Так, со временем из изначально разрозненных пришлых группок в Трэш-сити спаялась довольно крепкая община со своим укладом жизни и обычаями, очень похожими на обычаи поселений так называемого Фронтира эпохи освоения Дикого Запада.
…В недалеком от этих мест Алтуфьево обитатели метро поначалу были удивлены и крайне возмущены, однажды обнаружив, что в Долгопрудненском лесу, в гипермаркетах и на складах в районе МКАДа, на их исконной территории вдруг появились другие хозяева. (До этого дорожки двух общин каким-то чудом умудрялись не пересекаться.) Охотники и разведчики хорошо укрепленного поселка у подножья Сор-горы, закрыв лица респираторами и самодельными фильтрующими масками и облачившись в тяжелые брезентовые защитные плащ-накидки, стали часто появляться как на территории леса, так и в его окрестностях, на городских окраинах. И, естественно, сталкиваться при этом с коллегами из метро.
Поначалу две общины враждовали так, что при случайных встречах и неизбежных при этом стычках охотников просто пух и перья летели. Алтуховцы, разнюхав, где живут и чем занимаются новоявленные соседи, по привычке начали промышлять разбойными набегами. Брали все, что могли ухватить, – продукты из амбаров и вещи, похищали работающих на огородах зазевавшихся женщин и девушек… Мужчины Трэш-сити после этого пускались в погоню и, случалось, отбивали похищенное. Но бывало и так, что лихие налетчики успевали скрыться с награбленным добром и плачущими пленницами в своих подземельях. И попробуй-ка выковыряй их оттуда, из-за их гермоворот!
Подобные взаимоотношения – с враждой и довольно кровавыми разборками – длились довольно долго. А потом обитатели Трэш-сити достроили новый, еще более неприступный поселок на вершине Сор-горы и подвели к нему все необходимые и доступные в нынешних условиях коммуникации. В один прекрасный день они организованно переселились наверх, и вот тогда-то и пришло время алтуфьевским абрекам кусать локти и скрипеть зубами. Новый Сор-городок отличался от старого не только более крепкими стенами охранного периметра. Подступы к нему были затруднены, во-первых, почти отвесными стенами самой горы, во-вторых – непроходимой чащей кустарника и молодых деревьев. А единственная мало-мальски удобная дорога от подножья холма (по которой когда-то, целую вечность назад, поднимались наверх трудяги-мусоровозы) была теперь нарочно по краям обсажена злющим шиповником, обнесена частоколами из хвороста и колючей проволоки и охранялась чуть ли не на всем своем протяжении.
Набеги на Трэш-сити после нескольких неудач прекратились, похищения женщин и девушек – тоже. Единичные удальцы из Алтуфьево, правда, поначалу пытались как-то добывать себе наложниц и после переноса Сор-городка наверх, но в большинстве своем их попытки теперь оканчивались ничем. И это еще в лучшем случае!
Но время шло. Забывались старые обиды и распри, представители обеих сторон невольно сходились на общих охотничьих и сталкерских тропах, общались, обменивались новостями… Случалось, что и помогали друг дружке, а то и жизнь спасали… Постепенно обитатели Алтуфьево и Сор-городка смогли найти точки соприкосновения, договорились о статусе окрестных территорий и «хлебных» мест, очертили границы и сферы влияния, выработали нормы профессионального этикета при встречах и спорах из-за добычи. Отношения между соседями мало-помалу стали входить в более спокойное и мирное русло. И даже соперничество из-за охотничьих территорий и ресурсов теперь было не настолько экстремальным и кровавым, как прежде. А тем из алтуховцев, кто вдруг всерьез собрался реализовывать матримониальные планы, теперь приходилось отправляться на поклон к соседям и как-то уже более цивилизованно добиваться для себя подруг. То есть свататься к местным красоткам на полном серьезе и вполне официально! С посыланием богатых подарков, смотринами, свадьбами и… с неизбежным конкурированием с соперниками – как из самого Трэш-сити, так и из своих!
