В 1979 году после очень длительной подготовки и «созревания» я в свою очередь решил использовать в своей практике методику сна наяву. Это решение соответствовало моей потребности, осознаваемой как призвание, оказать помощь другим, а также неотступному желанию заняться изучением символов. Чтобы удовлетворить эти два желания, я счел необходимым внести в методику Роберта Дезуая существенные изменения. Экспериментальные сеансы терапии сном наяву, проводимые в период подготовки моей первой книги «Тест Ноева ковчега» – исследования символики, связанной с образами животных, – показали, что любое навязывание образов автоматически индуцирует серию связанных с ними ассоциаций. Наше же исследование нуждалось в ассоциативном материале, полученном спонтанно, без какой-либо внешней индукции.

Это означало необходимость отказаться от всякого рода «управления», что привело меня к психотерапии, основанной на совершенно свободных сновидениях наяву. Конечно же, я особенно бдительно следил за результатами терапии и был готов отказаться от своих нововведений, если бы это потребовалось.

Однако реальность очень быстро разрешила мои сомнения: сеансы, освобожденные от какой-либо индукции образов, оказались удивительно продуктивными!

Любой читатель, который захочет обратиться к «Словарю символики сновидений», чтобы найти в нем объяснения ночных снов, вправе задать важнейший вопрос: применима ли интерпретация символов, основанная на работе воображения во время свободного сна наяву, к образам, возникающим во время сновидений ночных?

Ответ на этот вопрос безоговорочно положительный. Сам по себе образ не содержит в себе никакого смыслового значения! Это – выключенная лампа, мертвый знак, который способен вернуться к жизни, лишь будучи активирован психологическим механизмом проекции. Эти проекции, по своей природе бессознательные, в значительной степени зависят от свойств образа. Символическое значение какого-либо объекта связано с его формой, окраской, назначением, с издаваемыми им звуками и т. д. Проекции, связанные с неким персонажем, животным, растением или предметом, иногда обусловлены пережитыми сновидящим в детстве событиями.

Появляется ли некий образ в ночном сновидении, во время сценария свободного сна наяву, в художественном произведении или в каком-либо ином контексте, он сохраняет одни и те же характеристики и потому связан с одним и тем же механизмом проекции. Безусловно, структура образа, функция и детализация будут различными в случае ночного сна и сна наяву, но символический смысл останется неизменным. В каждом из этих случаев «Словарь символики сновидений» окажет вам незаменимую помощь и даст подсказку для правильного направления интерпретаций[4].

Если бы мы классифицировали символы согласно степени их аристократичности, то автомобиль или машина попали бы в группу новых аристократов! Между тем, среди средств человеческой деятельности машина занимает видное место. Она появляется в сновидениях часто, обычно непродолжительно, но значимым образом. Автомобиль – это один из редких образов, чей смысл заметно меняется в зависимости от того, появляется ли он в ночных сновидениях или в сновидениях наяву. Он является источником тревоги^♣, ощущаемой во время ночного сна^♣. В таком случае сновидящий или сновидящая оказываются в автомобиле со сломанными тормозами или неуправляемо мчащемся задним ходом. Подобные сновидения чаще всего выдают сознательное нежелание следовать потребности в психическом изменении, которая требует ее признания.

Символика машины никогда не бывает полностью чуждой символике колыбели^♣ и даже материнского лона^♣. Подобно судну^♣ или самолету^♣, салон машины является комфортабельным замкнутым пространством, несущим в себе значение убежища, укрытия в совокупности со значением движения. Совершенно очевидно, что машина также служит выражению неосознанного стремления к проявлению силы, а потому может компенсировать чувство бессилия. Безусловно, все сказанное особенно касается сновидений, в которых сновидящий находится внутри машины.

Воображение подсказывает много онейроидных[5] эпизодов, в которых сновидящие являются зрителями движения автомобилей. В подобном случае, возможно, символика автомобиля проявляет свое наиболее утонченное, если не самое существенное значение. Подобно тележке, повозке^♣, экипажу^♣ и другим тягловым средствам передвижения, автомобиль связан с идеей наследования, связи поколений. Именно от этих нехитрых предшественников данный символ ведет свою аристократическую родословную. Подобно им, автомобиль выражает потребность участвовать в жизненном^♣ потоке; он демонстрирует одновременно неизбежность индивидуального изменения, преодолевающего всякого рода препятствия, и относительность индивидуального существования в жизненной цепочке поколений.

