Наташа теперь нечасто забегала на школьную спортплощадку, где они собирались по вечерам, ссылаясь на нехватку времени – экзамены на носу! А он скучал по ней, и ненавидел себя за это, и не мог поверить, что с ним такое происходит…
Наступил долгожданный выпускной. Конечно же, она была самой красивой в своём вечернем платье жемчужного цвета, подчёркивающем синеву её изумительных глаз.
По традиции, после бала выпускники гуляли по городу, встречая рассвет… Догадалась ли она, вернувшись домой, кто оставил у порога её квартиры букет белых роз?..
От этих воспоминаний он невольно улыбнулся: сколько лет прошло?.. Двадцать? Даже больше!.. Но, почему-то, казалось, что всё это было только вчера…
...А дальше всё сложилось так, как сложилось и, спустя три года, вернувшийся из армии брат привёл домой свою невесту. А вскоре была сыграна пышная свадьба. Так Наташа вошла в их семью. Конечно же, он не прыгал от восторга по этому поводу.
Она наивно продолжала считать его своим лучшим другом, а он так и не смог избавиться от безумного влечения к ней. От навязчивых мыслей отвлекла учёба. Пришлось усердно грызть гранит естественных наук, чего сам от себя, откровенно говоря, не ожидал. Со временем он научился смотреть на Наташу, как на сестру, причём, почему-то, на младшую.
Нет, недостатка женского внимания он не испытывал никогда. Развлекаясь, встречался с милыми студенточками. Новые знакомства заводил ненавязчиво, шутя, дарил этим девчонкам незабываемые, но ничего не обещающие свидания и так же легко, играючи, расставался, умудряясь при этом сохранять с ними дружеские отношения.
Чего же ему не хватало? Что он искал в каждой из них?
«Не зацепила» – стандартное объяснение очередной несостыковки.
Три года так шараёбился, а перед четвёртым курсом чуть не женился! Глупая история! Хорошо, хоть вовремя спохватился – предложения не сделал. Зато вверг впечатлительную девочку в пучину отчаяния, за что долго потом себя ненавидел. Прелюдией же этому сумасбродству послужил один щекотливый эпизод, оставивший в душе неизгладимый отпечаток на всю его жизнь. Он клялся никогда об этом не вспоминать!.. Впрочем, сейчас эта клятва уже утратила всякий смысл.
…Было начало мая, и он, студент-третьекурсник, приехав на праздники домой, отдыхал от общаговской суеты.
Родители укатили на дачу, оставив ему на поруки, своего любимчика – рыжего кота Бонифация, который по каким-то одному ему известным причинам не разделял любви хозяев к загородной жизни.
Вольготно развалившись перед телевизором, они с Боней уплетали домашние вареники, как вдруг, их идиллию нарушил нетерпеливый звонок в дверь. Нехотя поднявшись с дивана, он отправился посмотреть, кому это приспичило ломиться в такую рань. На пороге стояла Наташа, и у неё был такой трагический вид, что Сергей растерялся. Проводив её в зал, усадил в кресло и, присев напротив, мягко отстранил руки от заплаканных глаз.
- Что случилось?…Что с тобой? – но в необыкновенно синем взгляде он не видел ничего, кроме немого отчаяния и боли. Слёзы покатились потоком. Уткнувшись ему в плечо и, как ребёнок, захлёбываясь словами, она твердила: «…Я ему не нужна!..»
Выяснять, что послужило поводом такому умозаключению, в тот момент не было смысла, и ему оставалось только терпеливо ждать, пока она немного успокоится.
И тогда, прижимая к груди это хрупкое, вздрагивающее на каждом вдохе тело, вдруг поймал себя на мысли, что отстранить её от себя выше его сил.
- Как он мог?.. Я ему верила!.. Представляешь – прямо в нашей постели!.. Я ненавижу его!.. Я их обоих ненавижу!.. – в её мыслях царил беспорядок и потребовалось немало усилий, чтобы собрать воедино поток бессвязных слов.
Ситуация оказалась до абсурдного простой: после нелепой ссоры с мужем, Наташа уехала к своей матери, пригрозив на прощание разводом. А тот напился до поросячьего визга и приволок в дом какую-то пассию. Каково было, вернувшись поутру, застать своего супруга в объятьях другой! Да ещё в довесок, вместо оправданий услышать: “Ты же решила со мной развестись!” Да уж! Джентльменский такт – не Вовкин конёк! Закончив свой сбивчивый рассказ, Наташа снова расплакалась.
