Откладывать свой поход «на потом», я не стал, поэтому уже через час ковылял по одному из отнорков. И скажу честно, с каждым шагом надежда моя крепла, а настроение повышалось. Да и было от чего. Во-первых, на стенах начали появляться влажные пятна, что свидетельствует о том, что где-то рядом есть вода. По крайней мере теперь смерть от жажды мне не грозит. Пить захочешь, так и камни лизать начнешь. А, во-вторых, с каждым шагом становится светлее. И пусть свет этот, какой-то красноватый, как будто пропущенный через светофильтр, но он есть.
Не смотря на уже накопившуюся усталость, я продолжал идти на свет и почему-то мне становилось все легче, под ногами перестали попадаться мелкие камни, пол стал заметно ровнее и обзавелся небольшим наклоном, свод прохода тоже заметно поднялся и не знаю, кажется мне или нет, но стены явно носят следы выравнивания, как будто по ним кто-то прошелся огромной «шарошкой», даже начали попадаться небольшие ниши, примерно пятьдесят на пятьдесят сантиметров и в глубину сантиметров двадцать. Когда-то давно я читал, что древнеегипетские храмы освещались с помощью зеркал, так вот, эти ниши были бы идеальны для этого, расположены не низко и не высоко и почти через равные промежутки. Когда я это осознал, то в искусственности этого прохода уже не сомневался, поэтому после очередного поворота, оказавшись на узкой лестнице, уже ничему не удивлялся и принял это, как само-собой разумеющееся.
Спустившись на десяток ступеней, я оказался перед искусно обработанным арочным проходом, метров пяти длинной, в конце которого просматривалось помещение, залитое багровым светом. Я еще уговаривал сам себя, что это просто так причудливо преломляется солнечный свет, проходя через что-то мне неизвестное, но в душе понимал, что свет этот абсолютно искусственный и к солнечному не имеет никакого отношения. Глядя на этот пятиметровый проход, у меня возникло двоякое чувство, что-то толкало меня вперед, и в то же самое время, что-то вопило: «остановись, вернись назад, тут тебе нечего делать!». Как несложно догадаться, назад я не пошел, а сделал шаг вперед. Мне показалось, что даже воздух уплотнился, не желая меня пропускать, но я, сам не знаю почему, наверное, из врожденного упрямства и глупости, продолжал ломиться через эту преграду, пока не вывалился с той стороны прохода.
Когда перестали мелькать звездочки в глазах и я, утерев пот, огляделся, то буквально обомлел. Я оказался на небольшой площадке, по обе стороны которой расположились лестницы, настолько широкие, что парочка КАМАЗов вполне свободно на них разъехались бы, ведущие куда-то вниз, где все было заполнено багрово-красным сиянием. Сквозь сияние просматривались огромные стрельчатые ворота, которыми заканчивались лестницы. Где-то высоко-высоко над моей головой простирался куполообразный свод, а, внизу, возвышался… Храм, никак иначе это сооружение я назвать не могу. Не могу сказать откуда, но я почему-то знаю, что нельзя просто так взять и спуститься, надо выбрать лестницу, именно ту, которая мне нужна, хотя и ведут они обе, казалось бы, в одно и то же место. Выбор лестницы, это выбор своей Судьбы.
Размышлял я не долго, уверенно повернув на лево, я начал спуск. Чтобы добраться до ворот, мне потребовалось больше трех часов, но я совершенно не устал. Было такое ощущение, что с каждым шагом в меня вливается все больше и больше сил, даже ребра и рука перестали болеть. Воздух тут был свеж и находился в постоянном движении, с каждым шагом принося все новые и новые ощущения. То это был запах морского побережья, то аромат цветущей степи, то прохлада горных вершин, то зной раскаленной пустыни. У ворот я немного задержался, а потом наклонив голову, как бы принимая уготованное мне, шагнул под стрельчатый свод ворот. В голове раздался звон серебряных колокольчиков, по всему телу пробежала какая-то волна, вдохнувшая в меня еще больше сил. Три шага, и я окунулся в багровое сияние.