Нельзя сказать, что эта птица, относящаяся к отряду голенастых, часто встречается в мифах или в произведениях авторов, изучающих символику. Это большое пернатое существо представляет собой один из наиболее ярких примеров непочтительного отношения воображения к ментальным клише. Первое, что приходит в голову, – это аист, который приносит в клюве младенца^♣. Однако изучение сновидений убеждает в том, что бессознательное противится подобной интерпретации символа. Ибо аист из сновидения не приносит, а уносит младенцев. И речь здесь не идет всего лишь о небольшом нюансе понимания, а о ловушке, в которую попадается сознание. Аист является дополнительным образом к глаголу покинуть. Можно было бы даже сказать, что речь идет о глаголе спасаться. О глаголе спасаться в двойном смысле: в смысле бегства и в смысле спасения. Образ появляющегося младенца, завернутого в пеленки, которого аист несет в своем клюве^♣, возможно, ввел в заблуждение какое-то количество детей, которым рассказали эту вымышленную историю, но он никогда не появляется спонтанно в воображении сновидящих.

Символика большого представителя отряда голенастых имеет специфическое значение: потребность отстраниться, отдалиться от страдания. Его полет – широкий и медлительный – происходит в печальном и мучительном небе^♣. При ассоциации с семейным окружением это мучение, это страдание может иметь разные причины у разных пациентов. Оно может быть связано с классическим чувством разочарования в рамках комплекса Эдипа. Оно может быть вызвано нарушением психологического равновесия в связи с рождением младшей сестры^♣ или младшего брата. Иногда оно вызвано насильственным инцестом. Другие причины тоже могут быть источником этой боли, но, когда она возникает, аист всегда выступает в качестве средства для спасительного бегства.

Часто случается, что в сновидении акула плавает^♣ в тех же водах^♣, что и дельфин. Это наблюдение заслуживает особого внимания, так как среди символов из ряда животных, ассоциируемых с акулой, дельфин является единственным, имеющим позитивный резонанс! Все остальные – это мрачные хищники, которые определенно подводят анализ сновидения к понятиям смерти^♣, агрессивности, угрозы. Осьминог^♣, паук^♣, крыса^♣, крокодил^♣, краб^♣– вот члены этой симпатичной компании.

Вышесказанное сразу ставит акулу в оппозицию к дельфину. Дельфин играет роль спасителя, проводника на пути возвращения к жизни^♣, акула же не может быть ничем иным, как выражением смерти или страха^♣ смерти. Воображаемая акула означает неумолимую неизбежность, которая настигает человека в выбранный ею момент. Подобно крокодилу, она, прежде всего, олицетворяет неотвратимые зубы^♣ судьбы, которые калечат или убивают, не испытывая чувства вины, без всяких угрызений совести, поскольку это является их природной[6] функцией. Разумеется, как все, что способно поранить, оторвать конечности, пролить кровь, акула связана со страхами или ощущениями кастрации. Но в случае акулы эти страхи^♣ главным образом связаны с отвратительным образом устрашающей матери^♣. В сновидениях, в которых плавает акула, с настойчивостью возникают образы, выражающие понятие движения времени^♣, времени измеряемого, отсчитываемого. Наручные, настенные, башенные часы[7], конечно же, ходики, а также маятник[8] – это, безусловно, символы регулярного ритма^♣. Кроме того (и особенно) – это колесные механизмы, зубчатое колесо^♣, которое устанавливает очевидную связь между измеряющим время устройством, сцеплением зубчатых колес и устрашающей челюстью акулы. Кровь – это также циркулирующий поток, тот первичный ритм, который навсегда запечатлевается в нервной системе развивающегося в утробе матери младенца^♣. Именно к этому ритму упрямо отсылают нас символы отсчитываемого времени.