А тем временем основной отряд в составе чуть более двухсот человек, приняв необходимые меры предосторожности, глубокой ночью покинул лагерь. Флибустьеры были полны решимости прорваться через долину и обрушиться на Сеговию-Нуэву.

Эти неутомимые люди, привыкшие ко всякого рода испытаниям и трудностям, спустились по одному из склонов горы и с неимоверными усилиями начали подниматься по противоположному склону, оставляя позади леса и страшные на вид скалы, пересекая глубокие овраги, по которым неслись бурные потоки с ледяной водой.

На рассвете две сотни морских бродяг собрались на вершине горы, на склоне которой находились испанские позиции; укрепления были построены так искусно, что всякая возможность фронтальной атаки исключалась.

Густой туман стал союзником флибустьеров; по крайней мере они смогли незамеченными спуститься, но в то же время туман скрывал из видимости траншеи. Флибустьерам повезло: всего в нескольких шагах от себя они услышали тяжелую поступь неприятельского патруля. Были слышны даже голоса испанцев, бормотавших утренние молитвы, а поэтому оказалось несложно установить, в какой стороне и на каком удалении находится неприятель.

Испанцев было человек пятьсот. Командовал ими опытный пожилой валлонец.[80] Этих двух обстоятельств было вполне достаточно, чтобы горстке флибустьеров пришлось бы долго сражаться за победу. Но увидев противника, спускавшегося сверху, тогда как его ждали из горловины ущелья, испанцы перепугались и побежали, будучи в полной уверенности, что им противостоит крупный отряд. Солдаты, находившиеся в траншеях, разом ставших бесполезными, некоторое время отчаянно сопротивлялись, а потом тоже побежали вниз, надеясь спастись в Сеговии-Нуэве, но наткнулись на ловушки, приготовленные для флибустьеров.

На склонах горы завязалась отчаянная схватка, которая очень быстро перешла в побоище, потому что испанцы просто перестали защищать свои жизни от посягательств существ, которых они считали дьявольскими созданиями, и позволяли себя убивать без какого-либо сопротивления, хотя некоторым все же удалось скрыться в чаще леса.

Среди погибших оказался и тот опытнейший в военном деле валлонский офицер, который командовал экспедицией. Губернатор Коста-Рики, по договоренности с маркизом де Монтелимаром, хотел предоставить в его распоряжение восемь тысяч солдат, расквартированных в Сеговии-Нуэве, но валлонец взял с собой только полторы тысячи, полагая, что этого вполне достаточно для того, чтобы справиться с кучкой авантюристов и прикончить их, не выпустив из долины. В кармане офицера нашли письмо, в котором он утверждал, что если флибустьеров относить к людям, то для преодоления скал и пропастей им потребуется не менее восьми дней; ну а если они демоны, то любые меры против них будут бесполезными. Теперь испанцы получили возможность убедиться, что флибустьеров следует считать не людьми, а злыми духами, изверженными адом на муки человечеству.

И — невероятное дело! — в этом бою, продолжавшемся несколько часов, флибустьеры не потеряли ни одного человека, и только двое из них получили ранения! Но описываемое сражение — исторический факт.

В то время как испанцы из укреплений позволили уничтожить себя фактически без сопротивления, те три сотни солдат, которых отправил губернатор Тусиньялы для преследования арьергарда флибустьеров, отважно поспешили к месту сражения, пытаясь неожиданным появлением изменить ход противостояния.

Убедившись, что большая часть неприятелей покинула вершину горы, испанцы смело бросились вперед, но в последний момент вдруг решили вступить в переговоры, хотя легко могли справиться с теми восемьюдесятью флибустьерами, которые защищали лагерь. Испанцы послали одного солдата, чтобы он рассказал флибустьерам о неудаче атаки, предпринятой отрядом из двухсот человек, и убедил защитников лагеря сдаться, потому что вся округа находится под контролем правительственных войск.

