— Я поняла, что Тиффани нагрянула к тебе далеко не в трезвом состоянии, — продолжает Рейчел. — И чувств как раз не стыдилась только она.

— Я сказал тебе однажды, что Расл — это лишь мое прошлое. — Мой хрип начинает раздражать меня самого, но я не могу иначе. Черт!

Взгляд серо-голубых глаз обретает ласковый оттенок, наполненный нежностью. От этого на душе становится подозрительно тепло, но до безумия приятно. Лишь через визуальный контакт я могу понять все ее чувства, во главе которых стоит любовь. Это немного смягчает боль, ну или же просто отвлекает от нее.

— Я это помнила, Тедд. — Уголки точенных губ едва дергаются вверх. Ох, знать бы, о чем она думает. — Поэтому, немного успокоившись и все обдумав, я вернулась в Эскалу. — Рейчел внезапно меркнет, видимо вспоминая череду событий. — Но там была лишь женщина, кажется миссис Тейлор, несколько мужчин в черных костюмах и твоя мать. — При упоминании о маме я напрягаюсь. В голове всплывают обрывки ее криков на счет отключения аппаратуры и искренняя вера в мое восстановление. Ох, скорее бы увидеть родителей! — Они сказали, что… — Рейчел запинается и туго сглатывает, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Ты попал в аварию и уже несколько дней находишься в больнице без сознания. Внутри все оборвалось. — Она вздыхает, уткнувшись взглядом в стену. Встречаться со мной глазами Рейчел не решается. — Я летела к тебе сломя голову, но врачи напрочь отказывались пускать меня в палату. Посещения были разрешены только родным.

Я завороженно внимаю каждому ее слову, мысленно вырисовывая картину происходящего. Забытье все пытается поглотить мое сознание, но я отчаянно стараюсь не упускать из виду любимую девушку, пропуская через себя все ее переживания и эмоции.

— Я просидела на кушетке рядом с твоей палатой почти целый час в надежде, что врачи все же разрешат мне войти. Тут я увидела твоих родителей. — Рейчел наконец переводит взгляд на меня, и я в момент могу прочитать все ее чувства: страх, волнение, переживание и…любовь. — Твоя мама сразу поняла, кто я, и подняла целый бунт в больнице, чтобы меня пустили к тебе. — Девушка усмехается, а я нерешительно растягиваю губы в кривоватой улыбке. Они едва слушаются меня, но я несказанно рад, что постепенно обретаю контроль над своим телом. — Я подождала, пока твои родители переговорят с доктором, а потом пригласят меня. Когда твоя мама выходила из палаты, она сказала, что прогнозы весьма благоприятные и совсем скоро ты должен прийти в себя… — Рейчел снова медлит, в уголках глубоких глаз вновь начинают маячить слезы. — Но ты не просыпался. Прошла неделя, две, плавно они переросли в месяц. Хороших новостей становилось все меньше. Врачи говорили, что ты все сильнее погружаешься в сон, и если так будет продолжаться, то навряд ли проснешься в дальнейшем.

Тяжело дыша, я перевариваю такие ужасные новости, невольно предполагая, чтобы случилось бы, если бы я не очнулся. Ведь по словам Рейчел, меня должны были лишить жизни уже сегодня.

— Из-за стольких переживаний я уже думала, что мое сердце остановится раньше, чем твое. — Она грустно улыбается. От этой мысли мне становиться хуже. Не могу представить ее холодной и безжизненной. — Твои родные, Брайан, я… Даже Лесси, которая едва знает тебя. Все были на нервах и с нетерпением ждали, пока очнешься. Однако это не происходило.

Рейчел тяжело вздыхает, вытирая остатки горьких рыданий. Кажется, она немного успокоилась.

— Тиффани тоже навещала тебя, — произносит девушка, слегка наклонив голову набок. — Доктор Лонгман один раз спросил меня, кем я все же являюсь тебе, а потом сказал, что с точно таким же описанием к тебе приходила мисс Расл. Правда только однажды…

Я всеми силами подавляю внутреннее раздражение, которое начинает бушевать во мне с новой силой. Эта дрянь еще смела называть себя близким мне человеком, хотя сама изрядно подпортила мое существование. Дьявол! Ей-Богу, если эта девушка еще раз явится сюда, я поставлю на уши всю больницу, только бы духу ее больше было в моей палате!

