Листья путались в пожухлой траве и похрустывали под ногами. Хрустели сухо, ибо дождя не было уже третий день. Даже странно для этой осени: крестьяне, страдающие от бездорожья, уже прозвали её Гневом Льер. Лишь поистине гигантские репа с морковью да кочаны капусты неслыханной пушистости утешали их. Первый месяц осени закончился, не поскупившись ни на дожди, ни на урожаи.

Бри никогда не нравился хруст листьев. Точно кости мертвецов или старая бумага, буквы на которой он всё равно не сумел бы разобрать. Осень вообще вгоняла его в тоску. Непонятно, почему её всегда так любила Уна.

Леди Уна, точнее.

Бри прокашлялся ещё раз и присел, чтобы завязать шнурок на сапоге. Сапоги достались ему от Келдара, главного в их отряде; раньше Бри и мечтать не посмел бы о такой роскоши. Простые ботинки и башмаки - всё, что ему полагалось. Но, едва он явился в ставку Келдара ("в ставку" - громко сказано, конечно; на палаточную стоянку, которую ближайшая к Кинбралану кучка коронников разбила в Волчьей Пустоши), тот заявил, что бегать придётся немало, "а ног у тебя, парень, всего две". Бри был благодарен, хоть и подозревал, что сапоги сняты с какого-нибудь убитого альсунгца. Как и многое другое на его новых братьях по оружию.

Сейчас они - двое лучников и шесть меченосцев - ждали на вершине холма у деревушки Иллен. Пришли по торговому тракту, с севера, и до Бри не сразу дошло, почему деревушка так называется: ни лип, ни липововых рощиц на окрестных холмах он не заметил. Но поднявшись сюда, сразу увидел несколько тонких, нежных стволов; их округлые листья и хрустели теперь под ногами, перекатываясь золотыми монетами. Кроме того, липы окружали сам Иллен, будто кудрявая тенистая стена. Листья с них почти полностью облетели, и отсюда, сверху, деревья казались чёрными - чёрные терновые шипы, скрывающие заколдованный город. Так было в сказках, что рассказывала Бри в детстве кухарка-мать.

И ещё леди Алисия. Как ни удивительно, их сказки мало различались.

Иллен ютился в ложбинке меж двух холмов, почти у обочины тракта. Пара часов конного пути на юг - и ты в Меертоне, а оттуда и до Академии недалеко. От этой мысли у Бри хмельно кружилась голова. Он всегда отчаянно хотел побывать в Академии; единственным городом, который он посетил, был крошечный Веентон в предгорьях, а столица и всё, что с ней связано, оставалась мечтой, чудом волшебнее сказок. Да что говорить, волшебнее легендарной Долины Отражений - потому что живее и доступнее.

В основном деревни в предместьях Меертона принадлежали наместничеству: земель лордов здесь было немного. Их владения начинались севернее, южнее и восточнее, в сторону моря; здесь же царили такие вот деревеньки домов на тридцать и маленькие богатые городки. За Илленом, к юго-востоку, чернело три поля - два ржаных и одно пшеничное. Урожай уже собрали, и солнце золотило только сиротливые пугала да молодые липки, высаженные на границах полей. От крыш двух-трёх домишек поднимался дым - поднимался и таял в сухом ясном воздухе. Бри видел темноволосую женщину, которая, позёвывая, вышла спозаранку в огород - может быть, нарвать бобов для похлёбки. У подножья холма стояла мельница; откуда-то заливисто доносился собачий лай.

Ничего примечательного не было в этой деревне. Ничего, помимо того, что здесь альсунгцы заканчивали свой регулярный сбор дани: кольцо вокруг Меертона и Академии было их последним кольцом по стране. И Келдар яро настаивал на том, чтобы наладить связь именно с жителями Иллена - так, точно от этого зависел исход большой войны.

Если всё происходящее, конечно, можно назвать войной.

- Долго их нет, - с зевком протянул Дауш - здоровый детина из северных крестьян. Он переминался с ноги на ногу и то и дело бесцельно доставал меч. - А обещали на рассвете... Так можно и отморозить себе что-нибудь ценное.

- Да чего тебе там отмораживать, - хихикнул лучник Тилбо. Он присоединился к отряду ещё позже Бри и обожал плоские шутки. - Боялся бы альсунгских клинков - вернее отрежут.