- Если б ты знал, как я ему доверяла!.. Что мне делать? Родная мать, и та не понимает! У неё свои принципы: «Нечего, чуть что, к родителям бежать! Всё наладится!..» А я жить не хочу!.. Поверишь?.. Я никому не нужна!..
Какими нелепыми казались сейчас любые слова утешения! Обняв за плечи, он прижался виском к её виску.
- …Ты нужна мне…
Он скорее угадал, чем расслышал её шёпот: «…Поцелуй меня!.. » Возможно, это была лишь игра распалённого воображения, но она была в его объятьях!.. Она не отталкивала его!
Он осыпал поцелуями её волосы, всё крепче и крепче прижимая к себе. Хрупкая и нежная, похожая на испуганного ребёнка, она задыхалась, не ощущая ничего, кроме его губ. Втянутые в водоворот страсти, они тщетно пытались пробудить в себе остатки разума. Легко, словно куклу, он перенёс её на диван. Заключив друг друга в объятья, они слились в бесконечном поцелуе… А потом всё куда-то провалилось… Единственным свидетелем их падения стал Бонифаций, который, равнодушно щурясь, поглядывал на них с высоты серванта.
…Наташа понемногу приходила в себя.
- Всё хорошо?.. – идиотский вопрос, конечно… Она не ответила, а лишь уткнулась в его плечо, словно чувствуя себя виноватой.
Чем было это откровение? Для него – вкушением запретного плода! Дерзким, богопреступным, но таким сладостным!..
А для неё?.. Скорее всего минутным утешением, безумием, желанием почувствовать себя отмщённой…
Он не был настолько глуп, чтобы питать какие-то иллюзии. Он просто благодарил Бога за незабываемый миг, подаренный ему этой женщиной!
- Боже, какой грех… – шептала она между поцелуями. Он снова притянул её к себе, но она отстранилась, – …Умоляю тебя, забудь!.. Поклянись, что ты забудешь!..
Он покачал головой.
- Нет!.. Я могу поклясться, что об этом никто никогда не узнает! …Но забыть – нет!..
И в тот момент он осознал, что всё это время искал такую, как она. Искал ни столько в тех, влюблённых по уши девчонках, сколько в своём воображении, в своих ощущениях. И не находил. Только тогда понял, что каждую из них подсознательно сравнивал с Наташей. С женщиной, которая никогда не была его, которая никогда его не выбирала. И всё же, ради неё он продолжал разрушать собственную жизнь.
Очередным безумством стала Чечня, куда, закончив ординатуру, в октябре 99-го он вернулся по контракту. Даже родных известить не потрудился – попросту, не хотел их беспокоить.
И в то время, когда его однокурсники пробивались в престижные клиники, он отрабатывал диплом врача в медбате Сормовской дивизии. И это был его выбор.
Он уже видел эту войну. Жуткий, леденящий кровь вертеп, где каждый миг может оказаться последним, где погибают молодые пацаны, твои товарищи, с которыми ещё вчера по-братски раскуривали пачку дешёвых сигарет и делились мечтами о будущей жизни на гражданке…
Привыкнуть к потерям невозможно! Когда чужая боль становится своей, невольно переосмысливаешь жизненные ценности. Нет, он не жалел о том, что ему пришлось пройти эту школу, но вспоминать Чечню старался как можно реже.
Так почему же человеческая память цепляется за страницы, которые хочется забыть, вычеркнуть, перевернуть? С годами притупляется любая боль, он это знал. Нужно только выждать, пока время залечит раны, пережить, не поддаться отчаянию, не сломаться!.. Он всегда чувствовал себя достаточно сильным, чтобы справиться с любыми испытаниями. Но на этот раз всё было иначе. Слишком недавними были события. Забыть их было немыслимо, можно было только заставить себя не вспоминать. Он и сейчас не хотел об этом думать, но образы сами лезли в голову.
…Операционная… бесчувственное тело дорогой ему женщины… сбивчивый писк мониторов, свидетельствующий о том, что в этом теле ещё теплится жизнь… и страшное осознание того, что шансов ноль. Самым ужасным, было признавать собственное бессилие, тщетность всех попыток. После четырёх часов отчаянной и безнадёжной борьбы с неизбежным, он даже не сразу осознал, что её сердце остановилось. Погасли мониторы, смолк их монотонный гул, в наступившей тишине кто-то коснулся его плеча, окликнул по имени… А он никак не мог поверить, что это конец… Боль пронзила насквозь и разлилась по всему телу. Всепоглощающая лавина боли… Непонятно, откуда черпались силы противостоять всему этому? И даже сейчас, спустя месяцы, навязчивая мысль без конца бередила кровоточащую рану: она мертва… он никогда больше её не увидит…
