На удивление, с Тэдом стало легко, хотя в первый раз Джейк был готов избавиться от его общества как можно быстрее. И сначала Джейку не нравилось это, потому что словно обязывало к чему-то, а потом он смирился и просто решил получать от этого общения странное, но невообразимо тёплое удовольствие.
Весна наступила не так внезапно, как осень. Она медленно входила в свои права, тепло становилось постепенно, но уверенно. Тэд писал, что в Калифорнии очень жарко и он хочет уехать туда, где прохладнее. Джейк отвечал, что в Индиане сейчас лучше всего.
«Потому что в Индиане ты?», — спрашивал Тэд, ставя бесконечное количество смайлов. «Я сочту это за предложение».
Джейку оставалось только закатывать глаза. И мирные переписки с дружескими шутками, тёплое время года, когда всё вокруг наполнялось новой жизнью, вдруг разом померкло для Джейка, потому что однажды ночью в двери их с Гевином комнаты постучались. Джейк даже не сразу понял, что происходит, спросонья щурясь. Но тут же проснулся, увидев на пороге бледную и лохматую Мэри с огромными пустыми глазами и совершенно чистой кожей, на которой в полутьме не было видно ни единого следа от цветов. Уже позже, при дневном свете, Джейк смог разглядеть такие же незаметные, как и у Гевина, следы, но ночью Мэри без привычных узоров казалась обнажённой.
— Что случилось? — хрипло спросил Джейк, когда Мэри, закрыв лицо руками, упала на кровать, утыкаясь лбом в его плечо.
— Я… Я… Он…
— Он умер, — Гевин подошёл ближе и опустил ладонь на голову Мэри. Та судорожно выдохнула и сильнее прижалась к Джейку. Тот поймал себя на том, что не удивлён. Рано или поздно так и должно было случиться. Он слишком сильно ранил себя, чтобы остаться живым.
Ему не было его жаль, но его сердце разрывалось, когда он чувствовал, как дрожит от рыданий Мэри. И не мог представить, как ей больно. Он бы с удовольствием забрал бы всю эту боль себе, но не имел такой способности.
— Кем он был, Мэри? — тихо спросил Джейк через некоторое время, когда она уже немного успокоилась.
— Другом моего брата, — хрипло и едва слышно проговорила та. — Он работал в службе спасения, у нас, в Кентукки. И он действительно любил свою работу. Он спас столько жизней, Джейк, я не могла сказать ему, что он мой соулмейт. Потому что он бы перестал и спас бы только меня. Но что моя жизнь против десятков тех, кого он успел спасти?
Джейк прикрыл глаза. Их малышка Мэри всегда была слишком доброй и слишком альтруистичной, а он с тринадцати лет не мог оставить в покое вопрос о причине суицида Тэда. Конечно, он тот ещё эгоистичный ублюдок. Но он понимал Мэри. Знал, что сам бы так не смог, а её понимал.
— Зато теперь тебе никогда не будет больно, — он погладил Мэри по щеке, но та лишь покачала головой:
— Нет, теперь мне будет больно всегда.
Она схватила его за руки и крепко сжала, глядя на него всё такими же большими глазами, влажными и красными, болезненно-тоскливыми и почти мёртвыми.
— Не теряй времени, Джейк. Не теряй времени и будь с тем, с кем тебе хорошо. Кто-то из нас должен быть счастлив.
— Всё сложнее, Мэри. Мой соулмейт не…
— Не плевать ли? — спросил Гевин. — Он твой соулмейт не просто так, а потому не теряй времени, Мэри права.
Джейк прикрыл глаза. Да, он понимал, о чём они говорят, вот только не чувствовал, что это верное решение. Не в его случае. Нельзя просто вестись на то, что навязывает природа, судьба или как это называется? Голова раскалывалась от информации, от переживаний Мэри, от тех мыслей, которые и она, и Гевин вкладывали в его голову.
Телефон слабо мигнул, оповещая о сообщении.
«Мой самолёт в восемь утра будет в Индианаполисе. Встретишь меня?».
Изо рта непроизвольно вырвался смешок. Мэри тихо сопела на плече Джейка, Гевин курил, распахнув окна. Джейк стучал по экрану телефона, набирая ответное сообщение.
«Кажется, ты уже всё за меня решил».
«Мы хотя бы должны попробовать». Без смайликов, слишком серьёзно и чересчур не по-тэдовски, а оттого слишком проникновенно. Джейк вздохнул. В конце концов, может, и правда в этом был какой-то смысл.
Должны. И попробуют.
