— Это будет трудная задача, ваше превосходительство.

— Но я вас щедро вознагражу.

— А если нас схватят флибустьеры?

— Один раз вы от них убежали, сможете освободиться и в другой раз.

Внезапно маркиз нервно обошел вокруг стола и остановился перед Мендосой, благоразумно державшимся позади своего товарища. Маркиз испытующе поглядел на авантюриста.

— А вы почему постоянно молчите? — спросил он Мендосу, не отрывая взгляда.

Хотя оба авантюриста и были отчаянно смелыми, но в этот момент они почувствовали холодок в груди. Правда, гасконец, никогда не терявший хладнокровия, попытался спасти положение:

— Простите, ваше превосходительство, мой товарищ не может говорить, потому что ему прострелили язык не помню уж в каком сражении в Андалусии. С тех пор он предпочитает молчать, чтобы звуки его голоса не вызывали отвращение.

— Он испанец?

— Да, ваше превосходительство.

Маркиз кивнул головой и, повнимательнее приглядевшись к бледнеющему на глазах Мендосе, задумчиво произнес:

— Но я уже где-то видел это лицо.

— Это невозможно, ваше превосходительство, потому что мой товарищ всего месяц назад прибыл из Европы, — сказал дон Баррехо.

— Вы останавливались в Панаме?

Мендоса утвердительно кивнул головой.

— Возможно ли такое странное сходство? — задал себе самому вопрос маркиз.

— Почему вы это говорите, ваше превосходительство? — спросил гасконец, который уже прекрасно понимал, что их положение неожиданно осложнилось.

— Потому что на набережной Панамы я узнал одного человека, которого не видел шесть лет. Этот человек похож на вашего товарища, как две капли воды.

— Нет, это был другой человек.

— Постойте, кабальеро. По натуре своей я любопытен и хотел бы выяснить этот вопрос. У вас нет никакой бумаги от губернатора Тусиньялы?

— Но я же сказал вам, что мы всё уничтожили!.. Таков был приказ, и мы ему повиновались.

— Дорогой мой, мы живем в военное время, и я привык не верить никому и ничему.

— Вы нам не доверяете? — спросил дон Баррехо, почувствовавший, что почва уходит у него из-под ног.

— По меньшей мере — вашему товарищу.

— Да уж не дьявол ли вы? — неосторожно возмутился гасконец.

Маркиз скрестил руки на груди и, резко подойдя к гасконцу, спросил:

— Что вы этим хотели сказать?

— Что если бы в Испании был хотя бы десяток людей, подобных вам, то больше не осталось бы ни одного флибустьера ни в Мексиканском заливе, ни на Тихом океане, — спокойно ответил дон Баррехо.

— Прошу вас объясниться яснее, кабальеро.

— Скорее мне придется спросить, что вы намерены сделать с нами. Черт побери!.. Мы шли через леса, перебирались через реки, мы избежали тысячи опасностей; мы чудом спасли свои жизни — и все это только для того, чтобы выполнить свой долг, а вы встречаете нас какими-то подозрениями.

— Скажу больше: я немедленно прикажу вас арестовать, — резко бросил маркиз.

— О ля-ля, сеньор де Монтелимар, — ответил дон Баррехо, обнажая драгинассу, в то время как баск отскочил к двери со шпагой в руках. — Мы еще не проиграли партию, и вам не удастся нас арестовать.

Маркиз отступил на два шага, в то время как его секретарь застыл с пером в руках, испуганно разглядывая фальшивых офицеров.

— Кто вы такие? — спросил маркиз, справившись с недолгим невольным оцепенением.

— Поскольку вы нам не поверили и собираетесь даже арестовать нас, скажу вам, что мы вовсе не испанские офицеры, сеньор маркиз. У вас хороший нюх, и вы сразу почувствовали флибустьеров.

— Флибустьеров, вы сказали!.. — воскликнул крайне изумленный маркиз.

— Да, сеньор маркиз. Мы имеем честь принадлежать к этой разбойничьей ассоциации, — подтвердил дон Баррехо.

— И вы осмелились войти в город?

— Вы говорите это в своем кабинете.

— Из которого вы выйдете только с петлей на шее!.. — выкрикнул разгневанный губернатор.

— Не распаляйтесь так, сеньор. Мы проиграли партию, но сумеем заставить вас дорого заплатить за реванш. Такие уж мы люди.