- Не галдите, - лениво осадил их Келдар. - Вон, наш рыцарь лордов Тоури уже покраснел.

Услышав это, Бри тут же покраснел - несмотря на то, что не испытывал никакого смущения. Он знал, что румянец очень глупо смотрится на его широком большом лице, в сочетании с отросшей щетиной, мозолистыми руками и по-щенячьи опущенными уголками глаз. И знал, что часто краснеет. Что нашла в нём Эльда? Непостижимо. Девушки ещё более непостижимы, чем политика.

- Неправда.

- Ага, неправда, - Дауш вздохнул и опять убрал меч. - Ещё скажи, что не боишься.

- А чего бояться? - их второй лучник - смешливый сын портного из Академии - прыснул в кулак. - В этот раз деревенские знают о нас. Если что, помогут. Мы договаривались.

- Всё равно их будет больше, - хмуро возразил Дауш. - А от деревенских помощи, как от этого солнца - жары.

Бри вспомнил две последние деревни, где крестьяне не поддерживали их - просто прятались по домам и ждали, пока всё закончится. Обложенные двойным налогом, ти'аргским и альсунгским, запуганные и двурами, и людьми наместника, они не осмеливались сопротивляться.

Почти всегда не осмеливались.

Почему-то в память ему запал плач ребёнка - девочки лет четырёх в одной из крохотных деревенек Волчьей Пустоши. Девочка плакала, потому что альсунгский дружинник за какую-то пустяковую дерзость ударил её отца по лицу, выбив ему зуб. Смотрела на шмоток крови и зуб на земле - и рыдала отчаянно, словно всё понимала. Осеннее солнце - золотое, как и сегодня - блестело на её перетянутых ленточкой волосах.

Потом этот плач снова и снова, однообразным проигрышем, звучал в его снах. Бри думал, что кошмары прекратятся, когда он придёт к коронникам и искупит свою вину. Но этого не случилось. Он не мог спать так же, как и в ту пору, когда отправлял отчёты о кинбраланской жизни в Академию.

Однако в целом ему повезло: Келдар никого не расспрашивал о прошлом. Принимал всех, кто клялся четвёркой богов, что хочет видеть Ти'арг свободным, а Альсунг - мёрзнущим за Старыми горами, как и было испокон веков. Ему хватало такой вот наивной клятвы да пары рук, способных держать меч. Подобно большинству новичков, Бри не умел обращаться с оружием: то, чего он подростком успел нахвататься у Эвиарта и - в более благоприятные времена - у других рыцарей, служащих роду Тоури, едва ли шло в счёт, а кухонные ножи и вилы для конюшни в бою были бесполезны. Так что Келдар учил его - сначала на заточенных палках, затем на мечах. Учил терпеливо, как ребёнка. Он дрался за коронников с первых недель их существования, и это чувствовалось в его терпении.

Келдар хвалил силу Бри и то, как быстро он всё схватывает, но ругал за неповоротливость и полное отсутствие хитрости. У Бри никогда не получалось предугадать, что противник сделает в следующий момент, поэтому обычно он отвечал, а не атаковал первым. По словам Келдара, в поединках с альсунгцами такую тактику следовало забыть.

- Ты слишком ведомый, парень. Нельзя так, - хмыкал он, щуря хитрющие, серые с прозеленью глаза. Келдар тоже был из крестьян, но глаза придавали ему сходства с мелким купцом или ростовщиком-плутом. - Они чуят, если ты готов прислуживаться. С волками надо показывать зубы.

Но Бри не хотел убивать.

По приказу лорда Иггита Р'тали, нового предводителя движения, они двигались в центр Ти'арга, стягивая кольцо вокруг Академии. Бри ничего не знал о расположении других отрядов, но знал, что число их растёт с каждым днём. Недавняя расправа с лордами-лидерами, по следам которых наместник послал убийц, только подстегнула недовольство крестьян и их интерес к коронникам. Кроме простых земледельцев, в отряды шли теперь фермеры, городские лавочники, лесорубы и мастеровые с лесопилок у угодий Тверси, хаэдранские рыбаки... Бри не слышал о таких, как он сам - о слугах из замков, - но предполагал, что и они могли затесаться в войсках лорда Иггита. Не всем из них, в конце концов, так уж здорово живётся при власти альсунгцев.