Воображение представляет Африку как колыбель^♣, как место, где все начинается, наполненное естественными^♣ порывами, подобными тем, которые свойственны бурному детству с его невинностью. Сновидящему, запутавшемуся в бесчисленных ментальных решениях повседневных жизненных социальных проблем, измученному непрекращающимися требованиями игры в «сохранение видимости», этот континент видится как место избавления. В утробной жаре^♣, свойственной югу^♣, в обнадеживающей зелени^♣ джунглей, в свободной саванне, среди оказывающих им помощь сильных[17] животных, сновидящий или сновидящая снова обретают внутренний покой[18]. Для европейской ментальности (и в еще большей степени для ментальности североамериканской), которой свойствен обостренный волюнтаризм, данный символ означает разрыв. Без какого-либо перехода он выдергивает сновидящего из сложного пространства, наполненного «ты должен» или «надо», и переносит его в мир детской непосредственности, где все существует в стадии потенциальных возможностей. В воображаемой Африке мягкотелость правит волей.

Африка – это противоположность Европе и Северной Америке. В словаре образов это слово одновременно обозначает наиболее архаические источники жизни, ее инстинктивную сторону и «надрациональный» способ общения. Сновидящему, увязшему в стремлении интеллектуально контролировать свои отношения с другими, Африка представляется спасительным пространством, местом избавления от избыточного господства разума.

Онейроидная Африка имеет достоинства, сходные с достоинствами большого дерева^♣. Как и дерево, она инициирует признание значимости корней и вершин. Возникая в центре сновидения, она восстанавливает связи с естественным и сверхъестественным, инстинктом и разумом. В воздухе онейроидных джунглей всегда присутствует запах некоего волшебства^♣. Структурирующие свойства интеллекта представляют собой драгоценную способность, когда они естественно организуют инстинктивные импульсы и душевные порывы. Если же интеллект поддается соблазну насильственно присвоить себе все роли и одновременно выступать в качестве мотора и водителя, то он порождает разветвленные структуры ложных мотивов – лабиринты, в которых человек легко себя теряет и начинает страдать. Африка в словаре образов является символом освобождения, отстранения от чрезмерного влияния разума. Это место для восстановления сил, для возврата к душевному покою.

Наше воображение с полным пренебрежением относится к геополитическим изменениям, произошедшим во второй половине ХХ века. В сновидениях границы между Алжиром, Марокко и Тунисом не существуют. Эти страны видятся как некая обширная территория, предположительно, охватывающая и другие арабские страны; при этом не принимаются во внимание никакие экономические или политические особенности, которые эти страны характеризуют. Онейроидная неясность этим не ограничивается. Само словосочетание северная^♣ Африка представляется весьма амбивалентным. В словаре воображения Африка^♣ – это юг^♣, знойная жара^♣, возврат к чувствам. Обозначение Северная Африка уместно в географии; но оно проблематично в рамках рассуждения о символах.

Эта неопределенная территория, на которой сосредоточены все признаки традиционной арабской цивилизации, благоприятствует выражению того, что в представлении сновидящего связано с его взаимоотношениями с семьей. Наиболее четко выступает отношение к образу матери. Образ матери сновидящего или сновидящей непосредственно появляется в 41 % сновидений, связанных с рассматриваемой символикой. Образы братьев^♣ и сестер^♣ также появляются с гораздо большей частотой, чем та, которая характерна для общей массы сновидений, составляющих нашу базу данных.

Если в сновидении действие хотя бы частично происходит в Северной Африке, очень часто сновидящий переживает заново какой-либо эпизод из своего детства, вызвавший у него искажения самооценки. Всегда наблюдаются обстоятельства, в рамках которых некое обвинение в совершении ошибки противопоставляется чувству невиновности, или же публичная низкая оценка каких-либо качеств ставит под сомнение самооценку. Все происходит так, будто зоны психики, в которых запечатлены образы, связанные с Северной Африкой, способствуют экстериоризации этой возникшей в детстве проблематики для устранения ее негативных психических последствий. Соединяя в себе Юг и Север, чувства и разум, Северная Африка символизирует конфронтацию природы и нормы. В онейроидной динамике ее образ участвует в восстановлении роли чувств, о котором мы говорили в статье про Африку. Песок^♣ и пустыня^♣, верблюд^♣, белый город^♣, туарег^♣[19] – все эти образы ассоциируются в воображении с Северной Африкой.

Появляющийся в сновидении чернокожий человек является свидетелем важного эпизода психической эволюции. В сновидениях данный образ напоминает старые фильмы эпохи возникновения кино. Раскрашенное в яркие цвета^♣ лицо, высоко поднятое копье^♣, амбивалентность этого образа: он кажется одновременно и угрожающим и добродушным. Под ритмичные^♣ звуки тамтама африканец выявляет наиболее естественные побуждения сновидящего.

В рамках динамики воображения африканец всегда является отражением двойственности[20] отношения невинной цивилизации, девственной природы к искусственным формам жизни^♣, к загрязнению природы^♣ многочисленными проявлениями честолюбия, связанными с технологической конкуренцией. Образ чернокожего человека защищает право на чувство угнетенности от прагматического подхода к жизни. Он – свидетель мощи[21], исходящей от дикой природы, то есть от образа жизни, освобожденного от напрасных амбиций, порожденных современной цивилизацией. Предлагая разум души^♣ вместо разума духа, явление этого образа может способствовать обнаружению тени^♣ – непознанной стороны психики. Эта тень также несет в себе проявления насилия и ярости^♣, которые слишком долго были подавлены.

Когда пациент встречает в сновидении образ чернокожих мужчины или женщины^♣, психотерапевт должен сосредоточить свое внимание на всех сопутствующих признаках стремления вернуться к первоначальному образу мышления, к исходной невинности и тем потенциальным возможностям, которые были загрязнены и нейтрализованы разнообразными доводами сознания.

Один и тот же греческий термин обозначает и душу и бабочку. Апулей[22] во втором веке сочинил легенду о Психее – молодой девушке несравненной красоты, в которую был влюблен Эрос и наделенную крыльями^♣ бабочки. Основываясь на данной легенде, все современные интерпретации рассматривают этих чешуекрылых в качестве символа души, то есть символа анимы и, следовательно, воображения. Каким образом некая свободно созданная концепция, результат устрашающей силы метаморфозы, может быть заключена в рамки четко определимого образа? Это напоминает попытку изобразить дым^♣ с помощью материального объекта! Вполне правдоподобно, что ангел^♣ появляется в христианских изображениях начиная с римских времен, чтобы заменить собой очень распространенную фигуру Психеи. В современных сновидениях часто соединяются образы ангела и бабочки.