Для защитников лагеря наступил трудный момент. Они слышали перестрелку в долине, но радостные крики их товарищей до них не доносились, потому что место сражения находилось слишком далеко. Они тревожно переглядывались, спрашивая себя, в самом ли деле погибли их друзья или же им все-таки удалось прорваться.

Равено де Люсан и Буттафуоко, перед тем как покинуть лагерь, предупредили восемьдесят остающихся сотоварищей, что им самим придется заботиться о своем спасении, если они подвергнутся нападению. Флибустьеры из арьергарда, решив, что они уже предоставлены самим себе, не колебались. Они отвергли предложение сдаться и гордо ответили посланцу испанцев:

— Ваши товарищи уничтожили две трети наших сил, но у последней трети осталось достаточно мужества, чтобы противостоять вам.

Флибустьеры раздумывали, как им спуститься в долину, когда до них наконец-то донеслись победные крики их товарищей, принесенные слабым дуновением ветерка от залитых кровью траншей.

И пока испанский посланец возвращался к своим, чтобы передать полученный ответ, флибустьеры быстро организовались в походный порядок, поместив в самую середину графиню, и стремглав бросились в долину, беспорядочно паля из ружей, чем надеялись испугать те три сотни испанцев, которые собирались разрушить лагерь.

К полудню оба маленьких отряда объединились, расположившись в укрепленных траншеях, построенных для того, чтобы преградить путь флибустьерам; теперь же эти укрепления стали неприступными для самих испанцев.

Энтузиазм флибустьеров, вызванный такой крупной и неожиданной победой, был недолгим, потому что им удалось только завладеть траншеями и выходом из долины, но проделать проход они не сумели. Содержавшееся в письме старого валлонского офицера известие о том, что в городе Сеговия-Нуэва находятся шесть тысяч солдат под командованием маркиза де Монтелимара, заметно отрезвило победителей. Новое сражение могло превратиться в ужасное побоище, потому что флибустьеры в конце концов были только людьми, ничем не отличавшимися от испанцев, и никакой талисман не защитил бы их от пуль.

Равено де Люсан и Буттафуоко, дойдя до последних траншей, быстро осознали серьезность положения. Город находился всего в нескольких километрах от них, втиснутый в похожую на раскрытую раковину впадину, и закрывал все проходы. Больше того, на склонах гор испанцы воздвигли форты, вооруженные пушками, которые готовы были поразить любого противника, если бы тот решился спуститься в долину.

— Дорогой, — обратился Равено к Буттафуоко, — мы одержали почти без потерь блестящую победу, но она нам принесла лишь массу трупов и погнутого железа. Что нам теперь делать? Вернуться назад? Никто из моих людей не примет подобного предложения, даже если они будут уверены в том, что лишатся здесь жизни и своих богатств.

— Если бы в Сеговии-Нуэве не было маркиза де Монтелимара, я бы решительно настаивал на штурме города, пользуясь страхом, охватившим врагов после нашей громкой победы.

И в этот самый момент кто-то оказавшийся позади командиров отряда спросил:

— Вас беспокоит маркиз?

Буттафуоко и Равено обернулись и увидели перед собой гасконца и баска, внимательно разглядывавших кирасы с великолепной чеканкой, которые флибустьеры сняли с мертвецов.

— Что вы хотите сказать, дон Баррехо? — спросил Равено, удивленный словами гасконца.

— Что вы, дорогой мой сеньор, слишком часто забываете о том, что в вашем отряде есть некий гасконец и некий баск, — ответил бывший трактирщик.

— Прошу вас объясниться попроще.

— Я сказал, что когда человек доставляет беспокойство, его необходимо отыскать и поставить на место. Вам мешает маркиз де Монтелимар. Так почему же вы не скажете нам: «Сеньоры, пойдите схватите его и доставьте ко мне»? Заложник подобного ранга сразу же откроет нам путь, куда угодно. Одновременно мы избавимся от опасного конкурента в погоне за сокровищами великого касика Дарьена.