Американец тяжело дышал. В скафандре жара и духота станции неминуемо брали своё. Открытый шлем не помогал. Ствол винтовки слегка покачивался между Васильевым и Никитиным.

- Быстро, - на своём чудовищном русском снова напомнил Шепард. - Или я стреляю.

- Не надо, - попросил его Никитин. - Они уже идут.

Действительно, из глубины отсеков слышались приглушённые голоса Бороденко и Степнякова. О чём те говорили, понять не получалось, но оба явно приближались.

- Hello, friend! - с чудовищным русским акцентом заорал Бороденко, едва показался в отсеке. - Peace! Tom Sawyer! Mark Twain! Chicken nuggets!

Толкнулся ногами и буквально прыгнул вперёд с ножом в руках.

Командир экипажа на прыжок своего подчинённого среагировать вовремя не успел. Слишком неудачно он цеплялся мыском за скобу в полу. Вполоборота не то, чтобы толкнуться, даже просто собраться для прыжка уже проблема. Васильев находился в не сильно лучшем положении, но сам решение принял чуть ли не мгновенно. Свободной рукой он схватился за плечо Никитина так, что едва не вывернул его из сустава, упёрся в командира станции ногой, и буквально метнул себя вперёд к противнику.

В тесном отсеке сдвоенный выстрел прозвучал оглушительно-громко. Ещё один, и винтовка издала сухой щелчок. Прыжок через космос оставил Шепарда почти без патронов.

Остановить прыжок Васильева и Бороденко пули, разумеется, не смогли, но подполковник обмяк, безвольно ударился о переборку и начал медленно заваливаться назад и вбок. По его футболке стремительно расплывались алые пятна.

Бортинженер проскочил мимо без особого почтения к расстрелянному военному. У него самого из руки частой дробью сыпались мелкие алые капли. Бороденко перебросил нож в здоровую руку и яростно взмахнул им в попытке достать американца. Тот рефлекторно отмахнулся кобурой Васильева и захлестнул ей руку с ножом.

Получилось. Действовать одной рукой бортинженер уже не мог, а теперь потерял и вторую. Шепард без особых затей дал Бороденко приблизиться и резко ударил шлемом в лоб. Ударил настолько сильно, что рассадил бортинженеру кожу. Тот обмяк. Шепард выхватил мачете из безвольной руки, грубо вскрыл им герметичную кобуру и выхватил пистолет как раз вовремя, чтобы наставить его на кинувшегося было к нему командира экипажа.

- Допрыгались, - машинально подумал Никитин.

Грохнуло.

Лицо Шепарда словно провалилось внутрь головы. На таком расстоянии вся дробь из гладкого ствола тридцать второго калибра легла очень кучно - и для флайт-коммандера Шепарда нового выстрела уже не понадобилось. Он конвульсивно содрогнулся, выронил пистолет, и безвольно поплыл к переборке.

- Командир, страхуй, - медик на ходу отдал Никитину трёхстволку и перевязь с патронами, и кинулся за ранеными.

- Не меня, - вытолкнул непослушные слова Бороденко, пока медик торопливо осматривал травмы. - Его.

- Командир, аптечку! - мнение пациента Степняков проигнорировал. - Бегом!

На лице бортинженера пузырилась кровь из ссадины на лбу. Рана зрелищная, но далеко не самая опасная. Медик торопливо осмотрел простреленную руку. Тяжёлая пуля, как и ожидалось, пробила её насквозь. Кость не задела, иначе бы рука висела как у тряпичной куклы, так что Степнякову осталась лишь привычная намертво вбитая рутина обработки раны.

Антибиотик, обезболивающее, бинт... командир экипажа молча помогал в работе. Раскладная шина охватила и зафиксировала раненую конечность.

- Вот же люди! - с лихорадочным блеском в глазах нёс Бороденко, пока вокруг него суетились командир экипажа и медик. - Кто с винтовкой на перестрелку! Кто с пистолетом! Кто с дробовиком! Один я, как дурак, с ножом!

- Юлик, не дёргайся, криво будет, - Степняков бросил взгляд на часы и торопливо пометил время наложения повязки.

- Главное, я прыгаю такой, смотрю, а он уже ствол вскинул, - заткнуть фонтан красноречия бортинженера в одно замечание не получилось. - Ну всё, думаю, пасочки настали!

Даже пока Степняков накладывал второй бинт, на лоб, Бороденко продолжал что-то возбуждённо бормотать.

