После этих фраз глаза Захара Степановича заблестели, и голос как-то задрожал. Видно было, что он был истинный патриот, и то, о чем сейчас пишут в различных газетах, журналах, он знал не понаслышке.

– Работа в этой группе была своеобразной. В большей степени аналитической. Были и частые командировки за рубеж. Встречи с агентами. За короткий срок пришлось выучить английский. Вся западная пресса проходила через наш отдел. Любой намек или любая зацепка, даже в маленькой бульварной газетенке, вспенивала работу нашего отдела. Одна из первых задач, которая стояла перед нами, – определить круг людей, которые входят в межнациональное, межконтинентальное, никем не выбранное и никем не назначенное теневое правительство. Другими словами, кучка богатых и неглупых людей, которые взяли на себя ответственность вершить судьбы целых стран. Для достижения своих целей они использовали разные инструменты. Революции, войны, финансовые аферы. В их руках находилось три четверти капитала всего мира. Вот только Советский Союз в этот капитал не входил. Да и оценить Союз было невозможно. Этот лакомый кусок не давал им покоя.

Задачи стояли глобальные. Работы было очень много. Самой сложной и опасной была агентурная работа. Нужна была информация, а для ее получения нужны были свои люди везде, кто мало-мальски влиял на общественное сознание. Масоны, иллюминаты, Политический совет, а впоследствии Совет трех и Бильдергберский клуб, везде должны были быть завербованные люди. Все это нам удавалось, а вот с Ватиканом было сложнее, и не потому, что священнослужители не шли на контакт, а лишь потому, что большая часть их верхушки к реальной власти отношения не имела. Мы вникали во все мало-мальски известные и тайные структуры. Нашему отделу переподчинили немецкую, английскую, итальянскую, американскую агентуру и агентуру еще из двадцати двух стран. Еженедельные отчеты ложились на стол Сталину лично. И лишь с приходом Горбачева секретный отдел был закрыт и расформирован. Но это отдельная история. И ее я расскажу позже.

Мы знали о многих заговорах, любой переворот в любой стране мы контролировали либо знали о нем и наблюдали. Но, несмотря на полную осведомленность, было чувство, что кто-то нас ведет и направляет. За нашей работой, безусловно, следили разные структуры как в Союзе, так и за рубежом. Были и у нас «кроты». Но кто-то был выше всего этого. И этот кто-то позволял нам знать лишь только то, что, как он считал, нам необходимо. Информация к нам поступала в определенной последовательности и в определенные сроки, мы ее обрабатывали и передавали наверх. В свою очередь наверху принимались решения, которые решали судьбу не только нашей страны. В определенные моменты я задумывался над тем, что если бы не было нашего отдела, его надо было бы придумать, чтобы манипулировать нашими вождями. И такие мысли приходили не только в мою голову. Но делиться ими никто не решался. Однажды один из наших сотрудников на перекуре поделился этим чувством. А через день он был сбит автомобилем около своего дома. Может, это была случайность, но моя работа доказывала, что случайностей не бывало. Особый интерес у нас вызвали показания соратника Владимира Ильича Ленина и его вербовка Западом. Информации от узника получили мы немного, да и умер он как-то быстро. То ли наши энкавэдэшники постарались, то ли и впрямь здоровье его подвело. Но сказанное было очевидным. После прихода Сталина все соратники либо погибли, либо сбежали на Запад и там не смогли долго прожить. Да и гибель некоторых из них якобы от рук НКВД была по меньшей мере подозрительна: никто из убийц не получал прямых приказов, но тем не менее приказы были четко выполнены.

– Подождите, а как же кирка, Троцкий?

– Да, да! Я понимаю, о чем ты хочешь сказать. Но пойми, иногда лучше признаться в том, чего не делал, чем в том, что ты не управляешь процессом.

Захар Степанович достал папку с красной полосой и, бережно накрыв ее рукой, сказал:

– Тут все отчеты допросов по делу о гибели Троцкого, и поверь мне, никто не давал такого приказа.

