— Неужели ты сможешь выстрелить? — изобретатель насмешливо приподнял бровь, но все же, не торопился приближаться к девушке. По опыту он знал, что женщина в истерике способна на многое. — Ты хоть знаешь, какого это — убивать? Отнять чужую жизнь, лишить человека всего? Увидеть кровь, понять, что ты причиняешь боль? — мужчина сделал шаг к дрожащей девушке.
— Не приближайся, — Кинана сквозь слезы смотрела на размытый образ отца. Сможет ли она выстрелить? Остановить этого человека? Девушка не была в этом уверена. Ей было страшно, жутко, она не понимала, что делает и как быть. Но страх никуда не отступал, он все еще преследовал её, заставлял сердце болезненно сжиматься, обливаясь кровью. — Не подходи ко мне. Я все равно уйду, — по щекам катились горячие слезы, легкие сдавило, а дышать становилось все трудней. Она так любила этого человека, но он оказался не тем, кем казался.
— Я не позволю! Ты останешься здесь, со мной! Пока все не будет закончено, ты будешь наказана! — Джон резко метнулся вперед, намереваясь покончить с этим раз и навсегда. — Будешь сидеть под замком, пока не одумаешься и не поумнеешь! — мужчина схватился за ствол револьвера, пытаясь его забрать. Ему нужно работать, а не бороться с истерикой дочери! «Атлант» нуждается в нем, нуждается в доработке и осмотре! — отдай немедленно, дрянная девчонка! — свободной рукой изобретатель замахнулся для удара. Впервые в жизни он готов был ударить собственного ребенка, причем, делал он это без сожалений и сомнений. Джон не думал о том, что делает, его раздражение было слишком большим! Его детище отказывается подниматься, и работать — лишь об этом мог думать изобретатель.
— Нет!!!
Прогремел выстрел. Мужчина и девушка застыли, смотря друг на друга. В глазах Кинаны застыл ужас от осознания того, что сейчас произошло, что она сделала, а вот взгляд Джона был полон непонимания и злости.
— Ты… ты… — мужчина опустил взгляд вниз, прикоснулся рукой к животу. Он смотрел на собственную кровь, до конца не веря в то, чтоКинана выстрелила в него. Это невозможно. Она не могла! Смертельный холод стремительно распространялся по телу, ослабшие ноги подкосились и Джон рухнул на колени. Все закончилось так быстро и глупо…
— Папа, — всхлипнула Кинана. Револьвер выпал из её дрожащих рук, а сердце болезненно сжалось и замерло. Девушка, не отрываясь, смотрела на бледнеющего отца. В голове шумело, к горлу подкатил тошнотворный ком, а из головы исчезли все мысли, кроме одной — она убила! Убила того, кого любила! Даже сейчас, после всего, что ей удалось узнать и увидеть, она все еще любила своего отца. — Папа!!! — Кинана рухнула на колени, обнимая неподвижно замершего мужчину. Больно! Её душа рвалась в клочья, а мысли с бешенной скоростью проносились в голове. Она не могла поверить в то, что это случилось. — Папа!!!
Но ответа не последовало. Всего один случайный выстрел изменил все. Но был ли он, действительно, случайным. Думала ли она о том, что должна будет нажать на спусковой крючок, когда направляла на Джона свое оружие? В тот момент страх лишил её способности думать и рассуждать, здраво оценивать свои возможности. Она убила! Её рука дрогнула, и все произошло само собой. Она не виновата!!! Так почему так тошно и скверно на душе, почему кажется, что это она умирает?! Кинана с ужасом смотрела на кровавое пятно, расплывающееся на рубашке отца, на свои красные руки. Ей не отмыться от этой крови никогда. Убила! Она убила!
— Папа, папочка!!! — всхлипывала девушка. — Прости, папа!!! — Кубелиос била нервная дрожь, она уже не соображала, что происходит. Она рыдала, кричала, пыталась растрясти мужчину, привести его в чувства, но все было тщетно. Он все еще дышал, но уже не мог прийти в себя, с каждым мгновением жизнь ускользала из его тела.
Время для девушки замерло. В какой-то момент, она перестала что-то чувствовать и понимать, мысли покинули её голову, а взгляд остекленел. Кинана сидела над трупом отца и смотрела в пустоту. Двигаться, бежать, куда-то идти… она была ни на что не способна.