Можно ли назвать залом, то помещение куда я попал? Слова, обозначающие творения рук человеческих, кажутся здесь пустыми и никчемными, жалкими и бессильными. Нигде, не в храмах Ватикана, ни в мечетях Стамбула, ни в египетских пирамидах, нигде не ощущается такого простора и величия, такой титанической мощи и сладостного покоя. Это был Храм Истинного Бога, или всех Богов сразу. Святилище – единственное и неповторимое! И зал, лежащий сейчас передо мной служит вместилищем Мира. Нет, многих Миров, верхнего и нижнего, подземного и астрального, пределы его охватывают всю Вселенную, в которой обитают и люди, и Боги, и еще сотни и тысячи разумных рас.
В какой-то момент, почувствовав, что у меня начинает кружиться голова, я отвел свой взгляд от леса стройных колонн, за которым скрывается источник сияния. Теперь я старался смотреть только вперед, сосредоточившись на источнике Света и незнакомой мне Силы, что овевала мое тело.
С каждым шагом источник Сияния приближался все ближе и ближе, постепенно обретая видимые черты. Огромный многогранный кристалл, парил в воздухе над какой-то металлической плитой, покрытой непонятными знаками, которые были в постоянном движении, переплетаясь между собой, наплывая друг на друга, проходя друг через друга, но в тоже время и создающими стройную картину. Кристалл парил в воздухе, словно восходящее Солнце, его окутывала радужная дымка, струящаяся по всему залу, проникающая за колоннаду, нитями разноцветных лучей, стремясь к выходу. Цвета переливались, переходили друг в друга, при этом не смешиваясь и не теряя свою чистоту. Пурпурный, плавно переходил в золотисто-оранжевый, тот в свою очередь в цвет раскаленного Солнца, плавно меняющийся на нежно зеленый, цвет молодой травы, а потом в небесно-голубой, сменяющийся темно-синим цветом морских глубин и заканчивалась эта игра света, насыщенным фиолетовым – цветом заката. Позади кристалла, багрово-красном фоном, колыхалась и подрагивала туманная завеса, от которой и исходило всепроникающее багровое сияние, приведшее меня сюда.
- Ну вот, я пришёл. И что дальше? – сами собой вырвались у меня слова. А в ответ тишина, только за моей спиной маячат чудовищные колонны, белоснежные столпы, подпирающие далекий купол свода, парящий в вышине, скрытый пурпурной дымкой. Багровая завеса слегка трепыхается, будто потревоженная дыханием исполина. Безмолвие и блеск, лишь воздух начал наполняться запахом прелой листвы, вкусом перегретого ковыля, запахом моря и цветущих полей., свежестью горных снегов, ледяных вершин и грозового леса.
С чего я решил, что меня сюда что-то вело? Не знаю, но таких совпадений не бывает. Я уже начал разворачиваться, чтобы идти назад, когда в глубинах кристалла начала зарождаться яркая точка. Потом она вспыхнула ослепительным светом, заставив меня на мгновение зажмуриться. Я еще успел заметить беззвучную синеватую молнию, метнувшуюся прямо к моей голове и подумать:
- Все, конец. Сейчас это огненное копье пронзит мою голову, испепелит мой мозг. Сам виноват, никто меня сюда не звал.
А через ничтожный миг я понял, что все еще жив и приоткрыл глаза. Все вокруг разительно изменилось. Исчез гигантский кристалл, исчезло багровое сияние и игра света, пропали колонны, пропало чувство умиротворения и насыщенности силой. Вместо этого в ноздри ударил запах горелой плоти, тело отказывалось подчиняться и ощущалось как нечто донельзя слабое, истощенное и беспомощное. Под лопатками чувствуются каменные плиты, сияние сменилось тусклым светом свечей, а вокруг меня просматриваются какие-то туманные силуэты, на смену которым приходит какой-то бомж, он что-то мне говорит, и безбожно трясет, а из его глаз капают слезы. Но я его не понимаю и не могу разобрать что он от меня хочет. И в этот миг дикая боль пронзила голову, затопив все в каком-то жемчужном сиянии, после чего наступило благодатное умиротворение, от которого я потерял сознание.
Очнулся я от слабого ветерка, щебетания птиц и пристального взгляда. Открыв глаза, я увидал молоденького паренька, лет пятнадцати, в странной одежде, чем-то похожей на камзолы из исторических фильмов о временах мушкетеров. А потом мой взгляд зацепился за шпагу, висящую у него на перевези и мне стало смешно.
