Дрема ходиками тикает в углу.
Кот калачиком свернулся на полу.
Я ногой кота подвину,
Чтобы искры от камина
Не прожгли в его крутом манто дыру.
Тонкий кофе аромат щекотит нос.
Я в нирване, как пиндос
[1] на Барбадос.
Гости скоро кто откуда
Понаедут, а покуда
Пылесос с ковром целуются взасос.
Нежным запахом гортензий дышит сквер.
Слышу голос из прихожей: «Ах, Моншер!»
Зашуршала вмиг прислуга,
А дворецкий как белуга
Проревел: «К вам Леди Альбаролла, сэр».
Мысль мгновенная блеснула – не до баб!
– Ты пойди скажи миледи, что ослаб.
Мол, прикованный к постели,
Пусть позвонит на неделе,
Снова буду дочке лорда вечный раб.
Крик истошный в ля мажоре: «Кошка, брысь!»
Адресован был он Мурзику, кажись.
Альбаролла собралась и
Укатила восвояси.
У меня таких мамзелей завались.
А пока в бордель открою дверь пинком,
Где и пыль, и гам, и дым стоят столбом.
Погоняю чаю с гейшей,
Крикну кэбу: «Эй, милейший,
Отвези-ка в Downtown с ветерком!»
По Бродвею прошвырнуться хорошо.
Век гулял бы, только вспомнил про горшок,
Нет проблем! Я улыбнулся,
Кашлянул… и вдруг проснулся.
Взгляд уперся в грязно-серый потолок.
Время ходиками тикает опять.
Рассвело уже совсем, пора вставать.
Голос хриплый: «Хватит глючить,
У судьбы блага канючить
И кота ногой несчастного пинать…»