Вернемся к Ленину. Изучив всю хронологию его бытия за рубежом, мы не смогли найти ни одной зацепки. Через кого осуществлялась вербовка? Ближайших соратников уже не было в живых. Другие близкие ни в чем не признавались, да и было похоже на то, что они ни о чем не знали. Изучая все окружение, я стал подозревать личного шифровальщика Серго. Все мы знаем труды Ильича, их объем, но зачем ему нужен шифровальщик? Стенографист – да. Но зачем шифровальщик? Мы хотели его арестовать, но опоздали. Наши коллеги из другого секретного отдела опередили нас. И, несмотря на наше влияние, мы не смогли его получить. А затем он просто исчез. Так нас и не подпустили к нему. Я думаю, что он много знал про Сталина, а тому не хотелось, чтобы он рассказал на наших допросах что-то, что могло бы опорочить нашего вождя. И вождь просто избавился от Серго.

Захар Степанович вздохнул и добавил:

– И тут началась война. Работу нашего отдела заморозили. И мы упустили ученика Серго – Андрея. Он погиб в первые дни войны. Осталась дочь. Но, к нашему разочарованию, она нам ничем не помогла. Вот твой блокнот, который ты нашел, определенно и есть ключ к разгадке. Но возможно ли им воспользоваться и что нужно расшифровать? Эти вопросы мучают меня уже семьдесят лет. Порою чувствую себя щенком, который бегает по кругу за своим хвостом, лишь потому, что большего он не может, а это вполне занятие для него.

Если у тебя есть время и желание, ты можешь попробовать заняться расшифровкой. Сейчас есть компьютеры и разные новшества, может, сегодня это и не сложно.

Игорь и Захар Степанович проговорили всю ночь. Утром Игорь ушел к себе и проспал до вечера.

Поздно вечером Захар Степанович сам пришел к Игорю и приволок чемодан, в котором были папки с материалами.

– Вот! Вся моя жизнь. Я оставлю это у тебя. Может, кому-то и пригодится.

Он сел на стул, выдохнул и добавил:

– Мой счет идет уже на минуты. А вдруг у кого-то выйдет разгадать эту тайну. Может, это поможет всем или погубит.

Это были его последние слова, которые врезались в сознание Игоря. Захар Степаныч ушел.

Игорь уехал домой. Полетели будни, и через месяц Игорь узнал, что их соседа не стало. Умер старик в своей кровати, тихо, во сне.

Прошел год.

Игорь остался без работы: поменялся мэр, и новый градоначальник зачистил ряды, так Игорь очутился на улице. Решил отдохнуть, провести время с семьей.

Приехав на дачу, Игорь решил посмотреть содержимое чемодана. Открыв его, он увидел записку.

«Здравствуй, Игорь! Наверно, судьба нас не зря свела. Видимо, суждено тебе сыграть в этом деле какую-то роль. Многого ты сейчас не поймешь, многого не оценишь, но так уж случилось, и ты вовлечен. Перед тобой очень ценные документы. Ты можешь их прочитать и не поверить всему, о чем там написано, но ты просто обязан их передать одному человеку. Вот его телефон: 8915… Позвонив ему, ты просто скажешь, что я просил передать бумаги, и отдай ему томик Блока и записную книжку. Он знает, что с этим делать. Извини, что тебя прошу. Ты вне подозрения.

P. S. Отдай все как можно быстрей, от этого зависит твоя безопасность и безопасность твоей семьи. Человека зовут Сергей Васильевич Ефимов, он генерал ФСБ в отставке».

Прочитав это письмо, Игорь впал в оцепенение.

– Что все это значит?

В его голове смешалось все. Бред старика, чужие тайны. Все это напоминало дешевый триллер. Но холодок по спине пробежал. И этого Игорю было достаточно, чтобы понять, что он влип. Игорь это почувствовал кончиком каждого пальца.

«Стоп! Нужно собраться. Еще ничего не произошло. Кому все это надо? Вся эта история умерла вместе с Захар Степанычем. Его кошмары не должны влиять на мою психику», – размышлял Игорь.

Выпив рюмочку коньяку, он успокоился. И любопытство взяло верх. Игорь сел читать содержимое чемодана. Все документы были в виде аналитических записок с подтверждениями различных фактов и вырезок из газет. Вырезки были на английском французском и немецком языках. В записках говорилось о существовании некой семьи или группы людей, которая, в свою очередь, управляет всем миром. Эти таинственные люди обладают экстрасенсорными способностями. Они привлекают других с похожим даром и, используя свои безграничные возможности, влияют на массы людей любой страны, державы, нации. С этим бредом в голове Игорь пошел спать.