— Было очень тяжело, Тедд, — шепчет Рейчел, направляя на меня измученный взгляд. — Нам всем было тяжело. А когда мне сказали, что тебя собираются отключит от источников искусственной жизни… — Девушка выдерживает паузу, видимо борясь в очередным наплывом слез. — Даже рассказывать об этом не хочу. Главное, что ты пришел в себя.

Ее глаза наполнены любовью, и я вспоминаю, что она произнесла, когда я был без сознания.

“Я люблю тебя!”

Больше в этом нет никаких сомнений.

— Я люблю тебя! — Срывается с моих губ с мучительным выдохом, словно это последнее, что я говорю ей.

Заплаканные глаза Рейчел заливаются уже таким знакомым блеском, она кривит губы в очаровательной улыбке. Больше между нами нет недосказанностей.

— Я тоже тебя люблю, — произносит девушка, едва касаясь моей руки.

Я аккуратно сжимаю ее ладонь, игнорируя тупую боль, которая в миг пронеслась от запястья до плеча. Мне важно видеть ее, чувствовать. Это все, что сейчас нужно. Рейчел ласкового водит большим пальцем взад вперед, разгоняя по телу приятные покалывания внутри. Подумать только, что я чуть не потерял своего самого дорого лугового волка.

В палату входит мистер Лонгман, прервав сладкие грезы. Закон подлости работает на все сто.

— Мисс Гилмор, — сурово произносит он, — мистеру Грею нужен отдых. Вы можете навестить его завтра в любое время.

— Конечно, доктор Лонгман, — отвечает девушка, поджав губы.

Мужчина покидает палату, а Рейчел все не отводит от меня взгляд. Затем поднимается с кресла и, не отрывая своей руки, мягко целует меня в лоб. Да, пожалуй, это единственное место, от прикосновения к которому я не испытываю боли.

Прибор, выводивший данные пульса, запищал чаще, выдавая все мои эмоции. Проклятье!

— Я приду к тебе завтра, — улыбнулась девушка и поспешно вышла из палаты.

Я вновь остался в одиночестве, которое с недавних пор начинает меня пугать. Сонливость окутывает с головой, но я боюсь закрывать глаза. Страх того, что я не смогу проснуться снова, не покидает сознание, но все внутри меня так сильно желает забытья, что я невольно проваливаюсь в темноту.

***

Резкая боль в грудной клетке заставляет меня проснуться, мучаясь от этих ужасных ощущений. В палате уже светло, и я смутно гадаю, сколько сейчас время… И какой вообще сегодня день. Я пролежал в коме три месяца, это не малый срок. Кажется, за окном уже октябрь. Осень. Мое любимое время года, а прикован к больничной кровати и едва могу шевелиться. Проклятье!

Я оглядываю палату, погружаясь в глубокие размышления “какой будет моя жизнь дальше?” Пожалуй, на этот вопрос невозможно найти ответа, ведь я совершенно не знаю, как обстоят дела в “Грей энтерпрайзерс”. По большей части устройство моей жизни зависит от работы. Нужно будет поговорить об этом с отцом.

Дверь в палату приоткрывается, я вижу счастливое лицо матери.

— Тео! — Восклицает мама и кидается ко мне, а я тут же съеживаюсь, опасаясь ее эмоций.

Она присаживается в кресло рядом с койкой и сильно сжимает мою руку. Я недовольно хмурюсь, пытаясь перетерпеть внезапную волну боли. Чёрт!

– Тише, Ана, – укоряет отец, – ему ведь больно.

– Прости, – шепчет мама, немного ослабляя хватку. На её лице играет счастливая улыбка, а на глазах наворачиваются слезы. Только не это! – Как ты себя чувствуешь?

Хм, горькая правда ведь лучше, чем сладкая ложь, но рассказывать матери о своих страданиях, как физических, так и душевных, я не хочу.

– Все нормально, мам. – Сегодня мне уже удаётся разговаривать громче. – Будет ещё лучше! – Я стараюсь вложить в голос как можно больше энтузиазма, но он все равно получается слабым и безжизненным.

– Мы же чуть не потеряли тебя…

– Не нужно! – Протестую я, боясь, что ещё одной вспышки небольшой истерики я не выдержу. Мне хватило восклицаний Рейчел.

Отец становится позади матери и успокаивающе сжимает ее плечо. Глаза папы наполнены жалостью и сожалением, но он не высказывает свои эмоции. От этого даже немного легче.