, но это нисколько не омрачило радости их встречи. После горячих, хоть и недолгих объятий они поспешили исчезнуть, пока их не заметили.
Перебравшись через стену на другую сторону, они вскочили на лошадей, приготовленных там для побега, как тут во дворце забили тревогу. Беглецы пустили лошадей во весь опор, надеясь раствориться в темноте, однако это им не удалось. Стража остановила их у самых городских ворот, а минуту спустя явились и преследователи из дворцовой охраны. Туркмены-подручные в суматохе сбежали, тогда как принц и Лузинда были схвачены и тотчас доставлены во дворец.