— Ничтожества!..

Маркиз попытался рукой нащупать свою шпагу, но ее на боку не оказалось.

— Дон Перего, — сказал он секретарю, — вызовите алебардщиков, и пусть они арестуют этих каналий.

— Сеньор маркиз, — сказал гасконец, — советую вам отменить этот приказ, потому что мой товарищ стережет дверь, и хотя он не говорит, голова у него работает хорошо, уверяю вас.

— Вы осмелитесь сопротивляться?..

— Черт побери!.. У нас нет никакого желания познакомиться с пеньковой веревкой, сплетенной испанцами. Говорят, что она слишком грубая и перетирает горло повешенных.

— И вы еще имеете наглость шутить?

— А почему бы и нет, сеньор маркиз? У флибустьеров всегда хорошее настроение, даже если дела идут скверно; вот поэтому мы всегда побеждаем.

— Что вы намеревались делать в городе, мерзавцы?

— Мы умирали от жажды, сеньор маркиз, а потому нанесли визит в одну таверну, чтобы убедиться, найдут ли наши товарищи в Сеговии хорошее вино.

— Вы просто поразительный человек!.. — удивился маркиз.

— Мне всегда это говорил отец, — усмехнулся дон Баррехо.

— Довольно, черт возьми!.. Дон Перего, позовите алебардщиков!..

Секретарь, хотя и был очень испуган и в течение всей своей жизни воевал только пером, поднялся и попытался приблизиться к двери.

Гасконец не спускал с него глаз и был готов преградить ему проход; он приставил шпагу к груди секретаря, проговорив:

— Сеньор секретарь, займитесь своими чернильницами и кляксами. А в наши дела не суйтесь.

— Тогда пойду я, — сказал маркиз, тщетно пытавшийся отыскать шпагу. — Увидим, кто сможет остановить Монтелимара.

— Кончик моей драгинассы, сеньор, — ответил дон Баррехо.

— Вы осмелитесь?

— Хватит, сеньор маркиз. Tonnerre!.. Речь идет о спасении моем и моего товарища. Клянусь вам, что я колебаться не буду. Не забывайте, сеньор маркиз, что имеете дело с флибустьерами, то есть особами, способными на все, даже на то, чтобы отнять жизнь испанского губернатора на глазах его алебардщиков.

— Может быть, вы хотите похитить меня? — спросил маркиз с иронией в голосе.

— Мы и в самом деле спустились в город с такой мыслью, но надежды нас обманули, и, так как судьба нам не благоприятствовала, не остается ничего другого, кроме как удирать и как можно быстрее возвращаться к сеньору Равено де Люсану, доблестному французскому дворянину, смею вас уверить как настоящий гасконец.

Наступило короткое молчание. Маркиз, казалось, окаменел и с большим беспокойством смотрел на кончик драгинассы дона Баррехо, без перерыва описывавший опасные круги.

— Можно подумать, я сплю, — вдруг проговорил он, проведя рукой по лбу. — Слыхал я про смелость флибустьеров, но никогда бы не подумал, что они отважны до такой степени. Кто же вы, люди или черти?

— Полагаю, сеньор маркиз, что в наших жилах течет отчасти человеческая, отчасти адская кровь. А теперь время заканчивать разговор, сеньор мой. Мы болтали достаточно долго, и кто-нибудь может войти и нарушить нашу беседу, а это вынудит моего товарища сделать большую глупость.

— Так что же вам нужно, негодяи?

— Пока мы не требуем ничего другого, кроме свободного выхода из города, раз уж нас раскрыли.

— И вы надеетесь…

— Надеемся?.. Сеньор маркиз, те, кто поставил на карту жизнь, старые друзья графа Энрико ди Вентимилья и маркизы де Монтелимар, вашей невестки, колебаться не будут.

— Моей невестки!.. — вскрикнул разъяренный маркиз, заметно побледнев. — Значит, это она послала вас убить меня?

— Что вы, сеньор! Мы просто сопровождаем графиню Инесс ди Вентимилья в Дарьен.

— И вы надеетесь добраться туда?

— И забрать наследство, которое ждет девушку.

— Она всегда находит меня на любой дороге. Ах, эти Вентимилья! С ними Испании пришлось повозиться больше, чем с любыми другими флибустьерами Атлантики и Тихого океана. Ладно, пора заканчивать. Что вы от меня хотите?