Тогда-то и начали некоторые из ранее попавших не по своей воле в «алтухи» женщин из личных и общественных рабынь-наложниц также становиться законными женами своих похитителей и хозяев. Со временем алтуфьевки, махнув до поры до времени рукой на все еще сохраняющиеся, по воле мужчин, в их немногочисленных рядах статусные различия, образовали что-то вроде негласного сестричества. И, как некогда у индейских племен Нового Света, оно теперь сообща решало все «женские» вопросы общины и, как могло, защищало интересы и благополучие местных дам независимо от их личного и общественного статуса. И постепенно к мнению и к осторожным, но взвешенным и довольно мудрым советам женщин стали прислушиваться и сами непререкаемые хозяева этой разбойной станции – мужчины.
…Решив, что совет вождя по поводу сбора дополнительной информации о матери будет все же не лишним, Марк после разговора с ним отправился в «бабье царство». Так на станции назывались несколько помещений хозяйственного назначения, где находились кухня, прачечная, продуктовый склад и прочие службы, которыми ведали женщины.
– Теть Лен, есть че пожевать? – осведомился он, первым делом сунув нос на кухню. В животе, между прочим, уже урчало: молодой растущий организм настойчиво требовал заправки.
Старшая повариха оторвалась от любимого развлечения – раскладывания пасьянса из порядком потрепанных и засаленных карт – и указала на облезлый табурет у стола.
– Садись… Люськ! – крикнула она вглубь подсобки. – Тащи миски, охотничек твой кормиться пришел! – и подмигнула Марку.
Люська – голенастая двенадцатилетка, дочка поварихи, выпорхнула из-за занавески, стрельнула глазами в парнишку, покраснела, потупилась и сноровисто зашуровала у плит. Через несколько минут перед О’Хмарой стояла полная, с горкой, миска ячменной каши с мясом и кружка травяного чая. На отдельном блюдечке, на куске тонкого, ячменного же лаваша высилась горка сушеных прошлогодних ягод – к чаю.
Ячмень выращивали в общине Сор-горы и торговали им и прочими дарами своих полей и огородов с соседями из подземки. И не только.
– Спасибо, – небрежно кивнул Марк девочке. Та совсем смутилась от мимолетного внимания юного охотника, неловко хихикнула и усквозила обратно в свои подсобки.
Незамужних девушек и девочек-подростков в «алтухах» было настолько мало, что местным мальчишкам-подросткам и молодым парням поневоле, по примеру взрослых мужчин, приходилось конкурировать между собой в попытках добиться благосклонности юных прелестниц. И если мелкая пацанва по глупости и неопытности своей ограничивалась пресловутым дерганьем за косички и сомнительными геройствами, вроде сования за шиворот улиток и подкладывания в спальники дохлых крыс, то более старшие и сознательные уже потихоньку примеряли на себя непривычные пока еще повадки будущих альфа-самцов. И «рыцарские подвиги в честь прекрасных дам» (Алхимиково выражение) у них были уже другими и куда более серьезными!
Скромность, домовитость и покорность были главными добродетелями, которые требовались от женщин, девушек и девочек в насквозь патриархальном, зиждущемся на почитании права сильного алтуфьевском обществе. И потому дочери местных отчаянных сорвиголов были – в отличие от своих же сверстников – просто-таки образчиками послушания. В будущем каждой из них предстояло, как некогда их матерям, покориться неукротимой воле кого-то из сегодняшних юнцов – того, кто окажется самым сильным, ловким и решительным в деле отчаянного соперничества за самку с такими же, как и он, молодыми, но уже на всю пасть зубастыми волчатами.
В силу подросткового возраста и присущих ему личных заморочек Марк на девчонок внимания совсем не обращал. Отчасти он даже презирал их, считая существами слабыми, никчемными и не стоящими его, О’Хмары, внимания. То, что поварихина дочка время от времени осмеливалась робко ему улыбнуться и всякий раз отчаянно смущалась и краснела, едва его завидев, он воспринимал абсолютно равнодушно. Хотя, в общем-то, рос практически в ее обществе – ибо после ухода со станции матери его воспитанием занимались местные женщины сообща, кто чем мог помочь. И, так или иначе, ему приходилось в детстве общаться и играть не только с мальчишками. Но так уж исторически сложилось в Алтухах, что детские компании, поначалу общие, сами собой распадались на сугубо «девчачьи» и «пацанские» довольно быстро.
