Несмотря на то, что в индуизме, как и в индийской культуре в целом, весьма развита тенденция к классификации и систематизации явлений, сам индуизм производит первое впечатление — лишённого чётких границ религиозного комплекса, который как бы распадается на ряд течений и ветвей, большое количество школ, толков и культов, основанных порой на взаимно конфликтующих идеях и практиках. В индуизме огромное множество богов, нет «Единого Бога», нет основателя, верховного учителя или «пророка». Но при этом в индуизме множество «основоположников» (зачастую мифических), отдельных учений и сильно развитый культ духовного наставничества. В индуизме нет единого для всех течений индуизма «священного писания» (являющегося главным признаком религии монотеизма и «откровения») но силён авторитет основополагающих для каждого из религиозных направлений и школ текстов и преданий, также как и силён авторитет основателей-наставников этих направлений и школ. Нет «символа веры» или общепринятой доктрины, но есть понятия, всегда находящиеся в центре внимания всех без исключения индуистов — дхарма, карма, сансара, мокша, Брахман, Атман, Варна, каста и другие.

В индуизме нет ничего подобного привычной Западу церковной организации, но это вовсе не означает религиозной анархии — в индуизме действуют внутренние духовные скрепы, “работающие” на целостность цивилизации без известной Западу церковной структуры. Именно поэтому индуизм гораздо устойчивее любых других религиозных систем, основанных на структурно-церковной организации и едином общем культовом порядке, признанном всеми верующими: управление индуизм максимально “одухотворено” (не требует единой материальной социальной религиозной организации) и бесструктурно. Грубо говоря, в индуизме нет того, что безоговорочно признавалось и рассматривалось бы всеми индуистами лишь с одной раз и навсегда закреплённой точки зрения

.[425] Особая привлекательность и “гуманность” индуизма связана с его «многоликим единством». Не секрет, что одними из самых «добрых» и «безобидных» всегда считали индусов именно из-за их “свободной” на первый взгляд религиозной системы, объединяющей огромную (вторую по численности населения после Китая) нацию-цивилизацию.

Удивительная многоликость индуизма вводит в заблуждение некоторых исследователей, которые утверждают, что «индуизм — не религия, а сочетание отдельных, хотя и близких друг другу религий» (шиванизма, вишнуизма и пр.). Другие, также отвергая существование единого индуизма, предлагают разделять лишь его разные виды (по социальной организации культов): храмовый, домашний, жреческий, сельский или народный, племенной и т. п. Но эта точка зрения несостоятельна: индуизм необычен сложной и непривычной для западного исследователя религиозной организацией, однако общая для всего многоликого индуизма организация есть и она устойчиво духовно-эгрегориально самоуправляется уже около 1500 лет (как минимум). Кроме того внешне отдельные компоненты, уровни, элементы всего религиозного комплекса индуизма без сомнения связаны между собой и восходят к единой вершине духовно-эгрегориальной иерархии — даже несмотря на возможную конфликтность и взаимоисключающие фрагменты некоторых уровней этой пирамиды эгрегориальной сборки. Такая конфликтность свойственна не только Востоку, но её полно и на Западе, который привык к строгой церковной организации

.[426] Дело в том, что частные несоответствия как правило не помеха в деле выстраивания неправедной культуры: главное, чтобы общая внутренняя алгоритмика иерархии, на которой держится основа (духовный и структурный “хребет”) системы — этими частностями не нарушалась. Некоторый “либерализм” частных компонент вносит в религиозную систему колоритность «свободы личности» — но лишь в пределах всей духовной иерархии: если же несоответствие касается «безопасности» устойчивого существования иерархии — его сразу же удаляют (как будто “раковую опухоль”). Именно поэтому такого рода “опасных” несоответствий в индуизме либо нет, либо они представляют собой «бесконечно малую величину», которой пренебрегают при рассмотрении устойчивости системы, но которая придаёт ещё большее ощущение духовной «свободы личности» — своеобразного «духовного полёта», так свойственного восточным людям.

Подтверждением только что сказанного является известная исследователям «внутренняя динамика» религиозной системы индуизма. Отдельные компоненты, уровни, элементы всего религиозного комплекса многоликого индуизма без всякого сомнения тесно связаны между собой, постоянно взаимодействуют и дополняют друг друга, пользуясь одним и тем же запасом “философских” идей (дхарма, карма, сансара, мокша, Брахман, Атман, Варна, каста и другие), представлений и многочисленных религиозных образов. Исторически в тех или иных направлениях, учениях или школах индуизма происходили отбор, переосмысление и изменения в их функционировании. Некоторые из направлений выделялись, другие — порой демонстративно-наставнически

[427] — отбрасывались

.[428] В самой возможности появления разнообразных идей выражался как бы «плюрализм индуизма» — но «плюрализм» заканчивался, когда на неком духовном (и высшем структурном уровне “жрецов”) очередное направление признавалось «опасным» для устойчивого существования всей иерархии.

В то же время, в отличие от инквизиторских культур многих религий «откровения» индуизм во-первых, изначально спокойно относился к появлению нового течения и во-вторых, также по-восточному спокойно, не торопясь его аннулировал, объясняя “философскую” несостоятельность, которую принимали большинством индусов, поскольку с этим были согласны в первую очередь почти все учителя-наставники

[429].

Такой восточный подход (свойственный иерархии по-умолчанию)

[430] создаёт видимость «плюрализма», объясняемого отсутствием ересей, подлежащих материальному (физическому) искоренению: но их всё же искореняют сперва духовно (накладывая запрет, который подхватывают большинство наставников, как по команде: в действительности команда проходит, но не структурно, а эгрегориально), после чего они сами отмирают, поскольку простые индийцы их перестают поддерживать. Таков «молчаливый и “терпимый” к ересям» индийский Восток. Но это отнюдь не означает, что история индуизма не знает религиозных распрей и что ему свойственна полная и абсолютная веротерпимость. Это означает, что в истории индуизма борьба с инакомыслием редко принимала крайние формы, а «чужеродные элементы», как правило не изгонялись, а вписывались и перерабатывались (с очисткой от всего “опасного”: после чего от них могли остаться лишь названия и символы), и после их адаптации к “безопасности” религиозной иерархии включались в общую систему индуизма: лишь в исключительных случаях носители таких «опасных» для системы “вирусов” уничтожались физически либо изгонялись.

На примере «религиозной терпимости» индуизма (которой нет ни в одной из рассмотренных нами систем) можно увидеть весьма “удачный” образец супер устойчивого функционирования духовного программного обеспечения рабовладельческой системы

.[431] Первый опыт такого функционирования, который бросается в глаза, это «единство многообразия» древнейшего духовного обеспечения индуизма