- Айболит, он такой долго будет? - хмуро спросил Никитин. - С ним работать вообще можно, или лучше сразу в спальнике к стенке привязать?

- Да шок это, - отмахнулся медик. - Эректильная фаза. Не бери в голову, командир. Скоро поскучнеет.

- От болевого шока, говорят, помереть можно! - снова влез с комментарием Бороденко. - Ты меня так не пугай Айболит!

- Помереть тебе, - Степняков закончил проверку своей работы и отлетел на шаг подальше от пациента, - не получится даже от неграмотности. Даже твоей. Не то, что от "болевого шока". Хотя бы за отсутствием такового в природе. Всё, свободен как сокол. Иди с командиром связь чини. Пока ещё кто-нибудь сюда не прилетел.

- А ты? - спросил Никитин.

- А у меня ещё пациент есть, - медик демонстративно повернулся к телам в углу отсека в окружении мелких алых капель. - Наверное. Если повезёт. И что совершенно точно - генеральная уборка!

Никитин посмотрел на разогнанные вентиляторами кровавые разводы на кремовой стене отсека и нервно сглотнул. Запах на таком расстоянии в невесомости почувствовать заведомо не получилось, но подсознание справилось и без этого.

- Пошли, Юлик, - командир экипажа одолел, наконец, приступ тошноты и потянул бортинженера за собой. - А то Айболиту нашему в два раза больше убирать придётся.

К искреннему удивлению Степнякова, подполковник ещё дышал. Ранения под насквозь пропитанной кровью футболкой оказались достаточно тяжёлыми даже по земным нормам. Что с ними может произойти в невесомости показалось бы Валентину Степнякову интересной медицинской проблемой... но только не в том случае, когда это стала его собственная проблема!

Медик недовольно срезал насквозь мокрые ошмётки погубленной одежды с тела, осмотрел все четыре входных и выходных отверстия, ввёл антибиотик и обезболивающее, перебинтовал и по максимуму зафиксировал поражённую часть тела. Обездвиживать бесчувственного подполковника Степнякову в конечном итоге пришлось чуть ли не целиком.

К финалу тяжёлой неблагодарной работы медик по уши перемазался в смеси чужой крови и собственного пота, часто хватал ртом жаркий душный воздух с противным металлическим привкусом и чувствовал себя так, словно разгрузил вагон угля в одиночку. Даже худощавый пациент ростом чуть ниже среднего в невесомости и без сознания оказался удивительно тяжёлым и неповоротливым.

Закрепил его медик почти на том же месте. Прихватил тело эластичными ремнями поверх бинтов и фиксирующего корсета и устало замер поблизости, чтобы перевести дух. Растаскивать по станции кровь и грязь в таких количествах ему не хотелось. Экипажу и без того слишком досталось.

- Ну всё, - Степняков посмотрел на бессознательного Васильева. - Отдыхай пока.

Звуки дыхания вентиляторы заглушали, но покрытая бинтами грудь подполковника совершенно явно поднималась и опускалась. Пока что пациент жил. У медика оставалась последняя, самая неприятная часть работы.

- Вот же ты отчаянный засранец, - пробормотал Степняков. На остатках лица Шепарда запеклись пузыри кровавой пены, из-под которых влажно блестели осколки переломанных дробью костей черепа. - Ну кто тебе мешал с нами просто договориться, а?

Медик протянул руку и опустил забрало шлема флайт-коммандера Шепарда на место, до отчётливого щелчка. Тело он сначала хотел тащить ногами вперёд, но почти сразу осознал, что в невесомости тот лишь соберёт на себя всё, что развешано по стенам.

Степняков пробормотал что-то раздражённое под нос, ухватил тело за ремни обвеса на спине и медленно и тяжеловесно поволок за собой к шлюзовому отсеку, то и дело упираясь другой рукой в скобы и притормаживая неповоротливый груз.

Немалых размеров "самоходное кресло" к счастью давно уже покинуло своё первоначальное место в шлюзовом отсеке, и в свободную нишу получилось уместить мертвеца в скафандре почти без проблем. Без живого человека внутри тот сам принял основную рабочую позицию. Теперь останки флайт-коммандера Шепарда полусидели-полулежали на стене шлюза. Шлем со внутренней стороны целиком покрывали кровавые разводы. Степняков устало смахнул пот с лица, критическим взглядом посмотрел на свою работу и обречённо вздохнул.