— АААА!!! — вопль отчаянии вырвался из груди девушки с новой силой. Она больше не выдержит! Ей плохо, больно, мерзко! Кинана не хотела жить! Уж лучше раствориться, исчезнуть, забыться! Прояснившийся, полный безумия взгляд, скользнул по револьверу, валяющемся рядом с трупом, а рука сама потянулась к нему…
====== Глава 91. Слушай меня внимательно! ======
Эрик сломя голову мчался по подземным коридорам, он оставил Бикслоу одного, чтобы успеть вовремя и теперь надеялся лишь на то, что рабочий не обманул, а он сам все правильно понял. Кобра не сомневался в том, что часовщик сможет выбраться и проблемы со зрением его не остановят, да и за других друзей и помощников был спокоен. Мужчина понимал, что рискует всем, но поступить иначе не мог. Его разум отказывался мыслить логически, главными в этот момент были чувства и собственные желания, злоба и страхи, душащие его.
— Кинана! Кинана где ты?! — Кобра даже не думал скрываться и таиться, на это у него не было времени. Нужно уходить! — Кинана!!! — Эрик был на грани отчаяния, он задыхался от собственных ощущений. — Кинана, черт тебя подери! Ответь мне!!!
— АААА!!! — раздался душераздирающий крик, полный боли. Он звучал слабо, но именно он помог Кобре понять, куда бежать. Ему нужно торопиться, защитить эту девушку, спасти от любой угрозы! Мужчина собирался прикончить любого, кто осмелился причинить вред его малышке.
— Кинана! Кинана!!!
Эрик ворвался в комнату, из которой доносились всхлипы и рыдания. Он ожидал увидеть, что угодно, но не это. Кинана была здесь! Девушка стояла на коленях над трупом мужчины, сжимая в руках револьвер. Слезы непрерывным потоком катились по её щекам, из груди доносились сдавленные рыдания, а сама Кубелиос была похожа на безумную.
— Папочка, папа, — причитала девушка, совершенно не замечая, что больше не одна в комнате. Она видела лишь кровь, лишь бездыханное тело человека, которого обожала и боготворила. — Папа, прости, — дрожащей рукой Кинана приставила пистолет к виску.
— Кинана!!! — Эрик в один прыжок достиг девушки и грубо выбил револьвер из её рук. Он не понимал, что здесь произошло, но не собирался позволить Кинане совершить глупость и исчезнуть из его жизни.– Приди в себя!!!
— Я убила его… Убила … Его больше нет, — девушка так и не пришла в себя, а в её остекленевшем взгляде не было ни одного проблеска сознания.
— Приди в себя! — Кобра со всей силы залепил Кубелиос пощечину. — Нужно уходить!
— Эрик? — Кинана непонимающе смотрела на мужчину, от удара горела щека, а в голове стоял звон, зато сознание прояснилась. Она не понимала, каким образом Кобра оказался рядом, как он могла не заметить его приближения, но это было неважно. Главное, что он здесь, он нашел её. — Эрик!!!
Рыдая, девушка повисла на шее Кобры, прижимаясь к нему всем своим дрожащим телом. Она ощущала себя в безопасности, в надежных и родных руках. Ей все еще было больно, но теперь мысли о смерти покинули её голову.
— Тише, малышка, тише, все будет хорошо, — мужчина поглаживал Кинану по спине, пытаясь хоть так успокоить. Он знал, что убивать непросто и надеялся на то, что Кубелиос никогда не придется на себе проверить это, но судьба распорядилась иначе. Жаль, но ему не удалось уберечь эту хрупкую и нежную девушку.
— Я убила отца, понимаешь? Ничего уже не будет хорошо, я никогда не смогу забыть об этом, — Кинана все еще была на грани истерики и не знала, как совладать с этим. Тело отказывалось повиноваться, а на душе было мерзко и противно, невероятно холодно, словно внезапно началась зима. — Я не могу… Я не хотела, он сам…
— Не думай об этом, — Эрик поморщился. Он понятия не имел, как успокоить девушку, но хуже это было то, что у них просто нет времени на слезы и рыдания, на сожаления о содеянном. Так мало этого, слезы Кубелиос заставляли его сердце болезненно сжиматься. Кинана должна улыбаться, смотреть на мир с наивной радостью и восторгом. С силой сжав плечи девушки, Кобра хорошенько тряхнул её. — Слушай меня внимательно! Я понимаю, что тебе непросто, догадываюсь, настолько дерьмово ты себя ощущаешь сейчас, но поплакать и пожалеть себя ты сможешь после того, как мы выберемся. Джон Кубелиос мертв! Это больно для тебя, но он все равно закончил бы дни на виселице! Так что лучше ему умереть сейчас, не испытав позор и унижение! Я не оправдываю тебя, но и осуждать не собираюсь! Тебе тоже не советую делать это! Вспомни о матери и друзьях, ты нужна им! Так что соберись и хватит рыдать!
